Татьянин день - Татьяна Ивлева

Татьяна Ивлева

Татьянин день

Горящая свеча

Со стихами Татьяны Ивлевой я познакомился в 2012 году в совместной публикации на страницах журнала «ЭДИТА», издающегося в Германии. Была в её стихах безыскусная нотка горечи, пробуждающая ощущение жизни – такой неугомонный зелёный побег, не сливающийся с вычурными мраморными и гипсовыми арабесками, заполнившими окружающее пространство.

И вот теперь «Татьянин день». Название книги примечательно не только совпадением имени, но и открытой исповедальностью. Это итог прожитых дней, или, как признаётся автор в стихотворении, посвящённом известной поэтессе Ольге Бешенковской:

«свод памяти – ларец хрустальныйдля праздничных и для нормальныхрабочих календарных днейиз жизни прожитой моей,где от субботы до субботырастёт высокий пласт работыи беспокойства, и заботыо каждом, Богом данном дне…»

Исповедальный характер книги подчёркивает и присутствие в ней ангелов. Певчие, бледные, отверженные – они отнюдь не хранители, но сами нуждаются в защите. Они сродни автору, ищущему опору среди хаоса бытия. Некий символ, несущий свет, надежду и гармонию. Должны же ангелы быть хотя бы в небе, если напрочь перевелись на земле… Впрочем, небо – ненадёжная опора. Если взлететь и удаётся, то «с промокшими насквозь ногами», «теряя высоту», сознавая, что «в облаках затаилась вьюга» и что «босоногой и бездомной» нет места в иной судьбе. И всё же, ангел Татьяны Ивлевой остаётся певчим даже с остуженной сквозняками головой, даже «на границе тьмы и света», хотя Эссен, где поэтесса живёт, находится в самом центре Европы, с давних пор по праву считающейся колыбелью человеческой культуры и цивилизации, донельзя обременённой этим грузом. Но дело даже не в географии, а в самосознании автора, в состоянии его души, той самой, через которую проходят все трещины мироздания. В одной из них затаилась ностальгия. Достаточно расхожая тема для эмигрантов. Однако ностальгия Ивлевой особого рода: до мельчайших подробностей вспоминает «беглянка» «казахстанскую ночь», но тоскует не от невозможности вернуться в покинутый некогда край. Да и нет сейчас такой невозможности: пересечение границ с визой в паспорте перестало быть проблемой. Всё гораздо страшнее: физическое перемещение в пространство с географическими координатами родины тоски не излечит. Потому что там больше нет отчего дома, в котором не попрекали «ни рублём и ни куском», потому что, оборачиваясь на зовущие голоса, увидишь только «пустой причал». Именно это ощущение необратимости времени, рвущего живую ткань души, более всего дорого мне в стихах Татьяны. Тем более что она по-своему мужественно и упрямо противостоит душевным невзгодам и нарастающему вокруг хаосу. И свеча на письменном столе, борясь за «душу опалённую», горит, «не жалея воска». Горит не напрасно. «Одинокая скамья в круге гибнущего сада» хотя и явственно видна, но она пока ещё не для Татьяны Ивлевой.

Да, она может декларативно заявить: «Я давно уже не верю в беззаветную любовь»… И не то чтобы лукавит при этом: Татьяна Ивлева всегда искренна и честна в своих стихах. Страждущая душа соткана из противоречий, странным образом сплетающихся и уживающихся, создавая невыдуманную жизненность. Мнимое равнодушие Лорелеи, которая, казалось бы, только и занята расчёсыванием своих длинных золотых волос сказочным гребнем да пением дивных песен, вдруг прерывается глубинным, неожиданным, полным тоски и обиды: «даже смерти твоей не желаю». А в волнах всемирного потопа не покидает мечта обрести «плот для двоих». Что ж, даже всемирный Потоп когда-то заканчивается. Поиск же истины предела не имеет.

И пока «карий конь с тяжёлой чёлкою» пьёт воду у ворот, ничего не кончено. И Татьяна Ивлева будет упрямо выстраивать гармонию мира из «хаоса обломков и теней», шептать сокровенные строки сквозь фосфорическую звёздную сеть вселенской исповедальни.

Я знаю, она будет услышана. Потому что «сердце вещее» не устаёт указывать верный путь.

Валерий Рыльцов Ростов-на-Дону,

2013 г.

