Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы) - Гарольд Роббинс

— Ясно, мадам.

— Все свое время вы будете проводить со мной, — в голосе мисс Плювье появились деловые нотки, — жить будете здесь. Сто долларов в месяц минус двадцать долларов за комнату и еду. И не вздумайте заигрывать со здешними девушками.

— Да, мадам, — кивнул Макс.

Мисс Плювье улыбнулась. Она повернулась к картежнику.

— Теперь будьте любезны отвести его к портному и заказать шесть костюмов — три белых и три черных, и покончим с этим.

— Будет исполнено, — с улыбкой ответил картежник.

Макс последовал за ним. В дверях он остановился и оглянулся. Мисс Плювье сидела перед зеркалом за туалетным столиком и расчесывала волосы. Она заметила в зеркале его взгляд.

— Благодарю вас, мадам, — сказал он.

— Зовите меня мисс Плювье, — холодно ответила она.

Было начало четвертого утра, когда Макс вышел из игровых комнат в вестибюль для ночного обхода. Внизу уже работали уборщицы. Он задержался у входной двери.

— Все заперто, Джекоб? — спросил он у высокого негра-привратника.

— Заперто наглухо, маста Сэнд.

— Отлично, — улыбнулся Макс и стал подниматься по лестнице, но вдруг остановился и посмотрел вниз.

— А мистер Дарси ушел?

— Нет. Он остался на ночь с мисс Элеонорой. Не беспокойтесь, я отправлю их в золотую комнату.

Макс одобрительно кивнул и продолжил свой путь. В последние несколько месяцев его беспокоил только Дарси. Молодой человек во что бы то ни стало хотел провести ночь с хозяйкой заведения. А сегодня вечером был особенно настойчив.

Макс подошел к двери, постучал и вошел. Мадам сидела за туалетным столиком, служанка расчесывала ей волосы. Она увидела в зеркале Макса.

— Все закрыто, мисс Плювье, — сказал он.

— А Дарси? — Брови ее вопросительно поднялись.

— Он в золотой комнате с Элеонорой.

— Отлично, — кивнула мисс Плювье.

Макс с волнением смотрел на нее. Она перехватила его взгляд и движением руки отослала служанку.

— Ты чем-то встревожен, дорогой?

— Да, меня беспокоит Дарси.

— А в чем дело?

— Мне не нравится, как он ведет себя. Думаю, впредь не стоит пускать его.

— Ого, — рассмеялась мисс Плювье, — мы не можем себе этого позволить. Его семья слишком влиятельна. — Она снова рассмеялась и подошла к Максу, обняла за шею и поцеловала. — Мой индеец ревнует? Не волнуйся о нем, скоро он утешится. Молодые люди все одинаковы, я-то уж это знаю.

Спустя некоторое время он лежал рядом с ней на огромной белой кровати и с восхищением разглядывал ее совершенное тело. Макс чувствовал ее нежные пальцы, ласково касавшиеся его тела и возбуждавшие в нем страстное желание. Он закрыл глаза. Мягкие губы покрывали его тело поцелуями, в ушах звучал сладострастный шепот:

— Сердце мое, мой индеец, мой милый...

Сквозь полузакрытые веки Макс наблюдал чувственное выражение лица мисс Плювье. Он протянул руку, погладил ее по волосам и понял, что она в экстазе. Он закрыл глаза. Тело его колотила мелкая дрожь. Как много умела эта женщина. Он словно пил из родника наслаждения, и это было восхитительно, он никогда не испытывал ничего подобного.

За дверью послышался шорох. Макс повернул голову, недоумевая, что бы это могло быть. Дверь внезапно распахнулась, и в комнату ворвался Дарси.

Макс резко сел на кровати, а мисс Плювье отпрянула в сторону и закричала:

— Убирайся вон, идиот!

Дарси тупо уставился на нее невидящими глазами и слегка помахал рукой. Другая рука его вытащила из кармана пачку банкнот, которые дождем посыпались на пол.

— Смотри, я принес тебе тысячу долларов, — промямлил он пьяным голосом.

Мисс Плювье выскочила из постели и подбежала к нему, забыв, что на ней ничего нет. Подняв руку, она указала на дверь.

— Вон, я сказала!

Дарси уставился на нее.

— Боже, — прошептал он хрипло.

— Вы слышали, что сказала мисс Плювье? Убирайтесь, — подал голос Макс. Только сейчас Дарси заметил его присутствие. Лицо его приняло злобное выражение.

— Как я тебя просил, как умолял, — обратился он к мисс Плювье, — а ты смеялась надо мной...

В руке его блеснул нож. Дарси замахнулся, но Макс успел скатиться с кровати на пол, и нож прорезал простыни. Макс схватил подушку, прикрылся ею и попятился к стулу, где висел его револьвер. В глазах Дарси сверкала ярость.

— А ты все смеялась, — повторил он. — Все это время, пока ты трахалась с ним, ты смеялась надо мной.

