Красный тайфун - Владислав Савин

Мы уже знали, что на Вонсан идёт японская эскадра, которую уже атаковал один из полков нашего корпуса. А тактико — технические данные японских кораблей, их внешний вид по фотографиям, и ход воздушно — морских сражений Тихоокеанской войны, мы заучивали еще два года назад, летом сорок третьего, при тренировках над Ладогой. Мы имели ясное представление о ПВО японской эскадры — помимо истребителей, размещённых на двух уцелевших от предыдущих атак японских авианосцах (а это не менее сотни машин — по — нашему это почти три истребительных авиаполка), огромное количество зенитной артиллерии калибром от 25мм до 127мм (правда, системы управления огнем были не на высоте). Только крупнокалиберные зенитки эскадры могли в минуту выпустить до семисот снарядов. А были еще зенитные автоматы и крупнокалиберные пулемёты.

Мы знали что японцы разделили свои силы, на линейное и авианосное соединение. Наш полк был задействован против второго. В числе десяти полков — пять истребительных, один пикировщиков, три минно — торпедных, и мы, носители управляемых бомб. Хотя тогда нас «по старой памяти» часто называли торпедоносцами, так же как и наши реактивные бомбы, «летающими торпедами».

Особо хочу отметить разведчиков, сыгравших огромную роль в нашей победе. Нет, не «рыцарей плаща и кинжала», героев плохих детективов, а экипажи отдельных разведывательных эскадрилий. Вопреки расхожему мнению и кинофильмам, в ту войну бомбардировщики Хе-277 были лишь в составе авиации Дальнего Действия, флот имел только разведчики и самолеты РЭБ — впрочем, на практике эти роли часто пересекались, сначала обнаружить противника, а затем постоянно висеть над ним, круглосуточно, на недосягаемой для зениток и истребителей высоте, выдавая целеуказание своим силам, и заглушая врагу радары и связь. Именно это было и сейчас — именно потому наш удар был для японцев внезапным, самураям пришлось поднимать свои истребители, когда наши головные эскадрильи уже ложились на боевой курс. А дальше — все шло по строго рассчитанному графику.

Операция готовилась под руководством штаба ВВС Тихоокеанского флота, с задачей, максимальной по амбициозности, «ни один японский корабль не должен уцелеть — абсолютная 'Цусима' и никак иначе!». Накануне вечером, 22 июня, когда состав японской эскадры уже был известен, и план удара вчерне готов, весь командный состав задействованных полков, вплоть до комэсков, отрабатывал взаимодействие в штабе Авиации Тихоокеанского флота во Владивостоке, под личным руководством самого Ракова. Каждый полк, а при необходимости, и эскадрилья, имели конкретное боевое задание. Была расчерчена площадка, стояли макеты — и «пешим по — лётному», с часами и секундомерами. Благо, что все полки были или из Черноморского, или из нашего «Особого» корпусов, базирующихся недалеко от Владивостока, особенно если добираться на У-2 — так что проблем со сбором и отправкой назад командиров не возникло. Я, как командир 2–й эскадрильи, участвовал тоже, вместе с бывшими сослуживцами по 12–му гвардейскому (Барским, Аносовым), познакомился и с другими уникальными ребятами, такими как Василий Иванович Минаков (глыба — человечище!).

Сначала, истребители Ла-11, Як-9УД и Як-9П пяти истребительных авиаполков (три на 'ла' и два на 'яках' — 200 машин!) должны были «расчистить нам воздух», добившись полной нейтрализации палубных японских истребителей — а по уничтожению воздушного противника, подавлять пушечно — пулеметным огнем ПВО кораблей эскорта. Второе не было выполнено из‑за ожесточенного сопротивления японцев, а главное, подхода с берега свежих сил. Но прикрыть бомбардировщики наши истребители сумели — не зафиксировано ни одного «бостона» или Пе-2, сбитого «зеро». Оказалось оправданным решение, все истребители выделить для «расчистки воздуха», не оставив никого для непосредственной поддержки ударных машин — вопреки опыту войны с немцами, гласящему что прикрытие у бомбардировщиков должно быть всегда! Но предварительный расчёт хода сражения показывал, что у японцев не останется не связанных боем истребителей. К тому же Пе-2И были бы далеко не легкой целью даже для «фокке — вульфов», не то что для «зеро».

