Хроники Нарнии: последняя битва. Три повести - Льюис Клайв Стейплз

«Я произнесу это заклятие, – сказала себе Люси. – Мне всё равно: возьму и произнесу!»

Она не зря сказала: «Мне всё равно!» – чувствовала, что делать этого не следует, – но когда снова вернулась к началу заклятия, где, в чём была уверена, не было никаких картинок, то увидела большую морду льва, самого Аслана, и он в упор смотрел на неё. Рисунок был таким ярким и реалистичным, что, казалось, лев вот-вот сойдёт к ней со страницы. Позже Люси не могла сказать точно, двигался ли он, но что ей запомнилось – это выражение неудовольствия и оскаленные зубы. Она ужасно испугалась и поспешила перевернуть страницу.

Дальше она наткнулась на заклятие, которое давало возможность узнать, что о тебе думают друзья. Люси, стараясь отвлечься от того, другого, которое превращает в красавицу, каких мало, торопливо, опасаясь передумать, прочитала про друзей (что именно – не скажу, даже не просите) и стала ждать результата.

Ничего не происходило, и Люси принялась рассматривать картинки. И сразу же увидела то, чего меньше всего ожидала: вагон третьего класса, а в нём среди пассажиров – двух школьниц, которых узнала с первого взгляда: Марджори Престон и Энн Фиверстон. Только это уже была не картинка в книжке – она ожила. Сначала Люси увидела, как за окном вагона мелькают телеграфные столбы, затем постепенно (как если прибавить звук в радиоприёмнике) услышала разговор девочек.

– Так мы будем общаться в этой четверти, – спросила Энн, – или ты так и продолжишь ходить хвостиком за Люси Певенси?

– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – ответила Марджори.

– Прекрасно понимаешь, – возразила Энн. – Ты всю прошлую четверть ходила за ней хвостиком и разве что в рот не заглядывала.

– Ничего подобного! Я что, похожа на дурочку? Кстати, она совсем не плохая, просто к концу четверти порядком мне надоела.

– Ну ничего себе! – возмутилась Люси. – Двуличная свинья!

Звук собственного голоса моментально напомнил ей, что она обращается к картинке, а Марджори далеко, в совсем другом мире. «Что ж, – тогда сказала себе Люси, – я была о ней лучшего мнения. Знала бы, что она такая, ничего бы для неё не делала, не заступалась. И кому она говорит такое: Энн Фиверстон! Неужели все мои подруги такие же? Здесь ещё полно картинок. Нет, не буду больше смотреть. Не буду, не буду!»

И она нехотя перевернула страницу, на которую успела капнуть крупная злая слеза. Взгляд её упал на заклятие «для отдохновения души». Картинок стало меньше, а то, что Люси прочла, показалось ей скорее притчей, чем заклинанием. Текст занимал три страницы, и, ещё не дочитав первую до конца, она вообще забыла, что это чтение. Она будто переместилась в другую реальность и жила в ней.

Дойдя до конца, Люси воскликнула:

– Какая чудесная история! Лучше всего, что я когда-нибудь читала. Такие можно читать хоть десять лет подряд. Эту, во всяком случае, можно перечитать прямо сейчас.

Вот тут-то и проявилось настоящее волшебство книги: оказалось, что вернуться на прочитанные страницы нельзя. Страницы справа, те, что ещё предстояло прочесть, можно было листать, а страницы слева – нет.

«Какая жалость! – расстроилась Люси. – Мне так хотелось это перечитать. Попробую всё же вспомнить. Сейчас… это о… о… Странно: всё как будто выцвело, а последняя страница сделалась белой. Какая необычная книга… Вроде там было о кубке и шпаге, о дереве на зелёном холме… Больше не могу вспомнить».

Хоть она больше ничего так и не вспомнила, с этого дня любой рассказ, который даже немного походил на забытую историю в книге волшебника, казался ей хорошим.

