Последний фарт - Виктор Вяткин

Полозов двинул стол вместе с купцом к стене.

— Руку-у! Руку, черт! — застонал тот. — Освободите руку!

— Зачем же? Так будет спокойней беседовать. А пришел я посчитаться не по нашим делам.

— Вот откуда ветер? — Он удивился: когда же Лиза успела нажаловаться на него?

— Если вы не заплатите охотникам, я из вас дух выжму.

— Вы-ы!.. — Глаза Попова заметались. — Я позову, я упеку!.. — Он не мог подобрать нужных слов.

— Потише, потише! — Полозов перешел на «ты». — Пока позовешь, я выбью из тебя все живое, — пригрозил он.

— Кар-р-аул! — истошно завопил Попов.

Полозов сгреб его, рывком вытащил из-за стола и несколько раз так тряхнул, что Попов тут же пообещал рассчитаться с охотниками в трехдневный срок!

— Договорились, — Полозов отпустил его. — Но если обманешь, приду не один, и поговорим посерьезней. А о нашем разговоре советую помолчать. Мне будет неловко, а тебе стыдно! — Он засмеялся и вышел.

За углом склада стояла Лиза и жалась к стене.

— Я все слышала. В какое положение вы поставили себя, меня?

— Совсем не хотел, а пришлось. Но я немного совсем, — Полозов вытер о полу куртки вспотевшие руки.

— Да разве можно было смолчать? Не говорите Лене, а? — Он заглянул ей в глаза и, заметив слезы, смутился: — Теперь уже дела не поправишь. Мне, видно, лучше уйти. Потребуюсь, ищите меня у Вензеля.

— Хорошо, — согласилась она. — Пусть будет что будет…

Полозов проснулся. Глаза резало, будто в них насыпали песку. Щурясь, он опустил ноги с нар, поднялся. В юрте никого. В тусклое оконце едва проникал желтоватый свет и рассеивался по полу. За стеной уже спокойней бурлила Ола.

Вечером Канов удивил Полозова: отказался выпить. Весь вечер шептался с Вензелем, а после ушел с ним в юрты охотников. Иван лег и не слышал, когда они вернулись. Утром, чуть свет, они снова ушли.

Полозов ополоснул лицо из ковша и устало уселся на нары. Весна. Надо возвращаться в тайгу. Это их долг перед новой властью, а где достать денег на одежду, продукты, снаряжение.

Да и Бориска столько времени один. Совсем, поди, одичал человек.

Глухие голоса отвлекли его от размышлений. Он услышал низкий бас Канова:

— Токмо дерзание! Токмо смелость!

Уж не бунтует ли старина? — Полозов усмехнулся и лег. Через минуту в юрту, толкаясь, вошли охотники, рыбаки.

— Да разве можно перегораживать реку сетями? Где возьмут люди рыбу?

— Пароходов нет. Продуктов нет, что делать будем?

— Как это сдать ружья? А чем промышлять зверя? Видно, в комитете совсем утратили разум!

— Разве можно взять пушнину и не заплатить?

Канов торопливо протолкался к столу и стукнул кулаком.

— Тихо! — гаркнул он, заглушая шум. — Сия газета «Известия» Петропавловского Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов! — вытащил он из-за пазухи серый листок, свернутый трубочкой, и поднял над головой. — Советы изъяли у рыбопромышленников снасти, рыбалки. Взяли в свои руки торговлю. Я так мыслю: вскрыть склады.

— Правильные слова говорит человек!

— Разве купцы ставили метки на хвостах рыбы?

— Выгнать худых людей из комитета, своих посадить! — снова загалдела толпа.

Полозов понял, что местные власти пытаются разоружить охотников. Назревает стихийное выступление, а время ли?

— Сыне, а сыне? Ты внемлешь? — повернулся Канов к Полозову.

— Оставь Ивана. У него сильно болят глаза, и он совсем не видит, — одернул его старик Вензель. — Зачем здесь слова, их там говорить надо. Как молчать, когда боль кричит у всех в один голос! Пошли! — И он двинулся к выходу.

— Подождите! — вскочил Полозов. — Так же нельзя! В Петропавловске другое дело. Там народная власть отобрала у богачей рыбалки, товары. А кого представляете вы?

— Ты не прав, сыне! Власть, яко главу всякую, надобно мыть и стричь! — зарокотал Канов.

Снова поднялся шум.

— Тихо! — успокаивал Полозов. — Спешить с этим нельзя! В поселке есть умные люди: старик Амосов, учитель Куренев. Посоветуйтесь. Подумайте. Сперва свою власть утвердите, а после уже действуйте законно.

— Верно говорит парень. Как известить нам всех таежных людей?

— Петьку наладить, Федота! Ребята расторопные, только скажи! — Толпа снова вняла Полозову.

