Золушка и Дракон - Елена Михалкова

«Набережная Сколычева» – гласила надпись на табличке, висевшей на таком дряхлом доме, что, казалось, он весь держится на единственном гвозде – том самом, которым приколотили табличку.

– Кто такой Сколычев? – полюбопытствовал Бабкин.

– Это наш мэр, – хихикнула Вера. – Он сделал набережную и захотел, чтобы ее назвали в его честь.

– Увековечил себя, значит, – кивнул Сергей. – Ясно.

Будь Бабкин мэром Вязников, он доплатил бы за то, чтобы набережную не называли его именем. Но у честолюбивого мэра, очевидно, были другие соображения.

Они стояли на плохо заасфальтированной извилистой дороге, огибавшей два больших пруда. По обеим сторонам прудов скособочились деревянные дома, явно стыдящиеся того места, где они обречены были стоять. В ближнем пруду плавали два лебедя, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся истощенными гусями.

Девушка подвела Сергея к скамейке, прятавшейся в кустах, и они сели так, что гуси-лебеди оказались прямо перед ними. Вера придвинулась ближе, почти прижалась горячим бедром к его ноге. Бабкин почувствовал, что его окутывает атмосфера романтического свидания, и поспешно перешел к делу:

– Расскажи, что случилось восьмого августа? Ты приехала к тете, правильно?

Вера обернула к нему раскрасневшееся лицо.

– Вы так много обо мне знаете, – хрипловато проговорила она и сделала попытку положить ладонь на руку сидящего рядом сыщика.

Для Сергея это было уже чересчур.

– А ну хорош кривляться! – рявкнул он. – Или разговариваем нормально, или иди на все четыре стороны.

Вера тут же отдернула ладонь и с обиженным видом поправила бретельки платья.

– А чего вы сразу ругаетесь-то? – совсем другим голосом сказала она. – Уж и пошутить нельзя.

– Не смешные у тебя шутки.

– А другим нравятся! – запальчиво возразила Осипова. – Ну не хотите – не буду!

Налет опытной обольстительницы слетел с нее, и теперь перед Бабкиным оказался обычный уязвленный подросток, обделенный вниманием.

Он решил не давить на девочку и примирительно предложил:

– Давай попробуем сначала. Ты в самом деле потерялась? Или выдумала?

– Ничего я не выдумала!

– Тогда – что случилось?

Девушка сидела молча, насупившись, и нервно теребила подол платья. Сергей попробовал зайти с другой стороны.

– Вера, я тебе верю, – проникновенно сказал он. – Давай попробуем восстановить, что произошло в тот день. Хорошо?

Последовало молчание, которое Бабкин решил расценивать как согласие.

– Утром ты встала, позавтракала и вывела велосипед из сарая… – осторожно начал он. – Было около девяти утра, правильно? Тебе нужно было съездить в «Рассвет», чтобы…

Он сделал паузу и выжидательно посмотрел на Веру.

– Чтобы забрать лекарство у тетки, – нехотя сказала она. – Матери срочно надо было, а тетка до вечера работала.

– Отлично. Лекарство. Ты приехала… Кстати, кого-то встретила по дороге?

Осипова отрицательно покачала головой.

– Значит, приехала, никого не встретив по дороге. Поставила велосипед возле входа в столовую, но внутрь не зашла, хотя твоя тетя уже была там. Куда ты пошла?

– Не помню, – буркнула Вера.

– Вер, не выдумывай.

– Да не помню я! – воскликнула она с отчаянием. – Чего вы ко мне привязались?

– У тебя провал в памяти? – нахмурился Сергей.

Девушка вызывающе взглянула на него, готовясь ответить грубостью, но, увидев, что он спрашивает серьезно, немного успокоилась.

Провал – не провал… Черт его знает! Последнее, что она помнила отчетливо – солнечный блик на руле велосипеда, прислоненного к кирпичной стене, а следом – ощущение влажного холода. Сначала холодок был внутри, потом – снаружи. Она съеживалась, пытаясь согреться, и кто-то добрый накрывал ее пледом (или шкурой?), подносил ко рту чашку с горячим отваром.

Во всем этом не было бы ничего неприятного, если бы не одно воспоминание: белая рука, тянущая ее за собой куда-то на дно, в черноту, в страшную тишину рыбьего брюха – или какой-то другой подводной твари, молчаливо стоящей в воде с широко разинутой пастью. Тот, кто приносил ей жертву, увлекал Веру за собой, а она ничего не могла поделать. Если бы возможно было вернуться назад, то она сразу отказалась бы… Но в тот момент предложение выглядело так невинно! И хотя девушка не могла вспомнить, что ей предлагали, но знала, что в этом не было ничего ужасного, и ничто не предвещало кошмара с мертвой белой рукой, тянувшей ее вниз.

