Бегство мертвого шпиона - Джон Сток

Он насчитал, что в помещении было шесть человек, одетых в противогазы и армейскую форму, в руках у них были полуавтоматические винтовки. Один из них надел маску на Марчанта в тот момент, когда он почувствовал горьковатый привкус слезоточивого газа, другой проверил, подают ли американцы признаки жизни. Затем его вытащили из комнаты и погрузили в ожидавший его черный фургон.

— Хьюго Прентис, — сказал сидевший напротив него пожилой мужчина. — Варшавская резидентура. Я работал в Дели с вашим отцом. Филдинг посылает вам привет и просит прощения за доставленные неудобства.

Филдинг посмотрел на часы, прибавил еще один час из расчета местного польского времени и подумал, когда же ему, наконец, позвонит Спайро. Он решил подождать еще полчаса и стал просматривать лежавшие на столе бумаги. Кадровые службы предоставили ему самые новые досье Лейлы, Дэниеля и Стефана Марчант, также он запросил в Управлении по делам Южной Азии досье на Салима Дхара. Он открыл папку, увидел пометку «Секретно. Только для британских спецслужб» и подумал, что впервые в жизни упустил нечто важное — информацию, которая связывала Дхара с его предшественником на посту главы МИ-6. Что заставило Стефана Марчанта преодолеть на самолете пять тысяч миль, чтобы посетить его в Южной Индии?

Согласно имеющимся у них сведениям, при рождении Дхар получил имя Джайшанкар Менон. Он появился на свет 12 ноября 1980 года в семье представителей среднего индийского класса. Его отец работал в Британской верховной комиссии на административной должности. Незадолго до рождения Дхара его контракт был расторгнут, но вскоре он устроился на похожую должность в посольство Соединенных Штатов. Позже Дхар посещал американскую школу в Дели, но в шестнадцать лет бросил учебу. В этом месте прямо на документе кто-то сделал от руки пометку: «дополнительное преимущество работы?», сверху была еще одна надпись: «издевательство?»

В следующий раз Дхар дал о себе знать два года спустя, в Кашмире, где полиция арестовала его при попытке взорвать военную базу. В полицейских отчетах он уже фигурировал под именем Салим Дхар. Где-то между Бангалором и Сринагаром он принял ислам и стал воинственным радикалом, сосредоточив всю свою ненависть к Западу на Соединенных Штатах Америки.

В этот момент на сцене появился индийский отдел расследований и анализа, они попытались завербовать Дхара и внедрить в сепаратистское движение Кашмира. Но Дхару это было неинтересно. По другим отчетам, которые индийская разведка послала Бэнкрофту, занимавшемуся делом Стефана Марчанта, Дхара признали человеком «непреклонным» и «непригодным к вербовке». Он был безгранично предан идеям исламского халифата, начиная с воссоединения Кашмира и кончая уничтожением американцев. Год спустя он сбежал из тюрьмы и перебрался в Пакистан, а позже объявился в Афганистане.

Однако одна деталь привлекла особое внимание Филдинга: при описании психологического портрета Дхара подчеркивались его напряженные отношения с отцом, который, в отличие от сына, обожал все американское и надеялся когда-нибудь перебраться в Нью-Йорк. Возможно, это стало одной из причин, по которой Дхар бросил школу и покинул Дели. Если Стефан Марчант пытался завербовать Дхара для каких-то целей, то не исключено, что он обладал некоторой информацией о его отце? Эта зацепка, которую Филдингу удалось отыскать в досье Дхара, могла сдвинуть с места все дело. Судя по всему, Салим Дхар вел достаточно добродетельную жизнь, и все его конфликты с обществом основывались исключительно на его идеологии. Никаких историй с женщинами, выпивкой, кражами, взятками — ничего, что могло бы стать поводом для шантажа.

Филдинг помнил, что в конце семидесятых, когда Белый дом возглавлял Джимми Картер, Стефан Марчант находился в Дели. Именно тогда, после «Улыбающегося Будды» — первых испытаний ядерного оружия в Индии, Марчант смог заявить о себе. Мало кто из людей, работающих в разведке, не знал о нем. Он стал знаменитым благодаря громкой вербовке одной крупной фигуры из советского посольства в Дели. В дальнейшем этот человек занял крупный пост в КГБ после того, как вернулся на площадь Дзержинского. Но все также знали о семейной трагедии, постигшей Марчанта несколькими годами позже.