Затем по эскорту должны были ударить «бостоны» двух минно — торпедных полков, в топмачтовом варианте — а после израсходования крупнокалиберных бомб, атаковать как штурмовики, кроме пулемётного огня (6 курсовых 12,7 мм пулемётов и не меньше 3 таких же у бортовых стрелков) сбрасывая осколочные бомбы, весом от 5 кг до 50 кг. Японских зенитчиков с палуб просто сметало — да 50 кг уже и эсминцу ощутимо, доставалось не только людям, но и механизмам. Решение себя оправдало — в опросе после боя (стандартная процедура, для накопления опыта), было записано со слов многих, что огонь вражеских зениток слабел буквально на глазах, и это при увеличении числа наших самолетов на целью! В этой же фазе пикировщики Пе-2И должны были нанести удар по наиболее крупным японским кораблям — авианосцам и линкору, а по линкору ещё и топмачтовики с тяжёлыми 1000 кг бронебойными бомбами. Причем удар по линкору особо выделенной эскадрильи «бостонов» должен был строго согласован с атакой пикировщиков. И в завершение, авианосцы должны были быть атакованы двумя эскадрильями торпедоносцев — 18 машин.

Это была самая спорная часть операции. Даже Раков сомневался, стоит ли — и личный состав этих эскадрилий был далеко не самой лучшей выучки (больше других разбавлен невоевавшими лётчиками), да и наши авиационные торпеды были не самыми мощными и не самыми надёжными. Но Минаков (фанат торпед!) всех убедил, что даже если будет хотя бы одно попадание, то и это успех, поскольку противоторпедная защита японских авианосцев далеко не самая лучшая в мире. А главное, невоевавшие лётчики получат реальный боевой опыт — где его еще добыть, как не на войне? Даже если в этом бою большинство промажут — попадут в следующем, потому что уже будут ученые. Он сумел убедить всех, и даже хотел лично возглавить атаку торпедоносцев, но тут уже Раков его уговорил вести топмачтовиков — попадут торпеды в авианосцы или нет, не столь важно, добьем бомбами, а вот линкор у которого, в отличие от авианосца, и с бронёй, и с противоторпедной защитой всё в порядке, надо было бить наверняка. И получил в итоге Минаков звание Героя Советского Союза — заслужил! Хотя, повторюсь, что ему топмачтовые атаки не нравились совершенно.

Наконец, третьей фазой операции по авианосцам и оставшимся кораблям эскорта наносит удар полк Хе-177. Считалось, что к этому времени зенитный огонь японских кораблей будет ослаблен, а полученные повреждения помешают уклоняться от управляемых бомб. И если противник еще останется боеспособен, то наступала четвертая фаза, в реальности оставшаяся за кадром, удар резерва, полка До-217 (носителей УАБ) под прикрытием ещё одного полка истребителей.

Также не стали чрезмерно увеличивать количество ударных самолётов — качество лучше и важнее количества. Хотели сначала задействовать два пикировочных полка, но затем ограничились одним (зато каким! 12й гвардейский, это легенда! Самураи хвалились, что их перл — харборские ударники добивались эскадрильей девяти попаданий из девяти, в корабль — цель «Сетсу», бывший линкор. А те же девять попаданий в круг диаметром пятнадцать метров, не хотите?). Так что Раков сам сказал, эти справятся за двоих! И решили число пикировщиков сократить, а «бостонов» увеличить.

Причем был предусмотрен даже такой момент, как отдельное «киносъемочное» звено. Три До-217 не несли никакой боевой нагрузки, но в носовой турели пулемет был заменен кинокамерой на амортизированном станке. Так как это сильно снижало оборонительные возможности, то им единственным Раков выделил персональную охрану, по звену истребителей на каждого (хватило бы и пары, но — «головой отвечаете, чтобы с товарищами ничего не случилось»). Причем старшим из операторов был Владислав Владиславович Микоша, я тогда с ним знаком не был, а черноморцы с ним с уважением здоровались — после и я проникся, биографию его узнав. Как мне сказали по секрету, он в Харбинском десанте был — а теперь и на нашу операцию сам вызвался, добровольно. И кадры, снятые им и его напарниками, в том сражении, сейчас широко известны, во многие документальные и даже художественные фильмы вошли!

Скажу еще о боеприпасах. ФАБ-500, какие несло большинство топмачтовиков, были самые обычные. Пе-2 имели одну бронебойную авиабомбу БРАБ-1000 'старого типа' на внутренней подвеске (благо, что у этой 'пешки' имелся механизм вывода бомбы из бомболюка на пикировании). Без анекдота не обошлось — БРАБ-1000 «нового типа» в бомболюк Пе-2 не влезала по длине. Укоротить стабилизатор нельзя, он и так короткий. Тут выяснилось, что на складах Тихоокеанского флота до сих пор хранятся БРАБы старого образца, у них стабилизатор длиннее, подрезать можно. Поскольку дело было еще весной, то успели не только бомбы под размер бомболюка подогнать, но и перезалить тол на ТГА. По сравнению с 'новым типом', бронепробиваемость поменьше — но авианосцам хватило и того. Как показали пленные — бомбы пробивали по две бронепалубы, а в близких взрывах у бортов вызывали сотрясение механизмов. Ну а топмачтовики Минакова несли БРАБ новые, но и в них сменили тол на ТГА. А торпеды, насколько помню, обычные — 45–36АН с контактными взрывателями.