Игрушка ветра (СИ) - Гэлбрэйт Серина

— Ты самая красивая девушка в мире, — произнёс едва слышно, и запах накрыл столь сильной волной нежности воздушной, счастья безграничного, что у Аверил закружилась голова.

— Торнстон бы с тобой не согласился, — с улыбкой парировала Аверил, вставая рядом с любимым пред алтарём.

— Торн имеет полное право сказать то же самое той, кого он считает самой красивой в мире.

Из свидетелей, не считая жриц храма, лишь Торнстон и Стевия, сидящие в первом ряду на разных половинах зала, согласно обычаю. Улыбались, на жениха и невесту глядя, да друг на друга изредка, украдкой посматривали: Торнстон с усмешкой мягкой, добродушной, Стевия настороженно, румянцем порою заливаясь.

— Я люблю тебя, — шепнул Герард на ухо Аверил, прежде чем отпустить.

— И я люблю тебя.

Сильнее, чем думала.

Сильнее, чем смела когда-либо надеяться.

Старшая жрица подняла руку, к тишине призывая, и начала церемонию. Аверил слушала негромкий, ровный голос жрицы, слова, что казались знакомыми и незнакомыми одновременно, исполненными смысла особого, торжественного. Отвечала на вопросы, подтверждала, что берёт этого мужчину в мужья, обещала любить, беречь и подчиняться, как доброй жене положено, клялась быть верной и быть рядом до тех пор, пока не придёт их час сойти в обитель теней. Улыбалась, когда пришёл черёд Герарда соглашаться взять её в жёны, любить, беречь и защищать, верность хранить и рядом быть до последнего часа, согревалась нежным, восхищённым его взглядом. На мгновение вдруг кольнула мысль горькая, холодящая изнутри — если суждено им быть вместе вопреки чаяниям старших братства и невзгодам, богами ниспосылаемыми, то Герард и впрямь будет рядом с нею до последнего часа, только вот наверняка её часа. Проклятые бессмертны, но она, пусть и с продлевающим жизнь ядом в крови, всё равно обычным смертным человеком остаётся.

И всяко прежде любимого умрёт, а он, ещё в позапрошлом веке родившийся, при том даже не состарится ни на день.

Хмурая складка пересекла лоб Герарда, почуявшего, должно быть, изменение в запахе и чувствах девушки, глаза потемнели, и Аверил улыбнулась шире, беззаботнее, мысли мрачные, радость заслоняющие отгоняя.

Нет, не будет она думать об этом. Действительно, пустое оно — вперёд богов в будущее заглядывать, так и счастье в настоящем вспугнуть можно, а потом не сыщешь да не воротишь его вовсе.

Герард надел на палец Аверил прохладный золотой ободок и она, передав букет Стевии, взяла у Торнстона второе кольцо, надела на палец любимого. Жрица объявила молодых мужем и женой пред свидетелями и ликом Гаалы, произнесла последние благословения, и Герард привлёк Аверил к себе, поцеловал крепко в губы. Затем супруги спустились с помоста в проход между рядами, и Стевия бросила в них горсть заготовленных заранее алых розовых лепестков, чтобы любовь и страсть никогда не покидали новый союз. Аверил со смешком наклонила голову, вскинула свободную руку, прикрывая лицо от лепестков, и те внезапно полетели прочь от девушки, словно ветром подхваченные, пронеслись по залу и, медленно кружась, на пол упали. Аверил замерла было, не понимая, что произошло, но Герард, шага не сбавляя, будто и не заметил ничего особенного, обнял жену за талию, повёл к выходу из храма. Аверил видела, как Торнстон со Стевией переглянулись удивлённо и за ними поспешили.

Остановился Герард, лишь когда высокие двери храма закрылись за ними, и они спустились по ступенькам крыльца во двор, небольшой, чисто выметенный. День выдался ясным, тёплым, и золото осенней листвы, поглощающее неумолимо летнюю зелень, рассыпавшееся наподобие бумажных конфетти по ещё яркой траве, казалось изысканным украшением, точно и природа вокруг принарядилась к свадебной церемонии.

— Это же не ты сделал? — спросила Аверил обеспокоенно. — Не ты отбросил лепестки?

— Нет, не я, — Герард через плечо посмотрел на замерших позади Торнстона и Стевию. — Мне показалось, это сделала ты.

