Крейг Кеннеди, профессор–детектив - Рив Артур Бенджамин

Мы позавтракали в тишине, а потом поехали к доктору Хэнсону, который был несказанно рад нас видеть.

– Я наконец-то разобрался, – воскликнул он, – тут всё просто.

Кеннеди серьёзно просмотрел анализ, который доктор Хэнсон сунул ему в руку, и, казалось, очень заинтересовался предполагаемым количеством морфина, которое должно было быть взято для проведения этого анализа. У доктора на столе лежало открытое учебное пособие.

– Наши старые представления о безошибочном тесте отравления морфином подорваны, – сказал он, и с волнением прочитал отрывок, который пометил в книге.

Я полагал, что разница в размере зрачков в тех ситуациях, когда они сужены не симметрично, является доказательством того, что дело не связано с наркотиками или отравлением морфином. Но профессор Тейлор зафиксировал случай отравления морфином, когда сокращение зрачков было несимметричным.

– Пока мне не довелось столкнуться с этим у одного из признанных авторитетов, я считал, что симметричное сокращение зрачков является отличительным симптомом отравления морфином. Профессор Кеннеди, мне кажется, что мы, наконец, можем признать наше дело одним из случаев отравления морфином.

– То, что здесь написано, является единственным основанием вашего вывода? – крайне учтиво спросил Крейг.

– Да, сэр, – неохотно ответил доктор.

– В таком случае, – тихо ответил Кеннеди, – если вы подробнее изучите случай, описанный профессором Тейлором, то обнаружите, что у пациента, как было выяснено позже, один глаз был стеклянным.

– Тогда мой вывод – вздор, и женщина не была отравлена?

– Этого я не говорил. Всё, что я говорю – заявления экспертов завели нас туда, где мы сейчас пытаемся что-то распутать. Но если вы позволите мне провести несколько собственных исследований, я с готовностью проясню положение дел, теперь я в этом уверен. Вы позволите мне забрать эти образцы в свою лабораторию?

Я был удивлён, когда в коридоре здания уголовного суда мы столкнулись с инспектором О`Коннором, поджидавшим нас. Он поспешил навстречу Кеннеди и сунул ему в руку коробочку, в которой перекатывались все шесть пилюль. Кеннеди внимательно осмотрел коробку, открыл её и задумчиво посмотрел на шесть белых капсул, невинно лежащих внутри.

– Одна такая капсула принесла бы «Джону» несколько сотен тысяч долларов, – задумчиво сказал Крейг, закрывая коробку и убирая её во внутренний карман жилета. – Мне кажется, что я даже не пожелал вам доброго утра, О`Коннор, – продолжил он. – Надеюсь, я не заставил вас долго ждать. Вы получили образцы чернил?

– Да, профессор. Вот они. Как только мы закончили утром наш разговор, я специально отправил своих людей, чтобы достать их. Вот чернила аптекаря, эти из библиотеки Вэндама, эти из комнаты Фаррингтона, а эти их апартаментов миссис Поппер.

– Спасибо, инспектор. Не знаю, что бы я делал без вашей помощи, – сказал Кеннеди, охотно забирая у него четыре маленьких флакона. – Наука – штука хорошая, но организация позволяет науке работать быстро. А скорость – самое необходимое в этом деле.

После полудня Кеннеди был занят в своей лаборатории, где я и нашёл его тем вечером после поспешного обеда, на котором его не было.

– Что, время обеда уже прошло? – воскликнул он, держа в руках стеклянную мензурку и наблюдая за какой-то реакцией с веществом, добавленным из пробирки.

– Крейг, я верю, что ты абстрагируешься от всего, когда занят чем-то важным, и предпочитаешь работу еде. Но ты хоть перекусил после того, как мы с тобой разошлись?

– Кажется, нет, – ответил он, больше обращая внимание на мензурку, нежели на свои слова. – Уолтер, дружище, я не хочу, чтобы ты обижался, но, в самом деле, я буду работать лучше, если ты не будешь мне постоянно напоминать о таких вещах, как еда и сон. Скажи, ты действительно хочешь мне помочь, верно?

