Очаг вины - Татьяна Огородникова

– Оставайся здесь, братишка, я посмотрю, что в палатах.

Он бегом бросился по коридору, распахивая на ходу двери и выкрикивая:

– Есть кто-нибудь?

Не услышав ответа, он прыжком перемещался к следующей двери, повторяя вопрос вновь и вновь. За стойкой дежурной сестры Боря заметил белое пятно. За одно мгновение он взвалил на плечо певучую медсестричку, потерявшую сознание от недостатка кислорода, и вынес ее в коридор под руководством все того же паренька. Затем Бо продолжил спасательный рейд. Из-за дыма почти ничего не было видно. Он хватал любые тряпки, попадавшиеся на пути, чтобы закрыть дыхательные пути. Два бывших белых халата через мгновение превратились в темно-серые вонючие тряпки. Операционные пеленки вообще не помогали от удушья. Полотенце выдержало около двух минут... Пижамы, скатерти, салфетки... Все пошло в ход. Он продолжал открывать закрытые двери, хотя сам был уже почти без сознания. Еще три двери: за одной полуслепая бабуля с бабочкой от капельницы – она была легкой, как колибри, но к концу пути Борису казалось, что бабуля может выступать наравне с тяжеловесами-сумоистами. Сдав ее на попечение большеглазого паренька, Бо вновь отправился на разведку. Последняя дверь. Никто не откликнулся на призыв добровольца-спасателя. Боря руками обшарил кровать со скомканным бельем и стремглав ринулся из помещения. Впрочем, его скорость была равносильна скорости слепого леопарда. Темный удушающий дым заменил собой воздух, стены, свет, жизнь... Последнее, что запомнилось, – тонкая, но сильная рука, обхватившая его запястье.

Больше он ничего не помнил. Борис очнулся на траве в сквере больничного дворика. Рядом с ним хлопотал «братишка» с синими очами. На лбу тяжелым грузом лежало мокрое полотенце. Толпа зевак, вываливших из корпусов, глазела на пожарную бригаду, которая собиралась залить пеной то, что осталось от первого этажа клиники.

– Как самочувствие? – неожиданно низким голосом поинтересовался паренек.

– Жить буду, – ответил Боря, про себя добавив «пока».

Он приподнялся и сел, преодолев приступ головокружения и вдыхая полной грудью травянистый запах с примесью гари.

– Как тебя зовут? – спросил он у паренька.

– Матвей, – представился тот.

– Меня – Борис, – они пожали друг другу руки.

Похоже, в палаты их пригласят не скоро. Постепенно во дворе собирался медперсонал для оказания помощи пострадавшим. Слава Богу, погибших не было, обошлось несколькими сердечными приступами и обмороком медсестры. Пожарные обсуждали с народом, что, если бы парни не открыли дверь вовремя, последствия были бы гораздо более серьезными.

– Ты с чем попал? – спросил Боря нового знакомого. – Я тебя раньше не видел.

– А я не выхожу, я жду. Мне почку должны пересадить, вот болтаюсь между небом и землей...

– Понятно, – резюмировал Бо. – Донора ждешь.

– Жду. Жить охота – ребенок недавно родился. Надо на ноги поставить, моя одна не сможет – сама как ребенок. Обидно будет, если не успеют материал найти... – парень вздохнул и улыбнулся, – с другой стороны, все под Богом ходим – ему тоже за каждым трудно уследить...

– Имя у тебя необычное, редкое..

Матвей почему-то импонировал Борису. По большому счету они находились в одинаковом положении – между небом и землей. Как точно он подметил! Очень симпатичный парень, не повезло ему.

Новые знакомые проговорили еще пару часов. О возвращении в закопченную больницу не могло быть и речи. Главврач выступил перед народом прямо на поляне с краткой лекцией о последствиях нарушения правил пожарной безопасности, добившись того, что каждый из присутствующих почувствовал себя немного виноватым в катастрофе. Борис подумал, что врач должен уметь заставить больного чувствовать свою вину просто так, на всякий случай. А вдруг операция закончится плачевно?

Боря решил, что пожар – это знак. В последнее время он стал внимателен к происходящим событиям и толковал их по-своему. Он вызвал водителя и пошел на поиски медсестры.

Та почти оклемалась и, судя по всему, очень обрадовалась появлению симпатичного лысого парня. «В другое время я бы, конечно, не оставил сестричку без внимания», – разочарованно подумал тот.

– Как вам искусственное дыхание? – спросил Бо у девушки. Та жутко покраснела и, опустив глаза, даже будто с некоторой надеждой, спросила:

– А вы делали? – вопрос прозвучал еле слышно.