— Я? Но как? — Аверил тоже посмотрела, только на собственную руку. — Сияние не так проявляется… — вспомнив неожиданно, запнулась, потупилась смущённо. — Прости, я хотела тебе сказать, но всё случая подходящего не было… Я не потеряла дар, как думала и как предупреждала мама. А теперь ещё вот это…

— Телекинез? — Герард накрыл ладонь Аверил своей, сжал осторожно, ободряющим жестом.

— Больше похоже на ветер, — заметил Торнстон проницательно. — Примерно как у тебя.

— Полагаешь, моя сила к Аверил перешла? — Герард со скепсисом откровенным на друга глянул и второй рукой повёл, лёгкий порыв ветра по двору пуская. — Как видишь, моя сила при мне.

— А я и не говорил, что именно перейти должна. Лунный дар, как я понимаю, наследственный, наш более или менее тоже, так почему бы вашему ребёнку не получить их оба от своих родителей?

— Разве это возможно? — нахмурилась Стевия. — Тем более если ребёнок ещё не родился даже, да и срок же совсем маленький.

— За последнее время мы уже много предположительно невозможного видели, так что… почему бы и нет? — Герард повернулся к Аверил. — Всё хорошо?

— Да, — Аверил кивнула неуверенно. — Ты же не… не сердишься, что я тебе не рассказала о сиянии раньше?

— Нет, что ты. Для меня не имеет значения, есть у тебя дар или нет, твой он, мой или нашего ребёнка. Вне зависимости от наличия или отсутствия дара я не стану меньше любить и тебя, и его, — Герард вновь привлёк Аверил к себе, поцеловал в висок. — И слова любви буду повторять каждый день, чтобы ты помнила, что ты не одна, есть я. Есть мы.

Аверил прижалась к мужу, уткнулась лицом в его плечо.

Они есть друг у друга и у новой жизни, у малыша, что сегодня проявил себя столь причудливо, а большего Аверил и не надо.

— Ой, прощения просим, добрая госпожа!

Мальчик выскочил откуда-то сбоку, Аверил и не заметила его, налетел едва ли не с размаху и тут же ловко отпрыгнул в сторону, глянул неожиданно остро, не по-детски цепко из-под старого грязного берета. Аверил отшатнулась, инстинктивно положила ладонь в перчатке на живот, в бездумной попытке защищая своего малыша. Под слоями тёплой одежды ещё не видно ничего, да и три месяца — срок маленький, только Аверил всё равно тревожилась постоянно за ребёнка, боялась, как бы не случилось чего.

Мальчонка, лет шести-семи на вид, чумазый, в одежде тёмной, мешковатой, не по размеру — всякому понятно, что с чужого плеча и отродясь не стиранной, — проследил за жестом Аверил и тоже отчего-то отшатнулся, широко раскрыл золотисто-карие глаза.

— Госпожа в тягости?

Аверил улыбнулась мальчику, кивнула.

— А у тебя есть родители?

Тот головой отрицательно мотнул, глядя заворожённо то на живот Аверил, то ей в лицо.

— Нет, госпожа.

— А ну, пшёл отсюда, — Герард приблизился бесшумно, замахнулся — не собираясь ударить по-настоящему, но отмахиваясь, словно от докучливой мухи, — и мальчик мгновенно исчез, растворился в толпе людей вокруг. — Надеюсь, он тебя не тронул?

— Герард, он ещё совсем ребёнок, — нахмурилась Аверил.

— Я имел в виду, не обчистил ли он тебя, — Герард улыбнулся мягко, будто Аверил и сама девочкой несмышлёной была. — За этими беспризорниками глаз да глаз нужен, и не смотри, что от земли почти не видно, они этим, как правило, и пользуются.

Даже если мальчик и забрал те мелкие монетки, что в карманах плаща Аверил лежали, то и пускай, ей не жалко.

Аверил просунула руку под локоть мужа, прижалась к его боку, ничуть чужих взглядов не стесняясь, и Герард повёл девушку через рыночную площадь, народом заполненную, шумную, суетливую. Небо низкое, в плотных серых облаках, и день, зябкий, сырой, степенно к вечеру клонился. Вспыхивали огни в окнах домов, зажигались фонари, аромат свежей выпечки смешивался с запахом рыбы, специй и благовоний, о дне Мёртвых, что сегодня отмечали во многих королевствах, напоминая. Перекрикивали друг друга зазывалы, сновали туда-сюда торговцы с лотками.

— Ты нашёл что хотел?

— Нашёл, — Герард, обращавший на людей вокруг внимания ещё меньше, чем Аверил, поцеловал жену в щёку.