Южная кровь - Владимир Григорьевич Колычев

– А как же справедливость? – спросила девушка.

За границей профсоюзы для того и существуют, чтобы поддерживать зарплаты на достойном уровне. Там все четко, чуть что не так, рабочих выводят на забастовку, а в России профсоюзы существуют чисто для галочки. На берег Балтийского моря за счет профсоюза. На Черное море уже за свой счет…

– А справедливость – это наша с тобой жизнь.

– Жизни, – поправила Майя.

– Жизнь. Одна. На двоих.

– Сейчас заплачу.

Майя шутила. Не растрогал ее пафос Глеба, но на глаза действительно навернулись слезы. А вдруг Варшавин всего лишь хочет ее успокоить, вот и выдумывает небылицы. Может, на самом деле все очень серьезно, и уже принято решение убить их обоих. Или одну только Майю. А умирать так не хотелось, она еще так молода.

Глеб ничего не сказал. Он повернул голову, возвращая ее в удобное положение, и закрыл глаза. А спустя минуту дернул ногой – то ли пытался оторвать одеяло от матраса, то ли хотел почесаться. Майя больше склонялась ко второму. У нее у самой вдруг зачесалась нога. Она повернулась, прижимая внешнюю сторону бедра к сиденью кресла, поерзала, снимая зуд, но зачесалось вдруг плечо, затем шея, спина. Началась самая настоящая чесотка, и она ничем не могла себе помочь. Руки привязаны к подлокотникам, но дело не только в этом. Зуд на нервной почве – жесть полная, особенно когда нет возможности почесаться.

– Зачем ты погнался за мной? – пытаясь почесать затылок о спинку кресла, спросила девушка. – Я же просила, оставь меня в покое!

– Так ты же сама приехала.

– Я приехала, чтобы послать тебя к черту!

– Ты приехала, потому что тебя тянуло ко мне.

– Да пошел ты! – Майя подняла ногу, чтобы пяткой почесать коленку.

Только тогда до Варшавина дошло, что с ней не все ладно.

– Что с тобой?

– Нервы кусаются.

– Понимаю.

Варшавин резко повернулся набок и лихорадочно почесал щеку о матрас. Но у него зачесалась рука, он дернулся, однако внимание переключилось на одну ногу, затем на другую.

– Да что это такое! – простонал он.

Наблюдая за ним, Майя вдруг засмеялась. Этот нервный смех вмиг перешел в истерический хохот. Но засмеялся и Варшавин. Он лежал, она сидела, и оба хохотали до слез. Хохотали, пока не охрипли голоса.

– Ты все? – сипло спросил он.

– Все! – выдохнула она.

Смешно это или нет, но нервный зуд оставил ее, тело больше не чесалось.

– А знаешь, легче стало… Как после… – Варшавин запнулся, но Майя все равно его поняла.

– Не скажу, что мне с тобой было хорошо, – сказала она, также без особого стеснения опускаясь до сравнения с сексом.

В заднице они с Варшавиным, здесь можно многое. Не все, а многое. А может, и все.

– Когда-нибудь скажешь.

– Счас!

– Не сейчас, потом… Будем лежать на носу нашей яхты, только ты, только я, а вокруг – океан. Даже чаек не будет. Знаешь почему?

– И знать не хочу! – совсем не зло откликнулась девушка.

А было бы здорово сейчас оказаться на яхте. А еще лучше в сауне, надраить бы себя мочалкой до боли. И Варшавина можно поставить рядом. Но за дверь, заперев ее на замок.

– Потому что чайки летают тогда, если земля рядом. А мы посреди океана, там чаек нет. Даже подглядывать некому.

– За чем подглядывать?

– За кем.

– Я бы тебя сейчас ударила!

– Я бы не отказался.

– Ты мазохист.

– Наверное, – сначала сказал, а затем задумался Варшавин и так глубоко задумался, что замолчал.

Молчал он долго. Майя даже забеспокоилась.

– Эй там, на борту, у вас все в порядке?

– Земли не видно. Чаек тоже…

– И не подглядывают?

– А вот это вряд ли… Эй, может, хватит издеваться? – глядя куда-то в угол помещения, крикнул Глеб.

Майя проследила за его взглядом и в сумраке на стыке стен с потолком разглядела небольшую видеокамеру.

– Заканчивайте давайте! Все сделают как надо! Наши с вашими договорятся! А вы потом жалеть будете!..

– Язык покажи! – засмеялась Майя.

Варшавин глянул на нее хмуро, с обидой. Он за нее просит, а она глумится.

– А кто это наши с вашими? – спросила она.

– Система-то одна.

– Какая система?

– Большая и толстая… Ты можешь стать частью этой системы.

– Зачем?

– Не зачем, а как… Разведешься, выйдешь за меня, все просто.

– Ну да, очень просто, – хмыкнула Майя.

– Извини, предложение сейчас сделать не могу. На колено не могу встать. Но как только, так сразу.

За дверью послышались шаги, кто-то подошел, остановился, вставил ключ в замочную скважину.

– Сейчас нас освободят, – сказал Варшавин.

– Вряд ли.

– А давай загадаем, если да, ты выйдешь за меня замуж!

Дверь открылась, по лестнице в подвал спустился какой-то тип в маске, закрывающей все лицо. Черный спортивный костюм «Адидас», такого же цвета кроссовки. В опущенной руке он держал пистолет с длинным глушителем.

– Кого тут закончить надо? – спросил он, наставляя пистолет на Варшавина.

И тут же нажал на спусковой крючок. Затвор лязгнул громко, но Майя все же услышала стук, с каким пуля вошла в тело. Варшавин дернулся и затих.

* * *

Одной своей стороной дорога уходила в яму, другой наползала на железнодорожное полотно, а где-то не очень далеко подавал сигнал поезд. В маневрах Родиона машинист видел опасность для своего состава.

К счастью, машина удержалась на ходу, не свалилась в яму, прошла сложный участок.

– Может, надо было сразу на Коровинский ехать? – глядя на экран своего смартфона, спросила Маша.

– А если они на Граево пошли?

– А как мы узнаем?

– Попробуем узнать.

Граево только назывался хутором, на самом деле своими размерами он ничем не отличался от небольшой полноценной станицы. Дворов сорок, не меньше, и все нужно обойти, в каждый заглянуть. А участкового нет, участковый не положен, участковый в соседней станице.

Пришлось включаться в работу. Не просто это, обойти хутор, заглядывая в каждый двор. Там, где гараж или забор высокий, непроницаемый для взгляда, останавливаться, спрашивать. И просто с людьми говорить, может, кто видел «Ленд Ровер» с незнакомыми номерами. Скорокова охотно взялась за дело. Похоже, девушка реально получала удовольствие от работы, если так, то человек на своем месте.

* * *

Варшавин молчал, лежал как убитый, тупо смотрел в потолок. И Майе не хотелось говорить. В душе что-то оборвалось, когда человек в маске навел на нее пистолет, а в самом низу живота будто лопнул маленький узелок, кажется, она немного обмочилась.

Но в нее хоть не стреляли, а Варшавину пуля могла попасть в голову. Подонок