Перевернув страницу, Люси удивилась: картинок здесь совсем не было, – зато первые слова её буквально заинтриговали: «Как сделать невидимое видимым». Сначала она пробежала заклинание взглядом, потом прочла вслух и тут же поняла, что оно действует, потому что, в то время как она проговаривала текст, буквицы налились цветом, а на полях стали возникать картинки. Так происходит, если поднести к огню написанное невидимыми чернилами: постепенно проступает текст, – только вместо тусклого цвета лимонного сока (это самые ранние невидимые чернила) здесь становились видны золотые, синие и алые буквы. Это были странные картинки с множеством фигур, смотреть на которые Люси не очень нравилось. Тогда она подумала: «Похоже, видимыми сделались не только эти топтуны: в таких местах, как это, должно быть множество всяких невидимок. Не уверена, что мне хочется увидеть их всех».

В этот момент из коридора за спиной раздались мягкие тяжёлые шаги, и, разумеется, Люси сразу вспомнила про босого волшебника, который производит не больше шума, чем кот. Всегда лучше обернуться и встретить любую неожиданность лицом к лицу.

Стоило увидеть того, кто предстал её взору, как лицо её озарилось, и на какое-то время (хотя она не знала об этом) Люси стала такой же красивой, как та, другая, на картинке, и бросилась вперёд, распахнув объятия, тихонько вскрикнув от восторга. Потому что в дверях стоял сам Аслан, лев, Величайший из всех Верховных королей. Большой, плотный, тёплый, настоящий, он позволил ей уткнуться лицом в его золотистую гриву, и по низкому звуку, похожему на отдалённый гром, Люси догадалась, что он мурлычет.

– Ах, Аслан! Как хорошо, что ты пришёл.

– Я всё время был здесь, – мягко сказал лев. – Просто ты сделала меня видимым.

– Ну зачем ты смеёшься надо мной? – воскликнула Люси, и в голосе её слышался упрёк. – Разве я могу сделать что-нибудь подобное!

– Конечно. Неужели ты думаешь, я не подчиняюсь собственным правилам?

Последовала небольшая пауза, и Аслан заметил:

– Дитя моё, ты поступила нехорошо, потому что подслушивала.

– Подслушивала? – удивилась Люси.

– Да, разговор о тебе твоих одноклассниц.

– А, ты об этом… Ну какое же это подслушивание – ведь это волшебство.

– Следить за кем-либо нехорошо, и не важно, каким образом. А о своей подруге ты судишь неверно. Она слабая, но очень дорожит дружбой с тобой, просто побаивается той девочки, что постарше, потому и говорит не то, что думает.

– Вряд ли я когда-нибудь смогу забыть её слова.

– Да, ты их не забудешь.

– Ой! Неужели я всё испортила? Ты хочешь сказать, что мы оставались бы подругами, если бы я этого не слышала, и дружили бы всю жизнь?

– Дитя моё, – мягко напомнил Аслан, – разве я не говорил тебе однажды, что никому не дано знать, что произойдёт в будущем?

– Да, я помню. Прости. Только прошу тебя, скажи: когда-нибудь смогу ли я прочесть ту притчу, что никак не могу вспомнить, ещё раз? А может, ты перескажешь мне её?

– Конечно. Я буду рассказывать её всё время. А сейчас пойдём: нужно повидать хозяина дома.

Глава одиннадцатая. Как появились охлатопы

Люси вышла вслед за Великим львом в коридор и сразу же увидела шедшего по направлению к ним старца (опиравшегося на украшенный резьбой посох, босого, в красных одеждах), на белоснежных волосах которого лежал венок из дубовых листьев, борода доходила до пояса. Увидев Аслана, он низко поклонился и сказал:

– Добро пожаловать, владыка, в скромнейший из твоих домов.

– Ты ещё не устал, Кориакин, управляться со своими глупыми подданными, которых я тебе поручил?

– Нет, – ответил волшебник, – они и правда очень глупы, но в них нет зла. Я даже полюбил их. Иногда, правда, я бываю нетерпелив, ожидая, когда же наконец они будут руководствоваться мудростью, а не своей грубой магией.

– Всему своё время, Кориакин, – сказал Аслан.

– Да, ты прав, владыка, – согласился волшебник. – Ты собираешься показаться им?

– Нет. – Лев чуть рыкнул, что означало, по мнению Люси, смех. – Я напугаю их до смерти. Много звёзд успеет состариться и уйти на отдых на острова, прежде чем твой народ дозреет до этого. А сегодня, ещё до захода, я должен посетить Трама в замке Кэр-Параваль, который ждёт не дождётся возвращения своего короля Каспиана. Я расскажу ему про тебя, Люси. Не грусти, мы скоро увидимся.