Фельдмаршал в бубенцах - Нина Ягольницер

Орсо помолчал.

— Что ж, спасибо, — проговорил он отрывисто и вышел за дверь, оставив серебро на столе.

Повитуха еще долго стояла у потухшего очага, а потом обернулась, осторожно коснулась оставленных монет и тут же отдернула руку, словно деньги были раскалены.

* * *

— …Вот, — подытожил Пеппо, — поверь, брат, я никогда не был так уверен, что мне конец. Одно было утешение: я поручил своему приятелю уничтожить эту проклятую ладанку, если сам не вернусь.

Годелот хмуро шагал взад и вперед по кладовой. Остановившись, он спросил:

— Какую, говоришь, Орсо фамилию назвал?

— Ремиджи. И он не лжет Я сразу же вспомнил ее. Даже странно, что мог забыть.

— Вот незадача… А доминиканец Руджеро думает иначе, и доктор Бениньо тоже. Они оба называют тебя Джузеппе Гамальяно.

Тетивщик ошеломленно поднял голову.

— Как?! — протянул он с искренним недоумением.

Шотландец сел рядом:

— Это целая история, брат, и звучит она, прямо скажу, диковато. Но есть одна легенда, которая вот о чем сказывает.

…Двадцать минут спустя Пеппо оперся спиной о ящик, у которого сидел, и потер лицо обеими ладонями.

— Вздор! — коротко отрезал он. — Сказки для непослушных детей!

— Быть может, и вздор, — покачал головой Годелот, — но вот герцогиня Фонци во вздор этот верит. А быть убитым за правду или за сказку — разница невелика.

Но Пеппо лишь нетерпеливо отмахнулся:

— Лотте, герцогиня очень больна, немудрено, что она уже умом повредилась. Но ведь ладанка попала мне в руки случайно. Если бы вместо меня она оказалась у заезжего мародера — то это его назначили бы Гамальяно и бегали бы сейчас за ним.

— У герцогини-то, может, уже и не все дома, только ты герцогских подручных не знаешь. Они землю роют — любому кроту на зависть. Так что ты погоди отмахиваться. Они почище твоего знают, кого кем назначать. И вспомни, что поначалу ладанку искали у меня. Но Гамальяно меня никто не называл. Нет, Пеппо. Тебя сюда не просто так приплели.

Но падуанец вдруг сдвинул брови:

— Гамальяно… Га-малья-но… Где же я это… Да нет, чушь это все… — Онн обернулся к другу, заметно бледнея. — Погоди, так что ж, все из-за этого? Лотте… Черт подери, неужели это тянется уже столько лет? И я жив только потому, что мой след затерялся?

— Я думаю, тебя просто считали мертвым, — отозвался Годелот. — Тебе повезло, что тот ублюдок в лесу не проверил, довел ли дело до конца.

Пеппо лишь молча поежился.

Шотландец снова вскочил:

— Вот же черт! Я думал, мы сейчас едва ли не во всем разберемся, а все только хуже становится. Если этот упырь, брат Ачиль, узнал, что тебя в госпитале искать нужно, — почему Орсо не оцепил весь квартал своими гончими? Ручаюсь, они поймали бы тебя в тот же день. Значит, Руджеро не поделился с полковником новостями. А сам опоздал в последний миг. Похоже, эти двое не такие уж закадычные приятели. Хотя не пойму, чего им делить.

— Ну, это я тебе растолкую. Наследие это паршивое они делят. Если свиток этот и вправду такой чудодейственный — то за него и не такая еще грызня идет, просто мы с тобой не все знаем. Кому ж неохота весь мир взять за холку? Тем более что для этого всего-то и надо, что одного слепого карманника в землю уложить.

Годелот замер, будто споткнувшись. А потом медленно подошел к другу и опустился на тот же ящик.

— А вот тут, Пеппо, закавыка есть. Когда я залез в докторский архив, попалась мне там одна деталь, которая многое меняет. Вещица, которую у нас так рьяно ищут, в документах везде знаешь как называется? «Треть».

Брови тетивщика дрогнули:

— Погоди. Выходит, что этот свиток…

— …это не Наследие, а только его кусок. Ведь если есть одна Треть, должны быть и еще две.

Но Пеппо сидел, покусывая губы и, казалось, не слушал друга.

— Постой, Лотте. Давай-ка по порядку. По легенде, чтобы Наследие ушло в другие руки, надо всех Гамальяно извести. Но если Наследие состоит из трех частей — значит, и членов семьи было как минимум трое. Едва ли кто-то стал бы раздавать такие ценные вещи посторонним людям. Первая была в графстве Кампано. Только, Лотте… Как она вообще там оказалась?

Шотландец нахмурился:

— Треть искали не у графа, а у пастора… — Он замер и медленно поднял на Пеппо глаза. — Погоди… Ты к чему это ведешь?

Однако тот молчал, будто не решаясь высказать свою догадку и ожидая, придет ли друг к тем же выводам. А Годелот вдруг побледнел, рывком придвигая к себе фонарь так, что желтый круг света ударил Пеппо в лицо.

— Вот черт, — пробормотал он, — вот же черт! Как я сразу не сообразил! Глаза! Глаза на твоем портрете! Это были глаза пастора! А ведь Руджеро, чума воронья, меня все пытал, знался ли ты с пастором! — Юноша вскочил и заметался по кладовой. — Так что же выходит? Пастор Альбинони… был никакой не Альбинони? Он был Гамальяно? И… приходился тебе родственником? А тот, кто рисовал твой портрет, слепоту изобразить не сумел и просто добавил те глаза, какие знал. Хотя черт бы меня подрал, если это не самое идиотское из всех наших предположений за последние два месяца.

— Не знаю, Лотте. Я совершенно запутался. Помню, как в день, когда погибли мои родители, в доме что-то грохотало и рушилось. Билась посуда, доски трещали. Там что-то искали, не иначе. Может, такой же кусок свитка, а?

— Чего ж они дом тогда сожгли, идиоты? — проворчал шотландец.

— Черт их знает… — вздохнул Пеппо. — Хотя… Быть может, они просто нашли что искали. И прочие куски уже давно у герцогини.

Годелот задумчиво разворошил волосы:

— А ты ничего из дома не уносил?

— Нет, — оружейник невесело улыбнулся, — я унес только своего любимого солдатика. Мне его какой-то дальний родственник подарил. Такой красивый был… Мама мне даже играть с ним запрещала, говорила, мал я еще для такой игрушки. Только я его там же в лесу обронил.

Шотландец вздохнул и хлопнул друга по плечу:

— Ладно! Где есть вопросы, там и ответы найдутся. А сейчас давай к главному. Покажи мне наконец этот свиток. За болтовней я и позабыть о нем успел.

Пеппо сунул руку под весту и протянул другу ладанку. Годелот почти благоговейно раскрыл половинки распиленного цилиндра и вынул свиток. С минуту он пристально рассматривал его, вглядываясь в мелкий текст на туго свернутом пергаменте и плотный гладкий слой воска, запечатывающий