Вперед, за Белым Кроликом! (СИ) - Ягинская Алена

— Полагаю, вам нужно все это изучить, чтобы убедиться в безопасности. Хотя вот это изучите, пожалуйста, прямо сейчас. Все же я хотела почитать вечером, — она протянула ему книгу с полуобнаженной попаданкой по имени Анжелика на обложке.

Пиринс сделал вид, что изучает что-то в книге и протянул ее обратно так, чтобы поймать при этом пальцы Наины. — Все в порядке, читайте. Потом расскажете мне содержание? — он кивнул на обложку.

— Непременно, могу даже почитать вслух, — и Наина снова широко улыбнулась.

— Э-э, нет, пожалуй, в другой раз! — пошел на попятный пиринс, а Наина достоверно изобразила огорчение.

Вернувшись к себе в покои, она сунула сумку под кровать, а книгу с салфетками в руки Тане и сказала:

— Жди здесь, я в мыльню!

Вернувшись, Наина спрятала оставшиеся сокровища себе под подушку. потом покосилась глазами на стены и легла в постель.

Таня все поняла без слов.

— Ах, дорогая, ты надеешься, что во сне придет суженный! Ладно, тогда не буду тебе мешать. Давай, поправлю одеялко.

Она действительно поправила подруге подушку, проверив заодно, можно ли незаметно что-то из-под нее вытащить, подоткнула расшитый шелком плед, который был здесь вместо одеяла, звонко чмокнула в щечку, прошептав в самое ухо “нормально, просто так не достать”, вслух сказала “спокойной ночи, дорогая” и ушла к себе.

Стоило Наине закрыть глаза, как тень прошлась по тканевым стенам, а через минуту в покоях пиринса стоял Иратус.

— Покои осмотрел, Темнейший, больше ничего нет. А леди Наина как пришла, спать легла, сумку под кровать положила, а книгу и еще что-то под подушку.

— Да? Интересно, зачем под подушку-то?

— Сказала, что кто-то к ней ночью явится, видимо отдать хочет! — Мажордом низко склонился в поклоне.

— Вот как? Ладно, иди, разберемся! А ты, друг, поставь-ка кого из своих, пусть посмотрит, кто там явиться должен!

Пиринс хмурился, но Иратус все же рискнул добавить:

— Еще кое-что заметил, Темнейший, если позволите доложить.

— Что еще? — Темнейший был недоволен. Леди и так не таяла от его присутствия, еще и кто-то к ней прийти должен. Ночью. Это что, заговор в его собственном замке?

— Леди Татиана все в покоях сидела, да самолично леди Наину в постельку укладывала и на прощание облобызать ее изволила, — быстро сообщил мажордом.

— Пшел вон! — рассердился пиринс, — и близко не смей больше к леди приближаться!

Иратус, пятясь задом, покинул покои.

— Что думаешь? — спросил пиринс, после того, как слуга вышел.

— Не знаю, Паулис. Они вообще какие-то странные для людей. Склоняюсь к мысли, что все же ложе делят…

— Почему так решил? — Сегодняшние новости пиринса не радовали, в мыслях он уже обновлял кровь и заводил наследника самым традиционным и приятным способом. С другой стороны, больше жен, больше шансов…

— Они друг с другом без слов общаются — жестами, взглядами, а магии не чувствуется, чтобы мысли читать могли. Так только близкие любовники могут и дозорные на границе земель, которые много раз вместе на вылазках были.

— Может, воительницы?

— Нет, там выправка, дисциплина, кто-то один командует, кто-то подчиняется. Здесь не так. Да и не сильны человеческие женщины в военных хитростях, у них голова о другом думает, о тряпках и украшениях. Вот и эти первым делом портниху попросили, — советник досадливо махнул рукой.

— Ну да, все эти приспособы оставили, а тряпочки белые первым делом схватили. А может не простые это тряпочки-то, а? И запах от них странный такой? Вот прижмет такую тряпочку жена ночью к лицу — и все, не проснешься.

— Ты прав, запах незнакомый, но чем-то винным отдает. А вино наше не пьют… Думаешь, их тряпочки действуют, как вино на человечек?

И мужчины переглянулись, что-то задумав.

