Часовой дождя - Татьяна де Ронэ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он постучал в комнату матери, сначала осторожно, потом настойчивей. У Тильи, открывшей дверь, было очень усталое лицо и всклокоченные волосы. Линден подумал, что вряд ли ей удалось хоть немного поспать. Она спросила, звонили ли из больницы, он покачал головой.
«У мамы высокая температура, – прошептала она. – И ужасный сухой кашель».
Увидев лицо матери, ее красные щеки и ввалившиеся глаза, Линден понял, что это не простуда. Нужно вызвать врача, срочно. Тилья позвонила портье: врач придет через час. Тилья даже пошутила про их семейное сборище, обернувшееся настоящим кошмаром. Линден вяло улыбнулся. Он уговорил сестру принять душ и хоть немного отдохнуть, у нее был совершенно измученный вид. Он сменит ее у постели матери и сразу же сообщит, что скажет врач. Усталая сестра, признательная ему за эту возможность хоть немного перевести дух, вышла из комнаты.
Линден сел на диванчик. Глаза матери были закрыты, но она все время кашляла, болезненно морщась. Он тихо спросил, дать ли ей воды, она покачала головой и слабо ему улыбнулась. Он улыбнулся в ответ. Линден отдал бы все, что угодно, лишь бы отец сюда вернулся. Каждый раз, когда он вспоминал про больницу, внутри у него что-то сжималось. Матери он ничего не скажет, свою тревогу оставит при себе. Линден обвел взглядом комнату и на прикроватном столике увидел отцовские очки для чтения и книгу: Жан Жионо, «Человек, который сажал деревья». Он был заинтригован: насколько ему известно, отец читал очень мало. Книга совсем тоненькая, страниц сорок, выпущенная издательством «Галлимар». На форзаце посвящение неизвестным почерком: «Полю Мальгарду, Эльзеару Буффье наших дней, с глубочайшим почтением».
Линдену не удалось разобрать имя внизу страницы. Наверное, кто-нибудь из многочисленных учеников отца, который восхищается его деятельностью по охране деревьев. Перелистывая книгу, Линден понял, что Эльзеар Буффье – это главный герой истории, мирный пастух из Прованса, который за сорок лет один посадил целый лес, восстановив разрушенную экосистему превратившейся в пустыню долины. Его отца считали героем те, для кого деревья были так же важны, как и люди, нет, еще важнее. Иногда эти фанатики собирались в Венозане с одной лишь целью – послушать Поля. Линден и Тилья исподтишка посмеивались над ними, издевались над их пылкостью и благоговением, но в глубине души они гордились тем, что у них такой авторитетный отец. Дендрологи и ученые приезжали отовсюду, чтобы проконсультироваться со знаменитым Арбористом, и Линден, возвращаясь из школы, часто видел припаркованные на аллее машины, а мать предупреждала его, что отец сейчас занят. Отец, обычно такой сдержанный и немногословный, мог часами разговаривать с какими-то незнакомыми людьми, которые внимали ему, как будто он был Богом. Иногда Линден тоже скромно садился где-то рядом и, спрятавшись за куст или стул, ел свой полдник и слушал отца. Журналистам всегда хотелось узнать, откуда взялась эта страсть, они постоянно задавали этот вопрос, а Поль никогда не раздражался. Он вновь и вновь вежливо объяснял, что его родители никогда не интересовались природой, и ни отец, ни мать садом не занимались. А он, напротив, с самого детства любил наблюдать за деревьями: как они растут, что отличает их одно от другого, что им необходимо, что им вредит. Именно здесь, в Венозане, в дендрарии, посаженном задолго до его рождения, он понемногу познавал природу. Отец выделил ему в личное пользование небольшую площадку в саду. Полю нравилось смотреть, как развиваются растения, хотя он был еще слишком мал и даже не знал их названий. Он мог часами возиться в саду один, с лопаткой и граблями, сажал, поливал, полол. Поль рано понял, что все процессы, имеющие отношение к садам и деревьям, протекают очень медленно. Ничто не совершается в одночасье, разве что ураган может все сокрушить и сломать в одно мгновение. Потом молодой человек, любовно и кропотливо приводя в порядок сад, оставленный его отцом в запустенье, окончательно осознал, что до конца своей жизни будет заботиться о деревьях. Но не как ландшафтный дизайнер – это была его первая профессия, – а как защитник деревьев. Журналистам и поклонникам Поль всегда рассказывал о своем первом спасенном дереве. Ему было тогда пятнадцать. Линден знал эту историю наизусть, но всякий раз слушал с удовольствием. Поль работал тогда в старинной деревушке Ле Поэ-Лаваль, возле Дьёлефи, занимался кустарниками. Один богатый парижанин купил дом с земельным участком и, не обладая хорошим вкусом, решил благоустроить свои владения. Он убедил мэра в необходимости срубить трехсотлетний платан на краю имения, потому что тот якобы затенял его бассейн. Это было роскошное дерево высотой около пятнадцати метров, с густой медного цвета листвой и оливково-серой, местами облупившейся корой, через которую просвечивала молочная гладкая поверхность ствола. Узнав о намерениях господина Мореля, Поль устроил скандал, но никто, кроме него, похоже, не возмутился готовящимся варварством. У мэра имелись другие заботы, поважнее. Никто не слушал мальчишку, который все больше выходил из себя. Однажды вечером Поль постучался в ворота всех домов в деревне, представился и каждому объяснил ситуацию. Нельзя сложа руки смотреть, как рубят платан, который такая же часть деревни, как и они, ее жители. Это, несомненно, одно из старейших деревьев в регионе, его надо защитить. Пусть даже в ущерб бассейну господина Мореля. И мало-помалу жители стали прислушиваться к его аргументам. Поль был молод, убедителен, а еще он был одним из них, говорил на их языке, с таким же акцентом, жил в Севрале, в соседнем городке. Не то что этот высокомерный парижанин, который, появившись здесь, едва удостаивал их взглядом. Жители стали подписывать петицию, и Поль с письмом в кармане отправился на велосипеде в соседние деревни. Бумага помялась, намокла от дождя, росы и кофе, но Поль в конце концов собрал более четырехсот подписей. Однако мэра это не убедило. Он явно был на стороне господина Мореля и раболепно лизал ему пятки, Полю его поведение казалось омерзительным. Тогда молодой человек сделал заявление в прессе: сообщил, что собирается приковать себя к дереву цепью. В этом намерении его поддержало еще двое жителей деревни: почтенная дама Виолетт Седирон, которой стукнуло уже восемьдесят восемь, и Роже Дюран, ровесник
