Любовь в законе - Владимир Колычев

Полина энергично кивнула головой. Ради Макара она готова разбиться в лепешку. И с поезда спрыгнуть может, и все что угодно. Она добровольно попала к нему в рабство, и свобода ей совсем не нужна.

Глава 8

Шорк-шорк – скользит шпатель по белой стене, как перо по бумаге. Как самому построить дом за один год и не сойти при этом с ума?

Спасибо Зойке. Не любит он ее, как Полину, и никогда не сможет полюбить так сильно. Но все-таки она красивая, стильная, заводная, и поговорить с ней всегда есть о чем. В политехнический институт после техникума поступила, сессию за первый курс сдает. Умница. А Севастьяна обхаживает как! С парнями вроде бы не водится, на дискотеках редкий гость, большую часть свободного время с ним проводит. Будь ее воля, она бы и работала с ним на пару, но Севастьян ей не разрешает. Не женское это дело – своими руками раствор месить. Да и малярное дело не для нее…

Но вот хозяйничать в доме ей не запретишь. На кухне у нее полный порядок. И стекла в окнах вымыты, и пыли на подоконниках нет, и кафель на полу блестит… Стены здесь еще только загрунтованы под покраску. А вообще, дом уже готов, остался только каминный зал, где стены еще не совсем подготовлены. А так – пожалуйста, вставляй двери, крась, клей обои, вставляй выключатели… До чердака, правда, руки не дошли, и до подвала тоже, но это не к спеху. Главное – заехать, а там уже все можно доделать потихоньку, не спеша. Если, конечно, получится не торопиться. Севастьяну иногда казалось, что он уже не сможет работать понемногу, ему нужны масштабные дела, так, чтобы впрячься и не останавливаться, пока все сто гектаров не вспашешь. Работать и работать, и так все время… Зойке такой подход к делу совсем не нравится, потому что на нее у него совсем не остается времени. Но ведь он для того и втянулся в такой бешеный ритм, чтобы отвлечься от мыслей о Полине. А первое время после разрыва он постоянно думал о ней. И страдал. Да и сейчас ему больно, потому что она до сих пор с другим. Видел он ее недавно, под ручку с Макаром своим шла. Счастливая, улыбается, ничего вокруг не замечает. И никого…

На кухне чисто, но мебели здесь еще нет. Плитка электрическая, заляпанный известкой стол, накрытый бумажной скатертью, две табуретки – вот и все хозяйство. Но все равно уютно, потому что Зойка здесь. На столе миска с молодой картошкой, поджаренной целиком и посыпанной укропом, салат из помидоров. Это она все из дома принесла. А на тарелке колбаса порезана, сыр, фрукты в миске, молоко в пакете – это уже то, что мама сегодня из магазина привезла. В общем, с голоду не помрешь.

Аппетита у Севастьяна не было. Он сковырнул с вилки одну картофелину, долго-долго жевал ее, чтобы проглотить.

– Ешь давай, совсем отощал со своей работой. – Зойка с обожанием смотрела на него, уютно уложив подбородок на кулачки.

Красивая она, женихи до сих пор пороги обивают, да только ей один Сева нужен. И не он, а она бегает за ним. Чем меньше женщину ты любишь, тем больше нравишься ей. Может, прав был старина Пушкин?

– Совсем загонял себя, смотреть больно.

– Не знаю, мне нравится. Совсем чуть-чуть осталось…

– До августа успеешь?

– Почему до августа?

– Здравствуйте, а свадьба?

Увы, но выбора у Севастьяна уже не было. Как бы ни любил он Полину, но Зойка добилась своего. Беременная она, на третьем месяце, скоро живот, что называется, полезет. Сомнений в том, что ребенок от него, почти не было: весь год Зойка была только с ним. И с другими парнями замечена не была. Хотя, может, что-то с кем-то и было. Ясно же, что не девочкой она к нему в постель ложилась…

– Ты что, уже забыл?

– Да нет, просто заработался.

Свадьбу назначили на август. К этому времени дом должен быть уже достроен.

Никуда уже от Зойки не денешься. И ребенка она рожать собирается, и ее родители немало денег в дом вложили. Ее отец ее и брат по выходным Севастьяну помогают, для Зойки, само собой, стараются. И как сказать им после всего этого, что не хочет он жениться на ней? Да и не скажет он. Потому что Зойка – лучшая в этом городе девушка. После Полины. Полина же – лучшая во всей Вселенной, но Севастьян старается об этом забыть. Женится на Зойке, будет жить с ней в этом доме, один ребенок появится, затем второй, третий… Наступит когда-нибудь время, когда заноза по имени Полина рассосется и перестанет беспокоить. Когда-нибудь…

– Заработался он… Может, хватит на сегодня? – умоляюще посмотрела на него Зойка.

– Если бы я тебя слушался, то дом до сих пор без отделки бы стоял. Да и без крыши.

– Дом-то под крышей, – уныло сказала она. – Зато у тебя своя крыша с этой работой поехала.

