Приключения Алисы. Том 7. Война с лилипутами - Кир Булычев

Пришла симферопольская бабушка и принесла шорты и майку Алисы.

— Не бойся, Заури, — сказала Алиса, и голос ее доносился сверху, как отдаленные раскаты грома. — Я тебя жду!

Заури вздрогнула и обернулась к Пашке.

Алиса еще не успела обуться и стояла босиком. Пашка подошел к большому пальцу ее ноги, подпрыгнул и сел на него верхом.

— Но! — закричал он. — Поехали!

Палец начал подниматься в воздух. Пашка вцепился в него, ему было страшно, но он и виду не подал.

— Ты чего не лезешь? — спросил он сверху у Заури.

— Страшно.

— Ладно уж, — сказал тогда Пашка. — Я за тобой залезу и буду тебе давать руководящие указания. Опускай меня, Алиска!

Он ударил кулаком по пальцу, Алиса медленно опустила Пашку возле кабины.

— Спасибо за прогулку, — сказал Пашка.

Конечно же, путешествие Заури по кабине заняло куда больше времени, чем увеличение Алисы. И только через полчаса рабыня присоединилась к Алисе. Хорошо, что рядом с ними была бабушка. Она увидела, что Заури закрыла глаза ладонями и покачивается — вот-вот упадет в обморок. Она подхватила ее.

— Что с тобой, девочка? — спросила бабушка.

— Так высоко, — прошептала Заури, — так далеко от земли… Если я упаду, я разобьюсь на кусочки.

— А ты посиди на траве, — сказала бабушка. — Тогда твои глаза будут ближе к земле.

Алиса принесла черноглазой рабыне свое платье, вид которого вернул Заури к жизни.

— Это мне? — воскликнула она. — Навсегда?

— Как хочешь.

Заури тут же успокоилась, и к тому времени, когда появился увеличенный Пашка, а потом Аркаша, она уже ожила, осмелела и даже улыбалась.

— Неужели и я была такая? — спросила Заури, глядя на муравья.

— Нет, это тебе приснилось, — ответил Пашка.

И тут Заури в первый раз рассмеялась.

Часть вторая

КТО Я?

Глава первая

РАССКАЗ МАЛЕНЬКОЙ РАБЫНИ

Вечером, когда все волнения улеглись и увеличенная до нормальных человеческих размеров рабыня Заури уже забыла о том, что ее кости не выдержат и треснут под тяжестью тела, а котенок Мордашкин, которого, ко всеобщей радости, бабушка Лукреция оживила, резвился на поляне, все сидели за столом на веранде и пили чай.

Алисе казалось, что она пробыла в лилипутском облике много дней, а чай в последний раз пила чуть ли не в прошлом году. Что же касается Заури, то ей сначала чай не понравился, и только после того, как Пашка щедрой рукой всыпал ей в чашку семь ложек сахара, она признала, что чай — вполне сносный напиток, хоть и уступает марасанге, которую пьют на сиенде господина Панченги Мулити.

Спорить с ней никто не стал.

— Какая ты хорошенькая, — сказала бабушка Лукреция, любуясь рабыней Заури.

И в самом деле — вымывшись и переодевшись из платья в Алисины брюки и Аркашину гавайскую рубашку, Заури оказалась настоящей красавицей. Лицо у нее было смуглым, глаза темно-карими, волосы иссиня-черными, блестящими и тяжелыми — казалось, что их потоки оттягивают голову назад и шее трудно удерживать такой груз.

— Мне говорили об этом, — вежливо ответила Заури. — А на корабле капитан сказал, что готов на мне жениться.

— Еще чего не хватало! — воскликнул Пашка. — Сколько же тебе, прости, лет?

— Откуда мне знать? — удивилась Заури. — Мне никто об этом не рассказывал.

— А ты в школу ходила? — спросил Пашка.

— Конечно, ходила, — ответила девушка. — Всю зиму ходила.

— А ты хоть знаешь, как твоя планета называется?

— Я не знаю, как называется вся планета, — сказала Заури, — но наша сиенда называется «Розовые Водопады».

— И там есть розовые водопады? — спросил Пашка.

— Конечно, — удивилась девушка. — Три розовых водопада. И один красный.

— Почему?

— Потому что в них падает кровь с неба.

— Ничего себе, спасли на свою голову!- возмутился Пашка.- Это же совершенно темное существо.

И тут-то Заури ударилась в рев. Она рыдала минут пятнадцать, и никто не мог ее остановить и утешить.

Сквозь потоки слез она говорила, что теперь ей уже никогда не найти своей сиенды, что ее превратили в урода и что ей теперь не отыскать себе мужа, потому что все настоящие мужчины стали меньше ее мизинца. А она попала к грубым и невежественным людям, которые не знают даже, что такое Розовые Водопады и сиенда господина Панченги.

