Игрушка для Зверя - Ева Мелоди

Мне требуется вся сила воли, чтобы не заорать в этот момент. Потому что вспоминаю его слова – страх жертвы только больше заводит. Нужно изображать равнодушие. Насколько это возможно. Самое сложное притворство, что мне встречалось в жизни. Потому что внутри растет паника.

– Сними бюстгальтер.

Отвожу руки назад, ищу застежку. У меня нет больше сил противостоять ему, еле на ногах стою.

Больше всего ошеломляет, что за все это время он ни разу не повысил голос. Все его приказы произнесены спокойным ровным тоном. Будто это не человек, а робот… У него нет никаких эмоций. Глупо ждать от него сострадания. Я снова переступила черту, укусила его… Значит ли это что он заставит меня заплатить? Причинит боль…

Я готова… Пусть. Но мне страшно. Я так устала от этого постоянного ощущения страха. Как от опостылевшей одежды, которую, кажется, вечность носила. Хочется сбросить и освободиться.

Стою перед ним абсолютно обнаженная, дрожащая. Как кролик перед удавом. Руками прикрываю груди. Глупо, да? Потому что ниже тоже обнажена полностью… А Зверь так и пожирает взглядом.

– Опусти руки.

Контраст спокойного голоса и горящих, огнем похоти, глаз.

Зверь протягивает руку, касается моей груди. Это не ласка. Он словно изучает незнакомый предмет. Проводит костяшками пальцев, задевая сосок. А я взорваться готова. Низ живота мучительно тянет, сводит. Меня убивает эта реакция. Почему я не могу быть равнодушной к врагу, к насильнику? Почему он возбуждает меня? Самое постыдное, что я испытывала в своей жизни…

Теперь уже двумя руками Зверь обхватывает мои груди, словно взвешивая в руках. Чувствую нестерпимый стыд и смущение. У меня маленькая грудь, которая теряется в этих крупных ладонях. Вряд ли мои скромные формы и неопытность по душе этому развратному мужчине. Чему я только рада! Как он там советовал? Равнодушие…

Но тут мужские пальцы захватывают мои соски, чуть тянут на себя, потом скручивают… Ощущение невероятное, я захлебываюсь стоном. Никогда не думала, что мои груди настолько чувствительны. Каждое скручивание и потягивание сосков вызывает мучительный спазм внизу живота. Там ноет, тянет, дергает. Он ведь даже не коснулся меня там. Стыд убивает меня.

Внезапно, мужские руки перестают терзать мою грудь, которая уже болезненно ноет. Они обхватывают мою талию, приподнимают меня над полом. Диван остается позади. Куда он направляется?

Мне так страшно, что даже икать начинаю. Громко, как ребенок. От стыда хочется разреветься, сдерживаюсь из последних сил.

– Страх тоже афродизиак, девочка, – спокойно говорит Зверь.

– Как и ненависть?

– Определенно. Насколько сильно ненавидишь меня? Это возбуждает? Готова кончить от накала отрицательных эмоций?

Меня раздирает от ярости и злобы на этого мерзавца. По нему ведь даже не скажешь, что удовольствие получает. Всегда ледяное спокойствие. Маска абсолютного равнодушия. Даже если в глазах пожар. Как сейчас.

Зверь ставит меня на пол, возле огромного панорамного окна. За ним вид на Босфор. Потрясающе красиво. Но эта красота не радует, наоборот. Я ненавижу все, что связано с этим подонком. Эту страну, этот город. Во мне бурлит иррациональное, дьявольское презрение ко всему что происходит.

Снова обхватываю себя руками, но Зверь стискивает мои запястья, разводит мне руки в стороны, поднимает выше и прижимает к стеклу. Получается, что стою лицом к панорамному виду и спиной к врагу. Да, лучше не видеть его. Но так сильнее чувство беззащитности.

– Раздвинь ноги.

Не собираюсь выполнять его приказ, не хочу подчиняться, но он добавляет:

– Или я сделаю это сам…

Не сомневаюсь, что так и сделает. Выполняю приказ, снова и снова кусая губы до крови. Боль немного отвлекает от унижения.

Еще одна пауза, повисшая между нами, куда хуже его приказов. В этом огромном пространстве становится настолько тихо, что слышу свое дыхание. Рваное, со всхлипами. Хочется сохранить достоинство, но страх от неизвестности сильнее. Это ломает. Он ломает меня. Намеренно, методично.

Зверь стоит так близко, одно движение и коснется меня. Я даже чувствую его жар. Зачем эта пытка? Еще один эксперимент? Но для чего?

Его руки ложатся на мои плечи. Сжимают лопатки, затем костяшки пальцев сверху вниз проходятся по линии позвоночника, до самого крестца. Отшатываюсь от его руки, прижимаясь грудью к стеклу, вздрагиваю от холода. По сравнению со стеклом мое тело раскаленное. Дыхание мужчины позади меня – еще горячее, опаляет мой затылок. Вдруг оно становится более резким, хриплым.

Рука Зверя скользит ниже, сжимает поочередно полушария ягодиц. Затем его рука проходится по внутренней стороне ног. Совсем близко к моему лону. Дразнит, обещает, но не трогает. Пока. Заставляя пульс скакать в неистовом темпе, задыхаться от ожидания неминуемого…

Чтобы не закричать впиваюсь зубами в нижнюю губу. Чувствую вкус крови.

– Расслабься. Нельзя быть настолько зажатой.

Мне чудится или в его голосе мука? Словно он эти слова говорит самому себе. Нет, показалось, конечно. Ему нравится то, что он делает. Нравится играть с невинной девочкой. Он ведь знает о моей неопытности. Он тот, кто украл самым жестоким образом мою невинность… Но ему мало… Он хочет растоптать меня.

Снова всхлипываю. От беспомощности. Не хочу, чтобы этот урод трогал меня, но не могу противостоять… Не хочу давать отклик… но собственное тело предает меня. И нет ответа почему… за что мне это проклятие – откликаться на ласки того, кого ненавижу всем своим существом…

Теперь руки Джерта сжимают мой зад сильно, до боли. Вскрикиваю, из глаз брызжут слезы. Садист чертов!

Стараясь быть подальше от него, вдавливаюсь в стекло всем телом. Стараюсь мысленно отстраниться, отвлечься. На пейзаж, на проходящую в этот момент яхту, загорающих на ее борту людей. Все такое лениво-мирное, расслабленное. И перевернутый мир, за чертовым панорамным стеклом дома Зверя, где я, погруженная в адский ужас подвергаюсь насилию…

В следующую секунду ладонь Зверя трогает меня между ног. Вскрикнув, начинаю вырываться. Одна ладонь ложится на мою шею сзади и сжимает. Сильно. Придушив слегка. Показав, что меня ждет, если продолжу сопротивление… Тяжелое дыхание за моей спиной. Меня бросает в жар. Оглушающий стук сердца в твердой груди, на минуту прижавшейся ко мне, вдавившей в стекло… и снова отстранившейся к моему облегчению. Которое, увы, длится недолго. Ведь вторая рука начинает поглаживать складки плоти, нежно надавливает, потирает самое чувствительное местечко. Шумно втягиваю в себя воздух. Мышцы инстинктивно сжимаются от его прикосновений. Беспомощно скребу ладонями по стеклу. Твердый, мозолистый палец обводит скользкие половые губы, надавливает на клитор. Это невозможно терпеть. Сила ощущений запредельная. Меня словно иглы изнутри пронзают. Низ живота нестерпимо ноет, половые губы горят. А