– Я этим живу.

– Знаю, кем ты живешь, – досадливо махнула она рукой.

– Это уже в прошлом, – нахмурился Севастьян.

Не нравилось ему, когда разговор заходил о Полине. Хоть и не самая светлая память о ней осталась, но каждой слово, сказанное о ней Зойкой, воспринималось им как грязное пятно на чистой скатерти.

– Верю. Охотно верю. Только так ли это?

– Я тебе еще раз говорю: все уже в прошлом.

– Для тебя в прошлом, а для кого-то в настоящем. Видела я ее сегодня…

– Кого видела? – тяжело, исподлобья глянул он на Зойку.

– Полинку. С этим, со своим. Цветет и пахнет. На меня даже не глянула. Ну да, мы же теперь крутые, «Гуччи» у нас, «Версаче»… Видел бы ты, как она одевается! А на какой машине ездит! «Мерседес» там у них.

– У кого у «них»?

– Ну здрасте, подвиньтесь! Этот, с которым она живет.

– Макар?

– Ну наверное. Крутой, кум королю. Пиджак малиновый, два амбала на подхвате. Такой крутой, что и не подойдешь, на части разорвут.

– А ты что, подойти к нему собиралась?

– Да делать мне нечего! Хотя он, конечно, мужик ничего. Матерый такой, аура мощная…

– Аура, карма, чакры, – усмехнулся Севастьян.

Совсем женщины на индуистской эзотерике помешались. Но это мода, это пройдет.

– Не знаю, я в его чакры не заглядывала. Там Полинка хозяйничает… Царица, блин!

– Почему царица?

– Да потому что мужик ее высоко поднялся. «Мерседес», прикид, бандиты в охране… Он у них там какой-то крутой авторитет.

– У кого?

– У бандитов… Сейчас только бандиты живут хорошо. Тачки, шмотки, рестораны…

– Ну так найди себе бандита.

– Я что, на дуру похожа? Мне и с тобой лучше некуда.

Зойка вплотную подсела к нему, обняла его руку, прижалась к его щеке. И замурлыкала, как кошка:

– Вот если бы ты бандитом стал… Тогда бы и вкалывать не пришлось. Тогда бы другие на тебя вкалывали.

– С ума сошла? – дернулся он.

– Немного. Шучу, конечно, какой из тебя бандит… Бандиты злые, жестокие, они убивают. Вот Макар из такого теста. Потому и стал бандитом. Авторитетным бандитом… Может, Полинка ему подсказала?

– Сегодня не День мельника. Мелешь всякую чепуху… Он и до нее бандитом был. Было в нем что-то гнилое. А сейчас бандиты в почете, вот его поганое нутро и вылезло.

– Вылезло. Как бы до нас не доползло. Отец на рынке торгует, двадцать процентов им отдает – за что, спрашивается?

– Так паразиты этим и живут, что чужое жрут.

– Пусть там в своем мире все жрут, лишь бы нас не трогали…

Севастьян кивнул, соглашаясь с ней. Надоело ему тема про бандитов, хотелось поскорей ее закрыть. Но, похоже, Зойка своими разговорами накликала беду.

Он уже собирался продолжить работу, когда в доме вдруг появились крепкие на вид ребята в белых сорочках и темных отутюженных брюках. Рубашки они носили на свой лад, так, чтобы через расстегнутый ворот была видна золотая цепь с крестом.

– Ты кто такой? – ткнув пальцем в грудь Севастьяну, спросил один, лысый, с деформированным черепом и скривленным от природы лицом.

Так захотелось вдруг схватить его за палец и взять руку на болевой прием! Но ведь этот нахал не один.

– Работаю здесь, не видишь, что ли?

– А хозяин где?

– Так для себя работаю.

– Я спрашиваю, хозяин где?

– Ты что, не понимаешь? Если я для себя работаю, значит, я хозяин.

– Ты, это, не быкуй, не надо, – предостерегающе сказал второй, с такой же дефективной физиономией. – Мы не любим.

– Любить вы у себя дома будете, – бесстрашно посмотрел на него Севастьян. – А пока вы у меня в гостях, то нечего мне здесь указывать. Чего надо, зачем пришли?

– Борзый ты, пацан.

– Пацаны на улице, за колесиком бегают. Надо чего?

– Ты дом, говорят, продаешь?

– Кто вам такое сказал? – удивленно вытянулся в лице Севастьян.

– Не важно.

– Не продаю я ничего…

– А чего так?

Севастьян мог поклясться, что мгновение назад в зале были только он и два его незваных гостя. И совсем непонятно, как прямо посреди комнаты появился Макар. А это был он. Такой же взрослый и матерый, но чуть более ухоженный, чем прежде.

– Потому что для себя строил, – ответил Севастьян, с плохо скрываемым недоумением глядя на своего врага.

– Ты ж его прошлым летом строить начал, – показал свою осведомленность тот.