– Конечно. Я заинтересован в этом деле так же, как и ты, но толку от меня мало, – ответил я.

– Тогда я бы хотел, чтобы ты встретился сегодня с миссис Поппер и провёл с ней личный сеанс. В особенности я хочу, чтобы ты узнал, как выглядит комната, в которой она работает. Я хочу продублировать её здесь, в этой лаборатории, как можно точнее. Затем я хочу, чтобы ты договорился с ней о частном сеансе на завтрашний вечер. Скажи, что будут присутствовать несколько профессоров университета, которые заинтересованы в парапсихологических исследованиях, и что будет присутствовать мистер Вэндам. Я бы предпочёл, чтобы она пришла добровольно, не хочу заставлять её. Кстати, обрати внимание на её ассистента Фаррингтона. Он должен сопровождать её во что бы то ни стало.

В тот вечер я мимоходом заглянул к миссис Поппер. Это была женщина с великолепным талантом и обладала деликатностью как физической, так и умственной, исключительно бодрая и сообразительная. Должно быть, она изучила меня более внимательно, чем я её, потому что она полагалась исключительно на то, чтобы отвлечь моё внимание всякий раз, когда хотела продемонстрировать мне один из своих действительно замечательных трюков. Само собой разумеется, я был совершенно озадачен её представлением. Она заставляла духа писать, что принесло бы честь даже бессмертному Генри Слейду, знаменитому медиуму, рассказывала мне много вещей, которые были правдой, и многое другое, что не поддаётся проверке или звучит слишком туманно и размыто. Это действительно многого стоило, и мне не нужно было симулировать интерес, чтобы она согласилась прийти на сеанс в лабораторию.

Конечно, я должен был договориться с Фаррингтоном. С первого взгляда на него у меня зародились подозрения. У него были зоркие глаза, лицо же было суровым, и выглядел он корыстным. Несмотря на моё отвращение к нему, а может и благодаря этому, мы быстро договорились, и когда я покидал его, про себя решил не спускать с него глаз.

Крейг пришёл поздно, потому что весь вечер занимался химическими анализами. По его поведению я сделал вывод, что они были удовлетворительными, и сам Кеннеди выглядел очень довольным, когда я сказал ему, что договорился о проведении сеанса.

Когда мы это обсуждали, пришёл человек с запиской от О`Коннора. Она была написана с его обычной краткостью:

Только что узнал от слуг, что у Фаррингтона и миссис Поппер есть ключи от дома Вэндама. Хотел бы я знать это раньше. В доме свет потушен. Этой ночью никто не входил и не выходил.

Крейг посмотрел на часы. Была четверть первого.

– Сегодня ночью призрак не придёт, Уолтер, – сказал он, уходя в спальню. – Думаю, я не ошибся, заполучив пилюли как можно скорее. Призрак, должно быть, ускользнул сегодня утром, как только горничная вернулась от аптекаря.

На следующее утро Кеннеди снова разбудил меня рано. Когда мы свернули с Шестой авеню, он завёл меня в своеобразный магазинчик. Он вошёл так, будто хорошо знал это место. Такая уверенность была свойственна Кеннеди.

Думаю, мало кто хоть раз видел этот магазинчик магии и обмана. Маленький закуток Марино являлся штаб-квартирой магов всей страны. Аппараты для левитации и растворяющиеся в воздухе руки виднелись со всех сторон. В задней части магазина полки были набиты никелевыми, латунными, проволочными, деревянными изделиями и изделиями из папье-маше, выглядевшими странно и непривычно для непосвященных. Тем не менее, всё было разложено так же систематично, как в магазине с обычным оборудованием.

– Синьор Марино у себя? – спросил Крейг девушку, раскладывавшую в передней комнате открытки с картинками. Комната была такой же обманчивой, как и весь магазинчик, поскольку это была лишь прихожая перед кладовкой, которую я описал чуть раньше. Кладовка одновременно была и мастерской, и в ней работало около шести мастеров.

Да, синьор был у себя, как сказала девушка, и она провела нас в заднюю часть мастерской. Он оказался невысоким человеком с вежливым, открытым лицом и проникновенными глазами, полная противоположность его профессии.