Чужими руками - Леонид Смирнов

Я — профессиональный охотник за редкими грибами и много чего повидал на своем веку. И много чего поедал, в том числе Галлюциногены самого причудливого действия. Но даже я не могу представить себя на месте разумного гриба — апта, цель жизни которого — нести споры Великого Мицелия. Слишком велика разница… Вряд ли стоит считать апта разумным, если действует он как сложная, хорошо отлаженная, но все же машина. Нет, не машина… Хитрая бестия. Что-то я запутался совсем, а жареные маслята знай себе стынут. Словом, хитрый и хорошо вооруженный природой-мамой гриб.

Порой апт оказывался мне достойным противником, и до последнего мгновения решающей схватки не было ясно, кто — кого. Но до сих пор, как видите, за столом сижу я, а грибы лежат передо мной на столе — измельченные и приготовленные по всем правилам высокой кулинарии. Значит, в конечном счете, я всякий раз оказываюсь сильнее. Значит, и человечество может быть спокойно: наше дело правое, победа будет за нами…»

Платон Рассольников успел полюбить грибные блюда. Жить среди сосновых боров и ледниковых озер, в краю, где в несметных количествах родятся белые и маслята, и остаться в стороне от процесса — нет, для подлинного исследователя это немыслимо. Тысячелетняя история и культура поедания грибов — с ними нельзя не считаться. Любитель древностей — полюби и жаркое из шампиньонов…

Сегодня на обед был суп из зимних опят — блюдо редкое в Европе, но от этого не менее восхитительное. Это был даже не суп, а нежнейшее желе — этакое заливное из золотистых шляпок. Платон предвкушал удовольствие, и настроение у него было приподнятое. — Обед подан! — торжественно провозгласил Колобок* — Прошу к столу!

Рассольников вымыл руки под ионной струей из допотопного водопроводного крана, прошел в столовую, уселся за колченогий дачный стол, покрытый настоящей клетчатой клеенкой, подвинул к себе эмалированную кастрюлю с розочками на боку и поднял крышку, чтобы насладиться изысканным ароматом супа. И выронил ее в ужасе, отшатнулся, повалив плетеный стул. Из старинной кастрюли лезли ядовито-зеленые щупальца, увенчанные белесыми шляпками. Вырвавшийся в столовую смрад был ужасен.

Платон отчаялся пообедать, сжевал бутерброд с консервированной ветчиной, запив его двумя стаканами текилы, и с горя решил немного подремать. Заткнув пасть извиняющемуся, сбитому с толку Колобку, он отправился в спальню. Хотел взбить подушку, но едва коснулся ее, в глаза пыхнуло едкое облако. Комп тотчас радостно доложил, что это не яд, а всего лишь грибные споры.

Прочихавшись и утерев слезящиеся глаза, Рассольников принял мудрое решение. Он сощурился и, осторожно ухватив подушку за уголок, отнес ее в утилизатор. Вместо подушки сойдет и свернутый банный халат.

Платон вернулся к тахте, откинул одеяло, чтобы лечь, простыня вздулась разом в десятке мест. Из матраса с бешеной скоростью полезли грибы. Они были похожи на увенчанные шляпками голубые макароны.

— Коло-бо-ок!!! — заорал Рассольников благим матом. — Полундра! Полная дезин… — подавился длинным словом, — …фекция!

Комп принял команду к исполнению. С потолка хлынули струи шипящего белого раствора, они хлестали по тахте, шкафам, табуреткам, по драгоценному масисскому ковру, по картинам, картам и фотографиям, защищенным тончайшим слоем стеклолита. И только вокруг археолога чудесным образом оставался кокон сухого пространства. В глазах и носу защипало от едких паров.

— Меня тоже! — приказал Платон.

— Надень маску, начальник, — буркнул Колобок, — иначе отравишься.

Археолог подчинился. Через минуту он до нитки промок, кожу неприятно пощипывало. Когда струи иссякли, внутренность его домика превратилась в настоящее болото. В спальне воняло химией, хотя кондиционер усердно очищал воздух.

— Приведи дом в порядок, — распорядился Рассольников, сорвав с лица маску. — Сколько тебе нужно времени?

— Два часа.

Из ниш в стенах выползали маленькие домашние роботы — уборщики, сканнеры и ремонтники. Они были похожи на жуков с черными головами и бронзовыми надкрыльями: деловито гудели и шевелили усиками антенн.

Платон ненадолго отвлекся — переговорил по видеофону с новой своей знакомой по имени Соня. Это была соломенная блондинка с ультрамодным бюстом и точеными ножками. Грудь ее, выполненная по эскизам знаменитого биодизайнера Снурявичуса, оказалась слишком хороша и привлекала внимание большинства мужчин. Соню это вскоре начало утомлять. Теперь она старалась пореже выходить в люди и решать все свои проблемы по видеофону. Ну, почти все…

Не без труда договорившись о встрече, Платон довольно мурлыкнул. Чтобы умилостивить девушку, пришлось пообещать ей маленький презент: золоченую фигурку псевдоскарабея из гробницы Урурха-Роа.

А когда Рассольников снова глянул вокруг, поначалу не поверил своим глазам: на влажном после уборки полу пышно «цвели» сотни сросшихся пучками грибов. Зеленые, покрытые струпьями шляпки качались, будто на сильном ветру, и роняли сухой дождь пыльцы. Размножение шло полным ходом.

— Коло-бо-ок!!! — закричал Платон. — Поч-чему?! Чего ты ждешь?!

Комп ответил не сразу, голос его был тих и шепеляв:

— …проросли… в моих микросхемах… Я болен… умираю…

Рассольников кинулся в кладовую. Он пробивал дорогу в оранжевых зарослях, сшибая проклятые поганки, и, наконец, добрался до электрокосы. Грибы тем временем стремительно бурели и раскисали. Из стекших на пол склизких кучек столь же стремительно пробивалась новая поросль — ярко-красные острия, покрытые белесой сыпью. Один грибной слой, как и положено, сменялся другим.

Платон сделал взмах, другой. Остро пахнущие ошметки плодовых тел брызнули во все стороны. На мгновение археолог почувствовал, что побеждает, его охватила ярость воина, врубившегося в самую гущу неприятеля. В следующий миг свет в доме погас, замерла и коса.

В кромешной тьме, двигаясь на ощупь, Платон отыскал карманный фонарик, универсальные батареи, годные для электрокосы, и бой возобновился. Красно-белые заросли не могли выдержать столь яростного напора. Грибы гибли центнерами.

Но вскоре на голову Рассольникову с потолка начала сыпаться какая-то дрянь. Мазнув лучом фонарика по потолку, археолог задрал голову и оцепенел: все пространство над ним было покрыто толстым слоем розовых пенистых хлопьев. Эта пузырящаяся, пахнущая прокисшим супом масса, непрерывно делилась, грозя через несколько минут заполонить всю комнату. «Надо сваливать, пока не поздно», — решил Платон и, махая пилой, стал пробиваться к двери. На его пути, словно выскакивая из нуль-портала, продолжали возникать все новые и новые отряды грибов — один другого больше. Ноги вязли в липкой массе, грибная жижа поднялась уже до колен.