— Хватит! — не выдержал наконец Пашка. — Сейчас я сам разревусь.

— А почему? — спросила Заури и тут же перестала рыдать.

— Не выношу женских слез.

— Тебе меня жалко?

— Конечно, жалко!

— Тогда я не буду плакать, потому что ты мне понравился с первого взгляда.

— А вот это лишнее! — вмешалась Алиса, которой слова рабыни совсем не понравились.

— Он тебе самой нравится, — сказала рабыня.

Алиса встала из-за стола и спустилась в сад.

— Алиска, не обращай внимания! — крикнул вслед Пашка.

А симферопольская бабушка заметила:

— Пускай Алиса погуляет, каждому человеку иногда хочется побыть одному.

«Спасибо тебе, бабуля, — сказала про себя Алиса. — Хоть ты и немолодая, но что-то еще в жизни понимаешь».

Алиса обошла кабину. Лес погрузился в сумерки, и небо стало бесцветным и бездонным. Заквакала лягушка в прудике. Алиса вдруг улыбнулась — ничего себе соседство было у Аркаши! Взрослая лягушка человечка одной левой с ног собьет!

Алисе было слышно, о чем шел разговор на веранде.

— А почему ты оказалась на том корабле?- спросила симферопольская бабушка.

Алиса остановилась у сосны и обернулась — отсюда было видно, как висевшая над столом лампа освещает лица и отражается в начищенном боку самовара.

— Потому что меня захватили, — ответила Заури.

— А давно?

— Может быть, давно, — сказала девушка.

Она поднялась из-за стола и спросила Пашку:

— Можно я возьму такой круглый фрукт?

Она показала на вазу с яблоками, что стояла на столе.

— Зачем? — спросил Аркаша.

— Мне надо тренироваться,- сказала девушка.- А то господин цирковой хозяин меня не возьмет.

— Сплошные тайны и недомолвки, — проворчал Пашка. — Вместо благодарности.

— Я тебя, Паша, не понимаю,- возразила Заури.- Разве я не благодарна всем вам и особенно тебе? Я очень благодарна. Я сказала — спасибо! Но это было раньше. А теперь уже другая жизнь. Я не могу всю жизнь ходить за тобой и говорить: «Спасибо, Пашенька, спасибо, спаситель, спасибо, спаси меня снова!»

Девушка взяла из вазы четыре яблока и, отойдя от стола, начала их подкидывать в воздух. Это у нее получалось очень ловко.

— Осторожнее, — предупредил Аркаша, — чашки разобьешь.

— Я не уроню, — ответила Заури. И сделала несколько шагов к перилам веранды, не переставая подкидывать яблоки.

Алиса обратила внимание на то, как бабушка внимательно смотрит на Заури.

— Кто тебя учил? — спросила она наконец.

Заури, не прекращая жонглировать, сделала сальто назад.

— Оп-ляля! — воскликнула бабушка.

Еще сальто — Заури чудом не ударилась ногами о косяк двери, собралась в комочек, подлетела к самому потолку и, что удивительно, не уронила при том ни одного яблока. Под потолком распрямилась ласточкой и через мгновение уже сидела на перилах веранды нога на ногу, как ни в чем не бывало продолжая жонглировать яблоками.

Аркаша и Пашка захлопали в ладоши.

— Ты гений, Заури! — закричал Пашка. — Тебе в цирке выступать надо!

— Рано ей еще выступать, — ответила за рабыню симферопольская бабушка.

— Конечно, рано, — согласилась Заури.

— Садись за стол, — сказала бабушка, — положи яблоки на место и постарайся вспомнить.

— Я ничего не помню!

— Каждый человек что-то помнит. Где ты раньше жила?

Заури вернулась к столу, положила яблоки в вазу.

— Я жила на сиенде, — сказала она. — Наша сиенда лежит на берегу реки Врог в провинции Альела на нашей планете.

— На какой?

— Я не знаю, как вы ее называете, но у нас на сиенде ее никак не называли. Зачем называть свой дом домом?

— А что такое сиенда?

— Сиенда — это место, где живут, где сеют зерно и сажают деревья.

— Как здесь? — Аркаша обвел рукой вокруг себя.

— Нет, что ты! Сиенда — это очень большое место. Там живет тысяча человек, может, даже больше.

— А кто там начальник? — спросил Пашка.

— Как так начальник?

— Кто говорит — что делать, куда везти, куда ставить…

— Господин Панченга Мулити, кто же еще?- удивилась девушка.- Он и говорит, он награждает и наказывает.

— И твои родители тоже там живут?

— Не надо меня расстраивать. — Заури шмыгнула носом. — Я никогда не видела ни мамы, ни папы!

— Они умерли?

— Я не знаю, что с ними случилось. И нет ни одного человека, который захотел бы сказать мне правду! Сколько я себя помню- я всегда только презренная рабыня. Меня можно обидеть, избить, продать и даже убить.