«Вся жизнь, казалось, впереди…»

Есть времена, есть дни…

Вся жизнь, казалось, впереди.Всё складно, ладно и отрадно.Все предстоящие путиСходились на крыльце парадном.Не в тягость были рюкзакиНа перевалах, и казалосьСудьбой пожатие рукиВ сиротском хаосе вокзала.Воздушным шариком извнеДуша на ниточке летала,И мало, Боже мой, как малоДля счастья нужно было мне!Пока парила я во сне,Дремал на полке скорбный Надсон…И дело близилось к весне.Был март. И было мне семнадцать.

2006 – Эссен

Перекрёсток

На перекрёстке старый дом,Где дверь пернатым подражает:Взмахнув единственным крылом,Встречает или провожает.Знакомой лестницы пролёт —В нём каждый звук чеканно-чёткий.В том доме девочка живёт,Светясь протуберанцем чёлки.В проёме белого окна,Как примадонна на экране,Сирень цветущая видна —Она щекой прильнула к рамеИ смотрит, не спуская глаз,На девочку с тетрадкой школьной,Где ямб нежданный – в первый раз —Возник – средь формул – самовольно.О неумелый первый стих,Но в нём уже судьбы примета…Склонился, удивлён и тих,Над ним торшер с лорнетом света.

2003 – Эссен

Времена года

Да здравствуют осень, весна и зима!Да здравствует щедрое лето!А также и Тот, кто – в сиянье ума —Однажды придумал всё это.Нужны всем на свете зима и весна,И осень, и яркое лето.А я? Для чего и зачем я нужна,Дыханьем июня согрета?Какой во мне толк? И какой во мне прок?Песчинка, былинка, пылинка…Тире, многоточия, ниточки строк,Да странной судьбы паутинка.Глядит Он из тьмы миллионами глаз,Глядит, не давая ответа.Он мудр и всевластен. Он пестует нас.А это – благая примета.Он шепчет: «Дитя, выпей чашу до дна!Мы в тесном родстве… И запомни:Ты так же, как все, и нужна, и важна —Не зря вас держу на ладони…»

2006 – Рюген

«И сказал Господь, окончив дело…»

И сказал Господь, окончив дело:– Будешь бренным, будешь тленным, тело.Дам лишь миг земной тебе уделом.Не войдёшь вовек в мои пределы.

А тебе, душа – ночная птица,Дам надежду к светочу пробиться.Научись любить, страдать, молиться —И тогда открою дверь темницы.

2001 – Эссен

«О Ты, что слово первое сказал…»

О Ты, что слово первое сказалИ отпустил его в предел земного,Ты – что мне свет, Ты – что мне зренье дал,Дай острый слух – Твоё услышать слово,Летающее эхом среди скал.

2002 – Рюген

«Всё тоньше слух и всё острее зренье…»

Ольге Бешенковской

Всё тоньше слух и всё острее зренье,Всё злей и новоявленнее жизнь…Где взять мне единицу измеренья,Чтоб в эту меру душу уложить?Язык души не выразить словами,Но для чего-то нам даны слова —С живучими и древними корнями,Как вечная, бессмертная трава.Гонцы – от человека к человеку —Какую весть несут в себе слова?Посланники души на вехах века,Слова – то откровенье, то молва,То – летопись судьбы круговорота,То – вешний ход оттаявшего льда…Слова, слова – начало той работы,Какая не кончалась никогда.

2006 – Штутгарт

«Кисть рябины на белом снегу…»

Кисть рябины на белом снегу —Поздней нежности зрелое слово.По лыжне проторённой бегу,Песне Сольвейг поверить готова:Ждать всю жизнь, о себе позабыв,Как молитву, твердить твоё имя…Оглянуться – а жизнь позади.Не молитвами живы одними.Закипает метель вдалеке,И горит, так пронзительно ярок —Вскрытой раной на белой руке —Запоздалый осенний подарок.

2001 – Эссен

«Не мечтается, не верится…»

Не мечтается, не верится,Не слагается… Тоска.А Земля по кругу вертится,Как рулетка у виска.Годы выстрелами щёлкают,Целясь в жилку на виске.Карий взгляд под рыжей чёлкою —Револьвер дрожит в руке.И дрожит душа-невольница,Не повинная ни в чём,За неё с поклоном молитсяБледный ангел за плечом.

2004 – Эссен

«Бледный ангел, мой хранитель…»

Бледный ангел, мой хранитель,Умоляю, чуть дыша:Посети мою обитель,Робко крыльями шурша!Слышу – дождь стучит по крыше,Вижу дно луны в окно,Но тебя мне ни услышать,Ни увидеть не дано.Оттого-то и не верюИ затворницей живу,Оттого закрыты двери.Остальное – дежа вю.

2011 – Эссен