— Вам бы лучше убраться отсюда подобру-поздорову, а то я ненароком могу вас покалечить, — заметил Макс.

— И вы опять будете надо мной смеяться? — Дарси покачал головой. — Нет уж, теперь моя очередь.

Он снова сделал выпад. На этот раз нож вонзился в подушку, а Дарси начал заваливаться на Макса. Но Макс вывернулся и отскочил к стене. Раздался выстрел. С удивленным лицом Дарси упал на колени и растянулся на полу. Обнаженная женщина уставилась на Макса, потом наклонилась над Дарси, проверила пульс и отпустила его руку.

— Зачем ты убил его, дурак? — сказала она злобно.

Макс взглянул на нее. Грудь ее вздымалась. Никогда он не видел ее столь прекрасной.

— А что я должен был делать? Он шел на меня с ножом.

— Тебе следовало оглушить его.

— Чем, интересно? — в его голосе звучало раздражение. — Уж не концом ли?

Мисс Плювье выглянула в коридор. В доме стояла тишина. Подушка заглушила звук выстрела. Закрыв дверь, он вернулась к Максу. Он заметил, как на лице ее появилось похотливое выражение. Она опустилась перед ним на колени, и он ощутил прикосновение ее губ.

— Не сердись на свою Анну-Луизу, мой дикий жеребец, — прошептала она. — Возьми меня.

Он наклонился, чтобы поднять ее и отнести на постель. Но она отвела его руки.

— Нет, — сказала она и потянула его вниз. — Прямо здесь.

И они занялись любовью на полу рядом с мертвецом.

Утром Анна-Луиза Плювье передала его в руки полиции.

10

С трех сторон тюрьма была обнесена стеной, вдоль которой росли высокие кипарисы. Единственный путь из тюрьмы вел на север — через рисовые поля арендаторов-индейцев. В восемнадцати милях к северу находилась небольшая индейская деревушка. Индейцы охотно ловили беглецов, появлявшихся в деревне, и получали по десять долларов за каждого. Если беглого не обнаруживали, считалось, что он погиб в окружавших тюрьму болотах. За двадцать лет существования тюрьмы таких случаев было всего два.

Однажды майским утром, после нескольких месяцев пребывания в неволе, Макс услышал, как один из надзирателей рассказывал другому об исчезновении заключенного по имени Джим Ривз.

— Его, что, нигде нет? — второй надзиратель огляделся.

— Ив туалете тоже, — сказал первый надзиратель, — я проверял.

— Значит, сбежал. Наверное, перелез ночью через стену.

— Глупец, — спокойно произнес первый надзиратель. — Пойду доложу начальнику.

Заключенные выстроились перед кухней, держа в руках кружки кофе и овсяные лепешки. В этот момент Макс заметил, как один из стражников выехал из ворот тюрьмы и поскакал по направлению к деревне. Он присел возле стены барака и начал есть, наблюдая за удалявшимся стражником. Рядом примостился негр-надзиратель по имени Майк, который угостил Макса десятью плетьми в день прибытия в тюрьму.

Макс посмотрел на него.

— Вся эта суета из-за Ривза?

— Конечно, — ответил Майк, прожевывая лепешку. — Подожди, увидишь, как его привезут обратно.

Он оказался прав. На следующее утро во время завтрака Джима Ривза привезли. Он сидел в повозке, зажатый с двух сторон индейцами, держащими в руках длинные ружья. Заключенные молча смотрели на него. Когда они вернулись на ужин после работ, то увидели обнаженного Ривза привязанным к столбу для экзекуций.

Надзиратели согнали заключенных к столбу — им предстояло перед ужином увидеть наказание.

Вскоре появился начальник тюрьмы.

— Вы отлично знаете, что за попытку к бегству полагается десять плетей и пятнадцать дней в клетке. — Он повернулся к Майку, стоявшему рядом с ним. — Я не хочу, чтобы Ривз потерял сознание. Пусть полностью поймет глупость своего поступка.

Майк понимающе кивнул и шагнул вперед. Плетка опустилась на тело заключенного. Со стороны казалось, что удар был не сильный, но когда Майк отвел плетку в сторону, все увидели на спине жертвы кровоточащую красную полосу.

Через секунду Ривз закричал. Плетка снова опустилась, и на этот раз в его крике послышалась неподдельная боль. Во время экзекуции Ривз три раза терял сознание, но каждый раз начальник тюрьмы плескал ему в лицо водой и дожидался, пока он не придет в себя. Когда все было кончено, тело Ривза бессильно обмякло, а спина представляла собой сплошную кровавую рану.

— А теперь отвяжите его и посадите в клетку, — сказал начальник тюрьмы.

Заключенные расступились, и Макс увидел клетку. Это был куб из металлических прутьев длиной примерно сто двадцать сантиметров. В клетке нельзя было выпрямиться в полный рост — только сидеть или, как животное, стоять на четвереньках. И абсолютно никакой защиты от палящего солнца.