А потом все закончилось. Вера, задыхаясь, вынырнула из сна и обнаружила себя стоящей среди сосен неподалеку от столовой, с тяжелой головой и пересохшими губами. Мысли путались, уводили куда-то прочь от случившегося, и отчего-то хотелось хихикать, хотя, видит бог, оснований для смеха не было. Но ее смешило все: криво растущие ветки сосен, падавшие шишки, выбежавшие откуда-то люди, возмущенно спрашивавшие, где она была… Осипова только посмеивалась, глядя на них.

Потом ей захотелось спать, кто-то посадил ее в машину и отвез домой. Там ей еще досталось от матери за то, что она не привезла лекарство, да еще и посеяла где-то золотую цепочку с крестиком, и вымотанная всем этим Вера уснула в своей комнате и не просыпалась до следующего утра.

Все это она мало-помалу выложила Бабкину, с трудом подбирая слова. Тот внимательно слушал, сопоставляя рассказ девушки с тем, что говорили Матильда и ее мать.

– У тебя у самой есть какое-нибудь объяснение тому, что произошло? – спросил Сергей, когда Вера замолчала.

– А чего тут объяснять? – мрачно сказала Осипова. – Я ехала по солнцу, мне голову напекло. Наверное, возле велосипеда бухнулась в обморок. У меня такое было как-то раз на уроке.

– Тебя искали два часа. Если бы ты лежала возле велосипеда, тебя бы сразу обнаружили.

– Значит, в лес отошла… – буркнула девушка. – Да какая разница? Кому это интересно?

– А тебе самой не интересно?

– Не-а.

Она пожала плечами и бросила веткой в любопытных гусей, подплывших слишком близко.

– Ты была у врача?

Вера исподлобья взглянула на сыщика:

– Это еще зачем?

– Как тебе сказать… – начал Сергей. – Например, сдать анализы. Вдруг кто-нибудь…

Девушка вскочила, лицо ее исказилось от ярости, и Бабкин замолчал на полуслове.

– Пошли вы знаете куда со своими анализами?! – прошипела ему в лицо Осипова. – Думаете, я не в курсе, чего вам наговорили? В курсе, не беспокойтесь! Говорили, что я была с одним мужчиной! Они так говорят, потому что завидуют мне, ясно? Все завидуют! Потому что мимо меня ни один нормальный парень пройти не может, а на них никто не смотрит. Они никому не нужны!

Бабкин не стал уточнять, кого Вера имеет в виду под всеобъемлющим «они».

– Их всех бог накажет! – не успокаивалась девушка. – Потому что он всех наказывает, кто плохо думает о других. Вы не подумайте, я им плохого не желаю! Вот как начнут у них всякие беды случаться, тут-то они меня и вспомнят. Руку там сломают, или дом сгорит, или все деньги украдут… А чтоб меня унижать, отправлять анализы сдавать, такого закона нет! И вы меня не заставите, а если заставите, то у вас…

– Стоп-стоп-стоп, – перебил Бабкин. – Я понял. Тогда у меня тоже что-нибудь сгорит или отломается.

– И у вас, и у Ольги Романовны. Это она вам наябедничала, я знаю, – нехорошо улыбнулась Осипова. – Она меня боится.

Сергей тут же вспомнил все, что ему говорили по поводу заигрывания Веры с мужем заведующей.

– Зачем ей тебя бояться? – он пожал плечами. – По-моему, ты выдумываешь.

– Конечно, боится! – в голосе Веры прозвучала глубокая убежденность. – Не хочет делиться своим мужем, вот ей и страшно.

Бабкин едва не поперхнулся:

– Что значит «не хочет делиться своим мужем»? Он что, бесхозный батон?

– Вы ничего не понимаете, – презрительно сообщила Осипова. – Он ее вытащил отсюда! В Москву увез!

– Откуда – «отсюда»?

– Да из Вязников же! Она раньше здесь жила, а потом вышла замуж и уехала! И больше ни одного разика тут не появлялась! Она местная, понимаете?

Сергей подумал, что если это правда, то в действиях Ольги Романовны и Агриппины Чайки прослеживается поразительное единодушие во всем, что касается поселка.

– Ей досталось все, что она хотела! – возмущалась Осипова. – Вы ее видели? Она ведь уже почти старая! У нее все руки в морщинах и мешок на шее. Пусть и нам даст пожить!

– Так вот зачем тебе нужен ее муж? – догадался наконец Бабкин. – Чтобы он и тебя, как паровоз, вытащил отсюда? За ним хочешь, в Москву, любовницей?

Выражение ее лица из негодующего стало хитрым, глаза заблестели.

– Вы не думайте, я не из-за денег или чего там еще, – оправдалась Вера, облизывая губы. – Он мне правда нравится!

– И то, что он женат, большой роли не играет, – хмуро заметил Сергей больше себе, чем ей.

Вера выразительно пожала плечами, словно говоря, что, если ему так уж хочется, пусть играет, но она-то знает, как обстоят дела на самом деле. И пошла к берегу, нарочито покачивая бедрами на ходу так, чтобы взлетал подол коротенького платья.