На вершине счастья - Бренда Джексон

Стоун сделал глоток и посмотрел на нее.

— Что именно интересует тебя?

Мэдисон пожала плечами.

— Меня очень интересует, почему всем кажется странным, что у него на горе живет женщина.

Губы Стоуна растянулись в лукавой улыбке.

— Потому что, насколько я помню, дядя Кори клялся, что нога женщины никогда не ступит на его гору. До этого у него были связи с женщинами, но ни одна из них не получила доступа на гору. Он всегда проводил черту в том, что касалось вмешательства в его жизнь.

Мэдисон задумалась.

— И все-таки он привел туда мою мать?

— Да. Именно это удивляет меня, Даренго и семейство Куинн.

Она глубоко вздохнула.

— Теперь я начинаю думать, что они действительно знали друг друга раньше.

Стоун удивленно посмотрел на нее.

— Это возможно, но на твоем месте я бы не строил догадок. Завтра ты сама увидишь их и задашь все вопросы, которые тебя интересуют. — Он потянулся к ней и нежно сжал ее руку. — Но не расстраивайся, если твоя мать ничего не скажет. Возможно, Мэдисон, настало время дать ей насладиться жизнью. В конце концов, ведь это ее жизнь, не так ли?

Она нахмурилась, но промолчала и не отняла своей руки. Все время Стоун дает ей пищу для размышлений, и все время ее сердце отказывается согласиться с тем, что становится для разума все более очевидным.

— Дяде Кори — пятьдесят четыре года. Он стал вторым отцом для своих племянников и племянницы. Он верит в семью, честь, уважение. Он очень любит природу. Сколько я знаю дядю, он всегда предпочитал одиночество в одних вещах и дружеское общение — в других. — Легкая улыбка заиграла на его губах. — Еще мальчишкой я узнал, что он все видит и все замечает. Обмануть его невозможно.

Стоун с такой теплотой говорил о своем дяде, что Мэдисон не могла не подумать о том, как сильно Кори Уэстморленд отличается от ее отца. Ее отец был единственным ребенком в семье. Правда, у него был двоюродный брат, живший в Бостоне, но отношений они не поддерживали, и поэтому у Мэдисон не завязалась дружба с детьми дяди.

Ее отец родился, вырос и жил в городе. У них никогда не было домашних любимцев, и мысль уехать из города и отправиться в поход никогда не привлекала отца. Ларри Уинтерс предпочитал дружеское общение, особенно когда оно приносило ему выгоду. Он работал советником по финансовым вопросам. Ему приходилось часто устраивать пышные приемы для клиентов, и ее мать выступала в роли хозяйки дома. Мэдисон вспомнила, в какое волнение приходил отец каждый раз, когда они устраивали приемы. Теперь ей кажется, что эти вечеринки не особенно интересовали мать. Она просто исполняла обязанность жены успешного бизнесмена. Мэдисон пыталась вспомнить, было ли между родителями хоть что-нибудь общее. Ничего. Стоун спросил ее, почему люди, которые, вероятно, не любили друг друга, продолжали жить вместе. Но теперь ее интересует, почему они вообще поженились.

Мэдисон пробудилась от воспоминаний, когда Стоун отнял свою руку. Он смотрел на нее так, будто собирался съесть ее на десерт. Ощущая его обжигающий взгляд и чувствуя, что она больше не в силах выносить его, Мэдисон поднялась и огляделась.

Стоун долго смотрел на нее.

— Как тебе удается продержаться так долго?

Она пожала плечами.

— Я прекрасно чувствую себя. У меня много энергии. Чтобы я устала, требуется немало усилий.

Стоун охватил взглядом всю ее фигуру. Он не забудет этих слов. Он смотрел, как Мэдисон надевает широкополую шляпу.

— Ты не думаешь, что нам пора отправляться, если мы хотим добраться до той хижины прежде, чем стемнеет?

Стоун поднялся и ослепил ее ленивой, чувственной улыбкой.

— Да, мисс Уинтерс, я думаю, вы правы.

Хижина оказалась совсем не такой, как они ожидали. Мартин Куинн и Маккиннон построили не маленький однокомнатный охотничий домик, а целый дом с верандой, уютно угнездившийся между соснами, откуда открывался великолепный вид на горы и долину; позади дома журчал ручей.

Стоун и Мэдисон быстро обошли лесное пристанище Куиннов: большая гостиная с камином, две спальни, соединенные ванной комнатой, кухня, служившая также столовой, из огромного окна которой был виден прозрачный горный ручей. Вскоре Стоун обнаружил, что, если запустить генератор, у них будет освещение. В шкафах для белья лежали чистые простыни и одеяла.

У него вырвался вздох облегчения, потому что они успели добраться до хижины прежде, чем сгустились сумерки. До наступления темноты оставалось несколько часов — достаточно времени, чтобы позаботиться о лошадях и привести в действие генератор.

Он бросил взгляд на Мэдисон, которая молча стояла возле него. Увидев две спальни — он мог поклясться! — она облегченно вздохнула.

— Мне надо заняться кое-чем снаружи, — сказал он, прерывая молчание.

Она кивнула.

— Хорошо. Я пока разведу огонь в камине. Мне кажется, сегодня будет довольно холодная ночь.

Стоун встретился с ней взглядом и решил не говорить, что он был бы счастлив согревать ее столько, сколько понадобится.

— Я скоро вернусь.

Стоуна не было почти час. Мэдисон воспользовалась его отсутствием, чтобы принять душ. Войдя в дом, он тут же ощутил нежный, соблазнительный и возбуждающий аромат и замер на месте, когда Мэдисон вышла из спальни.

Она переоделась. На ней были спортивные брюки и блузка без рукавов с круглым вырезом. Должно быть, в этой одежде ей было удобнее, чем в джинсах. Что бы ни надела на себя эта женщина, она всегда будет выглядеть чертовски элегантной, подумал Стоун. Мэдисон Уинтерс — просто картинка! Распущенные волосы блестящими шелковистыми прядями в живописном беспорядке разметались у нее по плечам. У него вырвался глухой стон, и он подавил порыв подойти к ней, притянуть ее к себе и сделать то, что ему до смерти хотелось весь день, — вкусить ее по-настоящему.

Мэдисон подняла глаза и увидела, что он разглядывает ее. Несколько секунд она молча смотрела на него, затем нервно улыбнулась.

— Я не поддалась искушению использовать всю горячую воду. Ее осталось много, и, если хочешь, можешь принять ванну.

— Звучит заманчиво, — хрипло сказал Стоун. Ему хотелось погрузиться в горячую воду, чтобы дать отдых натруженным, ноющим мышцам, но что-то приковало его к месту, не давая сдвинуться ни на шаг.

Он смотрел на Мэдисон, чувствуя, как внутри у него нарастает пульсирующая боль. Было так тихо, что Стоун слышал свое дыхание… и ее. Оба вздрогнули, когда в камине затрещало полено. Он перевел взгляд на огонь.

— Здесь очень уютно. Спасибо, что развела огонь, — сказал Стоун, хотя все его мысли были об огне совсем другого рода.