– Надо же, в столице осталась единственная женщина, которая краснеет! Это так мило. – Боря засмеялся. – Не переживайте, не делал. Я просто вынес вас и бросил, как тюфяк.

На лице девушки промелькнуло разочарование.

– У меня к вам просьба, – решительно заявил Борис. – Я намерен подождать дома следующего вызова на операцию, а вы пока не могли бы принести мне мои выписки и все такое? – Он чуть подумал. – И еще – очень личное – дайте на минутку взглянуть на историю болезни вон того парня, – Борис указал на Матвея.

Сестра опрометью бросилась выполнять поручения красивого мужчины, спасшего ей жизнь. Да что там поручение, она готова была на самую страшную жертву: если бы он сказал ей, что хочет жениться, она бы немедленно согласилась. Поэтому ровно через десять минут полный комплект по запросу был доставлен на пункт назначения. Бумаги остались в целости и сохранности, что давало надежду на скорую ликвидацию последствий задымления. Обстановочка напоминала военные лагеря, а может, и настоящую войну. Пожар в больнице – дело нешуточное. Впрочем, помещение сильно не пострадало. Гарь, копоть и дым – вот что мешало разойтись по палатам и забыть о происшествии. На самом деле загорелось техническое помещение, отделанное вонючим пластиком и охранявшее огромное количество пластмассовых и резиновых запасов. Оно было изолировано, но дверь оказалась закрыта неплотно – вот вам результат обыкновенного разгильдяйства. Обо всем этом пропела сестра, пока Борис смотрел бумаги.

– Спасибо, – он передал историю болезни Матвея назад.

– Возьмите, потом отдадите, – сопротивлялась сестра.

– Не хворайте, – он чмокнул и без того растерянную медичку в лоб и направился к машине.

Совпадение

Вот так же во сне приходят открытия, решения очень трудных проблем. Человек о чем-то постоянно думает, и это не поддается усмирению защитными механизмами сна...

– Домой! – приказал Борис невозмутимому водителю и открыл историю болезни нового знакомого. Матвей все никак не выходил из головы. Честно говоря, Борис, услышав историю паренька, подумал: «Вот кому бы я с удовольствием отдал и почки, и сердце, и все, что угодно, если операция пройдет неудачно. Но чудес не бывает, вряд ли у нас с ним стопроцентная совместимость – группа, резус и что там еще нужно, чтобы органы прижились в другом теле... Вот вам и справедливость: здоровый одинокий кабан ложится под нож умирать, а пацан, у которого есть семья и счастье в личной жизни, потихоньку загнется сам...» Все оказалось гораздо сложнее. Просмотрев историю Матвея, Борис впал в ступор: группа и резус совпадали. Странно, невероятно, удивительно! Раздумывая об этом, Борис добрался теперь уже до своей огромной и удобной кровати и заснул как младенец. Ему приснился Матвей. Они как будто продолжали беседу, сидя на траве возле погоревшей больницы. Все было как тогда, только на прощание, пожимая Матвею руку, Борис почему-то сказал: «Не дрейфь, вырастишь ты своего сына, может, не одного...»

Утром Бо проснулся свежим и полным сил. В окно светило еще нежаркое солнышко, прозрачные кружевные облачка не сулили неприятностей в виде осадков. Боря сварил кофе и, нюхая пенную коричневую шапку по пути на балкон, пропел про себя: «Утро начинается с рассвета...» Других песен про утро он не знал. Он сел на вращающийся стул, поставил чашку на раскладной столик и набрал номер телефона.

– Хорошо, подъезжайте в течение часа. Захватите историю.

– Моя история всегда со мной, док!

Борису было светло и радостно на душе. На принятие решения он потратил семнадцать часов и две минуты, включая сон, потому что во сне он не переставал думать. Борис понял, что может спасти чью-то жизнь – нет, не чью-то, а классного молодого парня, которого Бог обидел только одним – здоровьем. Все остальное дал, а пользоваться не разрешил. Что ж за судьба такая! «Но ничего, мы поправим», – самоуверенно пообещал кому-то Боря.

Его автомобиль приближался к больнице. Водитель хорошо помнил маршрут, по которому в иной день ему приходилось ездить по три, а то и четыре раза. Водитель был простым парнем из подмосковной Дубны, он никак не мог взять в толк, почему его босс отлынивает от работы под таким пионерским предлогом – «был в больнице». Ведь и дураку ясно при первом взгляде на Бориса Валентиныча, что он здоров как бык. Румяный водитель Василий, выросший на парном молоке и пасечном меде, выглядел куда более болезненно, чем его шеф. «Кто их разберет? Наше дело маленькое: привез – забрал – заправил – помыл».