Пхёнган и Ондаль - Чхве Сагю
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На месте большого пожара в деревне у северных ворот все еще оставались обугленные развалины домов, покрытые сажей. Своими глазами увидев пожарище, молодые люди поняли, каким страшным был огонь и почему он унес столько жизней. У Ондаля сжалось сердце. Потерявшие дома люди копались в черных обломках в поисках уцелевших вещей. Чем же они провинились? Они лишь спали безмятежным сном, ни о чем не подозревая, когда ворвался пожар и забрал у них дома и семьи.
По словам местных крестьян, пламя в ту ночь занялось в мгновение ока. Люди пытались потушить огонь водой, но тут разгулялся северный ветер, и смазанные жиром бревна и соломенные крыши быстро исчезли в оранжевом пламени.
– Жиром?
– Так говорю же, поджог это был. По всей деревне запах китового жира стоял! Какие-то мерзавцы китовый жир приволокли да подожгли тут все!
– А вы не видели их лиц или как они были одеты?
– Ну так видели бы – сами бы изловили, вы как думаете?
Какая-то деревенская кумушка, которая рассеянно подслушивала разговор, вдруг вмешалась:
– Но мы ведь не знаем, это могли быть те…
– А ну нечего нести всякую чепуху! – остановил ее крестьянин.
– Расскажите нам все, что помните, – мягко попросил Чхве Уён.
Женщина покосилась на крестьянина, но решительно продолжила:
– Когда мы бегали всей деревней и тушили огонь, какая-то шайка пройдох стояла и наблюдала за нами. Я еще, помнится, удивилась тогда, потому что рожи-то незнакомые… Но тогда было не до того, поэтому и позабыла.
– Как они выглядели?
– Нечего незнакомцам все подряд рассказывать, потом сама проблем и не оберешься, – снова встрял крестьянин.
Женщина вняла упреку соседа и, замолчав, окинула Чхве Уёна недружелюбным взором. Тот достал табличку с должностью и принял как можно более солидный вид:
– Вот, посмотрите и убедитесь, кто я.
– А что это за штука такая? Я и читать-то не умею. Чего ты мне свою деревяшку подсовываешь?
С таким командир Северных Мечей в своей жизни еще не сталкивался. Он спрятал табличку в карман и постарался изобразить смирение:
– Тетушка, меня зовут Чхве Уёном. Я, может, и выгляжу грозно, но человек хороший. А этого юношу кличут Ондалем.
– Чего? Ондаль? Это который Ондаль-дурак, что ли?
– Да, тетушка, он самый. Хотя вы бы не называли его так… ха-ха.
Женщина оттолкнула притворно улыбающегося Чхве Уёна и радостно схватила Ондаля за руку:
– Надо же, добро пожаловать в нашу деревню. Мы же столько слышали о вас, а видим-то впервой.
Прослышав о появлении Ондаля, вокруг собралась почти вся деревня.
– Смотрите-ка, каков молодец! А как поживает принцесса?
– Господин Ондаль же – что ни на есть гордость наша! Говорят, у них ребеночек родился, а на кого похож?
– Идите все сюда! Говорят, это и есть тот самый Ондаль!
Люди тянулись руками к лицу Ондаля и касались его тела. Все пребывали в восхищении.
– А как же! Вы посмотрите на него! Ну конечно, разве наша принцесса вышла бы за настоящего дурака?
– Ой, а тело-то какое! Батюшки! Да и личико хорошенькое!
– Ну уж получше, чем у тебя!
– Э-э-э… спасибо! Это да, это потому что я мыться стал часто, да… ха-ха-ха! – растерянно отвечал Ондаль.
Чхве Уён ошеломленно наблюдал за происходящим, да и сам Ондаль был удивлен не меньше. Людей становилось все больше, и юноша продолжал принимать их горячие приветствия. Разумеется, каждый в Когурё давно слышал имя Ондаля, но народ с недоверием отнесся к слухам об их свадьбе с самой принцессой. Но как только стало известно о рождении ребенка, люди перестали сомневаться и с радостью приняли их союз. С некоторых пор Ондаль стал единственной надеждой и лучиком света для обездоленных крестьян.
