Серебро Господа моего - Борис Гребенщиков

Забадай

Бессердечные братья ЗабадайС улыбкой от уха до ухаСкоро приедут в наш крайПоказывать свою силу духа;Они будут ходить по углям,Будут служить нам примером –Как сладко нарушить закон,Какое счастье быть старовером.

Я был привязан к земле,Я молча глотал свои слезы;Но то, что я нес на себе,Теперь горит в пламени Розы;А те, кто снимал дивиденд –Я помню, как они улыбались –Они думали, что все это им;Похоже, что они ошибались.

Четырнадцать лет я не ел;Четырнадцать лет я не пил;Четырнадцать лет молчал,Чтобы не тревожить Тебя.Теперь мне стал узок причалИ нет больше сил;Я сделаю так, как хотел,Чтобы растаможить Тебя.

Велик император, нет слов –Но он, как DJ без эфира;С тех пор, как я знаю тебя,Я потерян для внешнего мира.Я встал на твоем берегу,Спасибо этому дому;Ты воздух, которым я жив,И я бы не хотел по-другому.

Четырнадцать лет я не ел;Четырнадцать лет я не пил;Четырнадцать лет молчал,Чтобы не тревожить Тебя.Теперь мне стал узок причалИ нет больше сил;Я сделаю так, как хотел,Чтобы растаможить Тебя.

Мертвые матросы не спят

Кто бы сказал, что мы встретимся под этой звездой,Я не смотрел на часы, я думал, у меня проездной.Побереги себя, не трать на меня весь свой яд.Все уже случилось. Мертвые матросы не спят.

Я не знал, что я участвую в этой войне.Я шел по своим делам, я пал в перекрестном огне.Едва ли я узнаю, кому был назначен заряд.Впрочем, все равно. Мертвые матросы не спят.

Не спрашивай меня;Я не знаю, как испытывать грусть.Соленая вода разрешила мне молчать.Соленая вода знает меня наизусть.

Знать бы загодя, что уготовано мне впереди,Я бы вырезал твое имя у себя на груди;Все было так быстро, я даже не запомнил твой взгляд,Но теперь я в курсе, а мертвые матросы не спят.Мертвые матросы не спят.

Дело за мной

Сегодня днем единственная тень –Это тень от облаков на траве.Иду, как будто бы козырь в карманеИ еще полтора в рукаве;Я напоен солнцем,Я напоен луной.Я чувствую, что ты где-то рядом,И я знаю, что дело за мной.

Мы бьемся, как мухи в стекло,Мы попали в расколдованный круг;Отчетливо пахнет плесенью.Моя душа рвется на юг.Сколько можно стоять в болоте,Пугая друг друга волной?Кто-то должен был спеть эту песню,И похоже, что дело за мной.

Дело за мной, дело за мной.Я был на Ибице, и я был в Кремле,И я понял, что дело за мной.

Злоумышленники отключили наш мын,Теперь мы временно без;Мы, конечно, вернем его, как толькоЗакончим писать SMS;Ты в одном сантиметре,Я с тем же успехом мог бы быть на луне.Похожая история была в Вавилоне,Но на этот раз дело во мне.

А в аэропортах не успеваютПодкатывать трапы к бортам;Все куда-то торопятся,Не понимая, что они уже там;Мы с ними одной крови,Лицом к одной и той же стене,Единственная разница между нами –Я понял, что дело во мне.

Дело во мне, дело во мне,Я прыгал окунем, летал в облаках –И я понял, что дело во мне.

Как правая ногаСледует за левой ногой,С тех пор, как я знаю тебя,Мне не нужен никто другой.Говорят, тебя нет здесь,Я слышал, что ты в стороне,Но если б я не смог достучаться до тебя,Я бы думал, что дело во мне.

А те, кто говорят, что не знают тебя –Только ты можешь их спасти.Ты дала мне этот мир как игрушку,Я верну тебе его в целости;Нахожу тебя в нежности ветра,В каждой набежавшей волне,Я даже не думал, что такое возможно,Я не думал, что дело во мне.А дело во мне.Дело во мне.

Мама, я не могу больше пить

Мама, я не могу больше пить.Мама, я не могу больше пить.Мама, вылей все, что стоит на столе, –Я не могу больше пить,На мне железный аркан,Я крещусь, когда я вижу стакан.Я не в силах поддерживать этот обман.Мама, я не могу больше пить.

Патриоты скажут, что я дал слабину,Практически продал родную страну.Им легко, а я иду ко дну.Я гляжу, как истончается нить.Я не валял дуракаТридцать пять лет от звонка до звонка,Но мне не вытравить из себя чужака.Мама, я не могу больше пить.

Мама, я не могу больше пить.Мама, я не могу больше пить.Мама, позвони всем моим друзьям,Скажи – я не могу больше пить.Вот она – пропасть во ржи,Под босыми ногами ножи,Как достало жить не по лжи –Я не могу больше пить.

Скажи моим братьям, что теперь я большой.Скажи сестре, что я болен душой.Я мог бы быть обычным человеком,Но я упустил эту роль,Зашел в бесконечный лес,Гляжу вверх, но я не вижу небес.Скажи в церкви, что во всех дверях стоит бес –Демон Алкоголь.