Глава 13. Татьяна. Нечаянная диверсия

С утра Татьяна с наслаждением натянула свою привычную одежду — джинсы и майку, — скрутила волосы в пучок и поспешила за Наиной. В планах было заняться пристроем. Прибраться, оборудовать себе место без тканевых стен, кишащих соглядатаями, если повезет, то найти укромное место для тайника. И, разумеется, осчастливить всех страждущих. Хотят ли они этого, в расчет не принималось, ведь Наина уже твердо встала на путь добра, а Татьяна приняла это как свершившийся факт.

В своих покоях Наина уже ждала подругу, загадочно улыбаясь.

— Случилось что-то хорошее? — спросила Таня, и Наина кивнула.

— Тогда за работу? Нас ждут великие дела!

— Ага, идем!

Наина поправила кусок шелка, заменяющий ей ремень в джинсах, в котором она умудрилась сделать сумку-карман, и подруги отправились в барак разгребать бардак. Стоило им показаться на “рабочем месте”, как откуда-то выползла старая смотрительница.

— И что им неймется в такую-то рань, — ворчала она себе под нос так, чтобы девушки точно могли ее расслышать. — Ни сна, ни отдыха старой Хените нет. Вон, греется вода вам. Удумали тоже дрова на свои глупости переводить.

Старуха повела их куда-то внутрь строения и вышла на внутренний двор, где в большом чане на костре действительно грелась вода. Удивило и обрадовало девушек, что дрова под чан подкидывали юноши, и воду таскали тоже они. А вот варево на небольшом каменном очаге помешивала девушка. Здесь же стояли простые грубо сколоченные столы и лавки, и какой-то мальчуган тащил глиняный кувшин. Таня с Наиной отметили, как тоненькие детские ручки с трудом удерживают слишком большой и тяжелый для него сосуд. Они обе хотели вмешаться, но тут мальчик споткнулся, качнулся вперед, кувшин опасно накренился…

Девушку обе кинулись вперед — помочь, подхватить, поддержать. Поднять и утешить расстроенного мальчугана. Но его уже не было. На месте мальчика была небольшая серая змея с темными пятнами, которая хвостом удерживала кувшин, не давая ему упасть.

Таня в ужасе отшатнулась. Что поделать, не любила она ползающих созданий. Наина же подошла к змее, подняла кувшин и поставила его на стол, после чего наклонилась и погладила тварюшку.

— Не бойся, Таня-джан! Она не ядовитая.

“Не бояться” у Тани не получалось, как и радоваться появлению ползучей твари вместо мальчика.

А вот старуха — та обрадовалась, да. Резвенько так сцапала змееныша, оглядела со всех сторон, огладила, даже открыла и заглянула в пасть.

— Ага, ага, — бубнила старуха. — Кажись, знаю, чьих будет.

Она быстро зашептала что-то шипяще-свистящие, змея в ее руках задергалась, начала извиваться, скручиваться узлами, и, в конце концов, выскользнула и упала на землю. И вот у ног нагини, также корчась в судорогах, уже лежит мальчишка.

Наина набросила на него одежду и присела рядом, успокаивающе погладила паренька по голове и нажала на какие-то точки на теле. Мальчик (или нагеныш?) перестал биться в конвульсиях и с удивлением смотрел то на Наину, то на себя. Казалась, он не понимает, что только что произошло и недоумевает, почему он голый.

В Татьяне боролись два чувства — желание помочь и утешить напуганного ребенка (инстинкт!) и отвращение к его второму облику (тоже инстинкт). Поэтому, видя, что Наина уже хлопочет над малышом, она тихо отошла к другому юноше, вообще ничем не похожего на нага, тот был круглым и румяным, как колобок. Убедив себя, что толстых змей не бывает, так что это кролик, она спросила парня:

— А что это сейчас было?

— с Фалахом-то? Повезло ему, обратился, — завистливо вздохнул парень.

На вид лет ему было 14–15, плотный, весь какой-то круглый — выпирающий животик, пухлые щечки, круглые глазки, даже волосы колечками завивались. По виду — добряк, и голос мягкий такой, успокаивающий. Таня сразу прониклась симпатией.

— А вы не можете обращаться? — уточнила она на всякий случай.

Парень, не отрываясь взглядом от товарища, покачал головой. Таня вздохнула свободно — “Значит, кролик”, — облегченно подумала она.

— Мы же наги-полукровки, мало кому оборот удается. А помочь некому, — парень снова вздохнул, подхватил ведро и понес его к чану.