На вершине счастья - Бренда Джексон

Глядя на него как зачарованная, она поняла, что никогда не видела более совершенного мужского тела. На него можно было смотреть, не уставая, целый день. Мэдисон затаила дыхание, когда он медленно расстегнул «молнию», стянул джинсы и снял трусы, позволив ей увидеть его целиком.

— Я хочу тебя, — хрипло произнес Стоун. Надев презерватив, который вынул из кармана джинсов, он лег на кровать. — Иди ко мне, детка, и я покажу, как сильно хочу тебя.

Мэдисон устремилась в объятия Стоуна, и сладострастная дрожь пробежала по ее телу, когда она ощутила прикосновение его кожи. Стоун обнял ее и снова поцеловал, и Мэдисон почувствовала, что самое главное — впереди. Возбуждение вновь охватило ее.

Очевидно, он знал это. Он опустил ее на подушки, и она услышала его низкий голос.

— Я хочу всего. И я хочу дать тебе то, чего у тебя никогда не было, — хрипло прошептал он.

Мэдисон открыла рот, чтобы сказать, что он уже дал ей то, чего у нее никогда не было. Дважды. Но Стоун поцеловал ее, не дав произнести ни слова. Он опьянял ее, разжигая потребность получить большее наслаждение.

Стоун сделал глубокий вдох, пытаясь овладеть собой. Он больше не выдержит, если не войдет в нее. Это нужно ему как дыхание. Он вкусил Мэдисон и теперь жаждет слиться с ней, стать ее частью, вонзиться в ее сокровенную глубину. Не отводя от Мэдисон глаз, Стоун лег на нее.

— Впусти меня, — прошептал он, и она послушно подчинилась ему. Тогда он наклонился и завладел ее губами, желая безмолвно передать то, что чувствует. Он принялся вращать бедрами, лаская ее тело в поисках входа. И он нашел его — влажный, скользкий, горячий.

Стоун поднял голову и ухватил Мэдисон за бедра. Когда ее веки начали опускаться, он понял, что хочет, чтобы она смотрела на него. Ему нужно видеть ее лицо в тот момент, когда сольются их тела.

— Открой глаза. Смотри на меня, Мэдисон. Я хочу видеть твои глаза, когда ты примешь меня.

И она, оглаживая его плечи и глядя ему в глаза, раскрылась ему, и Стоун, не имея ни сил, ни желания долее сдерживать себя, вошел в нее. Он глубоко втянул в себя воздух, крепко удерживая Мэдисон за бедра и врастая все дальше и дальше в глубь ее чрева, которое сжималось вокруг него, принимая его в неутоленной жажде обладания.

И тогда Стоун легко установил свой ритм: его тело неистово заходило вверх-вниз в сладострастии, захлестнувшем их обоих. Гортанный стон вырвался у него: он ощутил, как чувственная дрожь пробежала по телу Мэдисон от неистового ритма его толчков, подводящих их обоих к ослепительной разрядке. Стоун откинул голову назад; его шейные мышцы напряглись, и, когда Мэдисон выкрикнула его имя, он приподнял ее бедра, чтобы сомкнуть ее ноги у себя за спиной и ощутить приближающийся оргазм Мэдисон.

Сквозь стиснутые зубы Стоун простонал ее имя, и когда ее тело начало содрогаться, он почувствовал то, что ему никогда не приходилось испытывать. Страсть, да. Удовлетворение, да. Но было что-то еще. Однако, уткнувшись лицом в шею Мэдисон, он отогнал от себя эту мысль. В этот момент ему хотелось лишь одного — насладиться последствиями прекрасного соединения.

Стоун перевалился на спину и притянул Мэдисон к своей груди. Найдя в себе силы приподняться, он посмотрел на нее. Улыбка, счастливая, полная удовлетворения, блуждала у нее на губах, и взгляд, устремленный на него, был полон радостного удивления. Между ними произошло нечто особенное, уникальное. Их соединила страсть — необузданная, взаимная, щедрая, и он понял, что, прежде чем покинуть этот дом, они будут любить друг друга снова, и снова, и снова…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Опершись на локоть, Стоун смотрел на спящую рядом с ним женщину. Мэдисон сказала правду: она действительно обладала огромной энергией, и утомить ее оказалось не просто.

Он невольно улыбнулся, подумав о том, сколько раз они занимались любовью. Ее тело принимало его, давая удовлетворение и требуя от него всего, что он мог дать. И он отдал ей все, что у него было. Они занимались любовью до тех пор, пока полное опустошение не сломило обоих. Мэдисон заснула в его объятиях. Ему тоже удалось немного поспать, но теперь он полностью проснулся и снова возбудился. Стоило бросить взгляд на Мэдисон, как желание овладело им с новой силой.

Стоун глубоко вздохнул. Он понял, что поделился с Мэдисон тем, чем никогда не делился ни с одной женщиной. Собой. Ради нее он снял все защитные барьеры.

Стоун снова посмотрел на Мэдисон. Глядя на ее голые груди, он попытался убедить себя, что испытывает всего лишь вожделение, но затем вспомнил, какая буря эмоций поднималась в его душе каждый раз, когда Мэдисон выкрикивала его имя в пароксизме страсти. Что ж, он готов признать, что никогда не забудет эту ночь. Но ему нельзя вкладывать больше того, что есть. Он хотел показать Мэдисон, что такое страсть, и ему это удалось. Ничего особенного. Он хотел, чтобы она поняла, как двух разумных, уравновешенных людей может внезапно охватить всепоглощающее желание, разжигающее неистовую страсть. И это тоже удалось ему. Теперь остается только найти ее мать и дядю Кори.

Стоун нахмурился, когда подумал, что последует за этим. Как только Мэдисон встретится с матерью и убедится, что с ней все в порядке, она, вероятно, возвратится в Бостон. Он, со своей стороны, вернется на ранчо Даренго и займется тем, чем намеревался. Он немного отдохнет и расслабится, прежде чем начнет работать над следующей книгой.

Почему же его угнетает мысль, что каждый из них пойдет своим путем? Откуда у него сильное беспокойство, что Мэдисон будет делиться только что обретенной страстью с другим мужчиной? Он занимался любовью со многими женщинами. И его никогда не волновало, с кем они будут спать после него. Он даже был благодарен бывшим любовницам за то, что они находили других партнеров.

Стоун опять вздохнул. Ему нужно привести в порядок свои мысли.

Он осторожно поднялся с кровати и, не надев ни трусов, ни рубашки, натянул джинсы. Нельзя разбудить ее, иначе она поймет, что он в растерянности.

Подойдя к двери, Стоун оглянулся и пожалел, что не остался. Мэдисон, свернувшись калачиком, лежала на боку, удовлетворенно улыбаясь во сне. Она — женщина, созданная для страсти, подумал Стоун, и каждый мускул в его теле напрягся от желания вновь заняться с ней любовью.

Он заставил себя отвести взгляд и, почувствовав ком в горле, покачал головой. Ему необходимо побыть вдали от Мэдисон. Быстро выйдя из спальни, он тихо закрыл за собой дверь.

Мэдисон проснулась от яркого солнца, бившего ей в глаза. Она потянулась и почувствовала, что у нее ноют мышцы, не привыкшие к такой нагрузке. Она улыбнулась. Ночью им пришлось как следует потрудиться.