Мама, я не могу больше пить.Мама, я не могу больше пить.Мама, вылей все, что стоит на столе, –Я не могу больше пить.На мне железный аркан.Я крещусь, когда я вижу стакан.Я не в силах поддерживать этот обман.Мама, я не могу больше пить.

Терапевт

Отрубился в час, а проснулся в три,Полнолуние выжгло тебя изнутри,На углу у аптеки горят фонари,И ты едешь –Ты хотел бы напиться хоть чем-нибудь всласть,Ты пытаешься, но не можешь упасть,И кто-то внутри говорит – это счастье,Или ты бредишь,

Вкус крови лишил тебя слова,И к бровям подходит вода –Где-то именно здесьПал пламенный вестник,И сегодня еще раз все та же среда –Да хранит тебя Изида!

Ты подходишь к кому-то сказать «Привет»И вдруг понимаешь, что нет ничего конкретного,И прохожие смотрят тебе воследС издевкой;На улице летом метет метель,И ветер срывает двери с петель,И прибежище, там, где была постель, теперь –Яма с веревкой;

Так взлетев вопреки всех правил,Разорвав крылом провода,Ты оказываешься опятьТам, где всем нужно спать,Где каждый день, как всегда –Да хранит тебя Изида!

Все говорят и все не про то,Эта комната сделана из картона.И ты смотришь вокруг – Неужели никтоНе слышит?И вдруг ракурс меняется. Ты за стеклом,А друзья – в купе уходящего поезда –Уезжают, даже не зная о том,Что ты вышел.

И оставшись один на перроне,Выпав из дельты гнезда,Теперь ты готовК духовной жизни,Но она тебе не нужна –Да хранит тебя Изида!

И ты слышал, что где-то за часом пик,В тишине алтаря или в списках книг,Есть неизвестный тебе язык,На которомСказано все, что ты хочешь знать,В чем ты боялся даже признаться,И отчего все святые глядят на тебяС укором.

Перестань делать вид, что не можешь понять их,Ты один на пути навсегда –Улыбнись, растворисьВ шорохе листьев,В шепоте летнего льда –Да хранит тебя Изида!

День в доме дождя

День в доме дождя,Лед и пастис,Если мы не уснем,Нам не спастись.

А я пришел сюда сам,В дом тишины,И если ты спросишь меня,Я отвечу тебе на всеСловами луны.

День в доме дождя,Кап-капли в воде,Я знаю, что я видел тебя,Но никак не припомню – где.

Но здесь так всегда,Здесь как во сне,Деревья знают секрет,А небо меняет цветаНа моей стороне.

Я искал тебя столько лет,Я знал, что найти нельзя,Но сегодня ты рядом со мнойВ комнате, полной цветов,В доме дождя.

Ум лезет во все.Ум легче, чем дым.Но он никогда не поймет –Спим мы или не спим.

А я пришел сюда сам,И мне не уйти,Потому что именно здесьСходятся все пути.Здесь, в доме дождя.

Афанасий Никитин Буги, Или хождение за три моря-2

Мы съехали с Макдугал в середине зимы:Моя подруга из Тольятти, я сам из Костромы.Мы бы дожили до лета, а там секир-башка,Но в кокаине было восемь к трем зубного порошка,Пришлось нам ехать через люкПри свете косяка,Она решила ехать в Мекку. Я сказал: «Пока».

Не помню, как это случилось, чей ветер дул мне в рот,Я шел по следу Кастанеды – попал в торговый флот,Где все матросы носят юбки, у юнги нож во рту.И тут мы встали под погрузку в Улан-Баторском порту,

Я сразу кинулся в дацан – хочу уйти в ритрит,А мне навстречу Лагерфельд,Гляжу – а мы на Оксфорд-стрит.

Со мной наш боцман Паша, вот кто держит фасон,На нем пиджак от Ямамото и штаны Ком Де Гарсон,И тут вбегает эта женщина с картины Моне,Кричит – у нас четыре третьих, быстро едем все ко мне.

У них нет денег на такси, пришлось продать пальто.Клянусь, такого в Костроме еще не видел никто.Вначале было весело, потом спустился сплин,Когда мы слизывали слизь у этих ящериц со спин.В квартире не было прохода от языческих святынь,Я перевел все песни Цоя с урду на латынь,Когда я допил все, что было у них меж оконных рам,Я сел на первый сабвей в Тируванантапурам.

И вот мы мчимся по пустыне, поезд блеет и скрипит,И нас везет по тусклым звездам старый блюзмен-трансвестит.Кругом творится черте-те что – то дальше, то вблизи,То ли пляски сталеваров, то ли женский бой в грязи,Когда со мной случился двадцать пятый нервный срыв,Я бросил ноги в Катманду через Большой Барьерный Риф.

И вот я семь недель не брился, восемь суток ел грибы,Я стал похож на человека героической судьбы,Шаманы с докторами спорят, как я мог остаться жив,Но я выучил суахили и сменил культурный миф,Когда в село войдут пришельцы, я их брошу в тюрьму.Нам, русским за границей, иностранцы ни к чему.

Ткачиха