Филдинг снова открыл досье Марчанта и просмотрел информацию о нем. Как он и предполагал, Марчант прибыл в Индию в августе 1977 года, в качестве офицера спецслужбы, в июле 1980 года он вернулся в Британию после рождения двух близнецов (его жена тяжело переносила беременность и почти все время проводила в Лондоне, подальше от угнетающей жары Дели). Но через пять лет Марчант снова приехал в Индию, на этот раз в качестве главы резидентуры, и привез с собой семью. Затем в 1988 году произошла автокатастрофа, в аварии погиб Себастьян.

Теперь Филдинг вспомнил все более четко. Коллеги по разведке переживали вместе с Марчантом его потерю, но, несмотря на ухудшившееся здоровье его жены, он отказался покинуть Дели до тех пор, пока не закончилась его служебная командировка.

Филдинг снова переключился на биографию Дхара, стал сверять даты, когда его отец работал на Британскую верховную комиссию в Дели. Он устроился туда в январе 1980 года, а значит, у Марчанта было шесть месяцев, чтобы пересечься с отцом Дхара. В Дели была большая британская миссия, вторая по численности после британского посольства в Вашингтоне, но все равно шанс, что эти двое могли встретиться, был достаточно велик. Несмотря на то что Филдингу не удалось найти ценных сведений, эта информация давала ему небольшую зацепку. Он поднял трубку и попросил вызвать Яна Дентона.

Глава 16

После долгой поездки по ухабистой дороге через польскую глубинку Марчант сидел в баре нового здания британского посольства в Варшаве со стаканом пива «Тиски» в руке. Почти все путешествие он не проронил ни слова, его все еще тошнило от тряской дороги и воды, которая по-прежнему оставалась в желудке. Время от времени он отключался, а затем снова просыпался. Но он все же выслушал объяснения Прентиса о том, что его допрашивали в местечке под названием Старе-Кейкути, где во время Второй мировой войны располагалась ставка разведывательной группы СС.

В пятнадцати минутах езды от него находился аэропорт Симань, впоследствии его использовала Советская армия, когда Брежнев решил подавить восстание в Праге. В последнее время это место находилось в ведении польской военной разведки, которая с удовольствием сотрудничала с ЦРУ и предоставляла свои секретные базы для допросов особо важных заключенных, разумеется за определенную плату. По словам Прентиса, это был хитрый и не лишенный иронии ход со стороны американцев. Деятельность польских военных не подвергалась такой тщательной проверке, как гражданские службы, вроде недавно созданного Агентства разведки. И руководители военной разведки, многие из которых заняли свои посты еще при коммунистах, могли требовать у НАТО защиты благодаря своему особому военному статусу.

— Старе-Кейкути может похвастаться своими знаменитыми гостями, так что у вас была отличная компания, — сказал Прентис, а затем добавил: — Именно в этом месте в 2003 году они мочили ХШМ.

Холодная, сырая тюрьма, где Марчанта подвергли пытке водой, разительно отличалась от просторного строения из стекла и стали, где он находился теперь. Он знал, что это красивое современное здание должно было стать образцом для новых британских посольств. После теракта в консульстве Стамбула оно подверглось перестройке на случай нападения террористов, однако двери посольства по-прежнему были открыты для посетителей. Как и все новые здания, принадлежащие министерству иностранных дел, посольство было обеспечено особыми средствами защиты. В случае нападения «многослойное» покрытие дверей и стен защищало внутренние комнаты. Чтобы проникнуть в них, террористам понадобилось бы не менее сорока минут, а этого срока было вполне достаточно, чтобы успеть уничтожить самые важные документы и стереть файлы с жесткого диска.

В баре не было никого, за исключением Марчанта, Прентиса и еще двух сотрудников посольства. Они даже не знали, как им реагировать на нового гостя, который странно гнусавил и оставил в мусорной корзине своей комнаты пару огромных, пропитанных водой подгузников.

— Пойдемте, нам нужно немного пообщаться, — сказал Прентис, гася сигарету «Мальборо».

Марчант последовал через белоснежный коридор в основной корпус посольства.

— Мы здесь только что убрали, но все равно лучше воспользоваться комнатой, где мы можем спокойно поговорить, — сказал Прентис.

Во всех посольствах имелась переговорная комната, стены которой были покрыты таким толстым слоем штукатурки, что содержание бесед там невозможно было подслушать даже с помощью самых сильных жучков. В последние годы Марчант часто бывал в таких комнатах, и некоторые из них производили на него сильное впечатление. На этот раз он оказался в тускло освещенном помещении с белоснежными стенами, напоминавшем нечто среднее между деньгохранилищем в швейцарском банке и зубоврачебным кабинетом на Харли-стрит.