— Истинно! За мной!.. — Канов рванулся к выходу. За ним побежали и остальные.

Полозов положил на глаза тряпочки, смоченные в чайном отваре, завесил окно, лег. Вроде полегчало.

— Дома он! Давайте! — резанул в ухо звонкий голос.

Полозов поднялся. На пороге стоял Петька и кому-то махал рукой.

Тут же в юрту вошли Лена и Павел Григорьевич. Полозов пригласил их сесть. По их озабоченному виду он понял, что пришли они неспроста.

Лена мяла в руках платок, видно было, что волновалась. Петька нетерпеливо ерзал на скамейке и поглядывал в дверь. Рыбак рассказывал:

— Власти перестали отпускать охотникам товары, потому что охотники не захотели сдавать оружие, как было приказано. Охотники возмутились, их поддержали рыбаки. Толпой они кинулись к сетям и принялись корежить, портить. Я к ним. А кто меня послушает. Чужой я тут. Дескать, какое твое дело. Не понимают, что добро-то не сегодня, так завтра перейдет к народу. Да разве их вразумишь? Подготовки нет, не время еще, да и сил маловато. Набьют, наковыряют, а после?

— Что я могу сделать? — спросил Полозов.

— Утихомирить этого длинного дурака. Он баламутит всех.

— Словно с ума сошел человек. Бегает с палкой, распоряжается, никого слушать не желает. Вот и решили к вам, — поддержала его Лена.

Полозов показал на свои воспаленные глаза. Она вынула из сумочки темные очки, подала.

— Вензель сказал, что у вас глаза от света болят. Может, очки помогут, — Лена встала. — Идемте, а то как бы не опоздать.

— Да-да! Покуда они не наделали еще больше глупостей, — заторопился Павел Григорьевич. — Подлечит ноги Мирон, вы подготовите тылы в тайге, тогда и за грудки можно…

Полозов надел очки, вышли. Ничего, можно терпеть.

В поселке было шумно. У складов купцов толпился народ. Полозов увидел, как Канов сбил замок на дверях склада Попова.

Толпа хлынула к прилавкам, оттеснила Ивана, и он не сразу пробился на склад.

— Это же похоже на грабеж! Нельзя! — крикнул он, но его никто не слушал.

— Где мука? Куда девал товары? — волновались люди, заглядывая в закрома, лари. — Сплавил все, мордастый!

— Воздадим негоднику! — рявкнул Канов и двинулся на Попова. За ним бросились и другие.

— Прекратить! — Полозов вскочил на прилавок. — За это судить будут! Люди добрые, нельзя так! Не по закону!

К его голосу прислушались. Толпа остановилась в нерешительности.

И Попов смог пробиться к Полозову.

— Спасибо, любезнейший! — ухватил он за руну Ивана. — Не забуду.

Но тут по толпе прокатился шепоток, и все устремились к дверям.

Полозов не понимал, почему все так поспешно, покинули склад. Он недоуменно посмотрел вокруг. Канов, перехватив его взгляд, показал рукой на море. В бухте стоял военный корабль с расчехленными орудиями, и белое знамя с красным кругом полоскалось на его мачте.

…Лиза встретила сестру у крыльца.

— Ну что? — спросила она.

— Там такое творилось. Ворвались в склад твоего благоверного…

Лиза пропустила сестру в дверь и помогла снять жакет. На кухне в белом халате и поварском колпаке беззвучно хлопотал кореец Пак.

— Чито гостей не будет? Можина подавать? — В дверях показалось его улыбающееся лицо.

— Давайте! — холодно ответила Лиза и прошла в столовую.

Вернувшись с корейцем из тайги, Попов объявил, что берет Пака поваром и все ведение хозяйства поручает ему. Лиза обиделась. С тех пор между супругами как бы определились отношения. Они стали совсем чужими и только жили под одной крышей. Лиза решила дождаться парохода и уехать, а пока мирилась с присутствием Пака.

Еще не успел Пак накрыть на стол, как пришел Попов и позвал Лизу к себе в кабинет. Скоро она вернулась расстроенная, с красными пятнами на лице.

— Что? — подняла голову Леночка.

— Уговаривал бежать с ним в низовья Колымы. Пригрозил оставить без копейки.

— Проживем, сестренка! Будем шить, давать уроки. — Лена обняла Лизу.

Лиза задумалась и вздохнула:

— Будет ужасно, если он уедет и не расплатится за меха. Как после смотреть людям в глаза?

— Поговорю с ним.

Лена вошла в кабинет Попова.

Попов выбрасывал бумаги из ящиков в горящую печь.

— Зачем ты здесь? — глянул он рассерженно на Лену.

— Хотите бежать — это ваше дело. Но не рассчитаться с людьми — это подло!

— Непременно! Непременно! — замахал рукой Попов. — Все до последнего гроша! — Он украдкой затолкнул тюк под стол.