– А, кстати, те проходимцы. У одного на щеке большой такой шрам от меча был! В целую пядь прямо! И морда такая грозная…
– А одет он был во что? – поспешно влез Чхве Уён, чем заслужил раздраженную отповедь крестьянки:
– Я тебе, что ли, говорила? Чего лезешь все время куда не просят? Ишь, нашелся!
– Мы с господином Ондалем вообще-то близкие друзья и даже живем в одном доме!
Чхве Уён ни разу до этого не чувствовал себя ниже Ондаля, но сегодня на него словно вылили ушат ледяной воды.
– И чего? Я спрашивала, что ли? Одежда темная у них была, так что я не разглядела. А на ногах обмотки какие-то… На торговцев похожи были.
Благодаря Ондалю Чхве Уён узнал от жителей деревни все, что было нужно. Молодые люди тихонько выскользнули из толпы и отправились к следующему месту.
Спустя несколько дней Ондаль и Чхве Уён отправились на масляный рынок.
Молодые люди усердно пытались найти того, кто недавно закупал китовый жир в больших количествах, когда Чхве Уёну на глаза попался смутно знакомый юноша в богато украшенной карете. Следом за ней ехало несколько стражников на лошадях. Юноша был облачен в шелковую одежду, но она была непохожа на наряд чиновника. Судя по роскошной карете и личной страже, он мог принадлежать к провинциальной знати. Однако в таком случае его лицо не могло быть знакомым Чхве Уёну. Но он определенно где-то его видел.
Людям часто приходят на ум смутные воспоминания. Только человек, который чувствовал беспомощное раздражение от ускользающего воспоминания, может понять, что ощущал Чхве Уён в тот момент. Командир сидел с нахмуренным лицом, не находя себе места, когда к нему подошел Ондаль:
– Во-о-он там есть туалет.
– О чем это вы?
– Да не волнуйтесь вы так, сходите. А я тут подожду.
– Да не нужно мне.
– Ну чего вы так смущаетесь? Если долго терпеть, так и заболеть можно. Хи-хи-хи.
Ондаль смотрел на Чхве Уёна с великодушным выражением лица, которое тому очень сильно хотелось стереть кулаком. В это мгновение внезапно командир вспомнил еще одно лицо. Хотя сейчас он выглядел более знатным и богатым, это точно был тот самый человек: парнишка из травяной лавки Чанбэк. А травяная лавка Чанбэк – логово Черных Смерчей. Он мог переодеться или отрастить бороду. Дойдя до этой мысли, Чхве Уён торопливо спросил у Ондаля:
– Та карета недавно… она же появилась оттуда?
Не дождавшись ответа, командир стремительно рванул в сторону переулка. Ничего не понимающий Ондаль побежал следом за ним.
В переулке их взорам предстала широкая площадка. Там шесть детин угрожающего вида сидели вокруг костра, грея руки. У одного из них алел большой шрам через всю правую щеку, он держал в руке золотую монету, пробуя ее на зуб. Другой парень тряс мешочек с серебром. Серебряные монеты встречались редко, поэтому такой мешочек легко можно было обменять на сто мотков ткани или тридцать мешков риса. Такие большие деньги редко увидишь в рыночных закоулках.
Пересчитав противников в уме, Чхве Уён подошел ближе:
– Эй вы, а ну посмотрите-ка на меня. Да тут и от костра китовым жиром несет! Вы ведь им пользуетесь на деле, да? – Втянув носом воздух, он задиристо добавил: – А разве поджигателям позволено использовать его для своих нужд?
Лица бандитов посуровели, и они вынули из-за пазух кинжалы. Чхве Уён усмехнулся и насмешливо сказал:
– Ишь какие нервные ребята… От каждого слова за ножи хватаются…
– Что ты несешь?
– Это же вы подожгли деревню у северных ворот?
– Мы ничего не знаем. А ну пошел отсюда!
– А зачем смотреть-то было, если уж подожгли? Эй ты, со шрамом, тебя там люди видели! Думаю, если покажу им тебя, то сразу узнают!
– Ты что, смерти захотел?
Поджигатели в Когурё непременно подвергаются смертной казни. Этим бандитам жить осталось всего ничего. Чхве Уён рассмеялся про себя.
– Кто вам приказал это сделать? Раз вы получили деньги, значит, и наниматель имеется!
– Ха-ха-ха. Мы просто получаем денежки. А вот тебе отсюда сегодня живым не уйти!
