Гарри Поттер и философский камень - Джоан Роулинг

— Как только всё будет готово, я за вами приду, — сказала профессор Макгонагелл. — А пока прошу вас соблюдать тишину.

И она вышла из комнаты. Гарри сглотнул.

— А как это они собираются нас разобрать? — спросил он у Рона.

— Наверно, экзамен какой-нибудь. Фред говорит, что это жутко больно. Шутит, небось, как обычно.

Сердце у Гарри упало. Экзамен? Перед всей школой? Но он же ещё никакого колдовства не знал — что же он сможет сделать? Он никак не ожидал ничего подобного так скоро после прибытия. В волнении он начал оглядываться, и увидел, что остальные напуганы ничуть не меньше. Почти все молчали, кроме Гермионы Грейнджер, которая быстро-быстро шептала что-то о заклинаниях, которые она успела выучить. Гарри изо всех сил старался её не слушать. Никогда в жизни он не боялся так, как сейчас — даже когда нёс к Дурсли записку, в которой сообщалось, что он каким-то образом перекрасил парик учительницы в синий цвет. Он не сводил глаз с двери. Сейчас, сию минуту, вернётся профессор Макгонагелл, и тогда ему конец.

И тут случилось нечто такое, от чего он подпрыгнул в воздух чуть не на полметра.

Некоторые ребята завизжали.

— Это ещё что? — ахнул он, и не он один.

Сквозь дальнюю стену вдруг просочились не меньше двадцати призраков. Они были молочно-белые и наполовину прозрачные, и плыли себе в воздухе, разговаривая между собой и не обращая на них никакого внимания. Похоже было, что они продолжали какой-то спор. Один из них, похожий на низенького толстого монаха, говорил:

— Забыть да простить, вот что я скажу. Надо дать Брюзге возможность исправиться.

— Дорогой Брат, мы ему давали уже предостаточно возможностей. Сколько можно? Из-за него на нас всех смотрят искоса, а он, если разобраться, к тому же вовсе и не призрак… Эй, а вам здесь чего надо?

Призрак в лосинах и жабо наконец заметил первогодков.

Ответа ему не последовало.

— Пополнение! — широко улыбаясь, объявил Толстый Монах. — Разбора ожидаете, верно я говорю?

Кто-то молча кивнул.

— Надеюсь видеть вас в Хафлпафе! — сказал Монах. — Я его кончал когда-то, между прочим.

— Ну, а теперь пролетайте, — произнёс чей-то резкий голос. — Церемония Разбора сейчас начнётся.

Это вернулась профессор Макгонагелл. Призраки один за другим исчезли в противоположной стене.

— Постройтесь в линейку, — сказала первоклассникам профессор Макгонагелл, — и следуйте за мной.

Чувствуя, будто ноги у него налились свинцом, Гарри встал за светловолосым мальчиком, Рон встал за ним, и они вышли из комнаты, снова прошли через прихожую, а потом, через двойные двери, вошли в парадный зал.

Гарри никогда и представить себе не мог, что возможно на свете такое странное великолепие. Зал был освещён многими тысячами свеч, висевшими в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели остальные ученики. Столы были уставлены тускло отблёскивающими золотыми блюдами и кубками. Во главе зала стоял ещё один стол, за которым сидели учителя. Профессор Макгонагелл подвела первоклассников к этому столу, так что они оказались лицом к ученикам, а учителя были у них за спиной. Сотни лиц глядели теперь на них, похожие на бледные лампады в дрожащем свете свечей. Там и сям среди учеников сияли туманным серебром призраки. Чтобы не смотреть в это множество глаз, Гарри поднял голову и увидел бархатную черноту, усеянную мириадами звёзд.

Сбоку послышался шёпот Гермионы:

— Потолок зачарован, чтобы выглядеть так же, как небо над крышей. Я в книжке читала — «Хогвартс, исторические очерки».

Было невозможно поверить, что над ними и в самом деле был потолок, и что Большой Зал не был просто открыт небесам.

Гарри быстро опустил глаза и успел заметить, как профессор Макгонагелл поместила перед ними четырёхногий табурет. Сверху на табурет она положила островерхую колдовскую шляпу. Шляпа была старая, в заплатах, местами просетившаяся и невероятно грязная. Тётя Петуния ничего подобного и близко к дому бы не подпустила.

«Наверное, нужно достать из неё кролика», — подумал ни с того ни с сего Гарри. Он заметил, что все глаза теперь были устремлены на шляпу, и тоже стал на неё смотреть. Несколько секунд в зале стояла полная тишина.

Вдруг шляпа дёрнулась. Дыра в ней близко к тулье раскрылась наподобие рта, и шляпа запела:

Встречают по одёжке,А я вот так скажу:Я съем себя без ложки,Коль вам не угожу.

Блестят цилиндры чёрные,Полметра в вышину;Разборная, отборная —За пояс их заткну.

Всё, что творится в голове,Разборной Шляпе ясно.Тебе я место подберуИ объявлю пригласно.

Средь Грифиндоров смелыхНайдёшь друзей себе.Роднит их благородство,Бесстрашие в борьбе.

Попасть ты можешь в ХафлпафГде не в чести притворство.Всего там выше ценят труд,Терпенье и упорство.

В старинном Равенкло важныТалант и жажда знаний.Способности и быстрый умДля них дороже званий.

А Слизерин зато живётС коварством по соседству.Всегда для Слизеринов цельОправдывает средства.

Так надевай меня! Не трусь!Подставь затылок свой!Я разобрать тебя берусь,Я — шапка с головой!

Все сидящие в зале шумно зааплодировали, едва шляпа успела закончить свою песню.

Шляпа поклонилась по очереди всем четырём столам и снова замерла.

— Только шляпу надеть — и всего-то! — прошептал Рон. — Ох, уж этот Фред — всё убеждал меня, что придётся бороться с троллем!

Гарри слабо улыбнулся. Конечно, надеть шляпу было не в пример легче, чем говорить заклинания, вот только если бы он мог примерить её как-нибудь так, чтобы остальные не видели… Песня шляпы требовала от него слишком многого; Гарри сейчас не ощущал себя ни очень храбрым, ни достаточно умным, ни каким-нибудь ещё особенным. Вот сказала бы шляпа что-нибудь про колледж для тех, кому сильно не по себе — это бы ему было в самый раз.

Профессор Макгонагелл выступила вперёд, держа в руках длинный свиток пергамента.

— Когда я назову ваше имя[22], выходите вперёд, надевайте шляпу и садитесь на табурет для Разбора, — сказала она. — Аббот, Ханна!

Девчонка с белобрысыми хвостиками вывалилась из линейки, нацепила шляпу, которая тут же накрыла её до подбородка, и села. Секунда замешательства, и…

— ХАФЛПАФ! — крикнула шляпа.

Самый правый стол загикал и захлопал, и Ханна отошла, чтобы занять место за столом Хафлпафа. Гарри увидел, как призрак Толстого Монаха приветственно машет ей рукой.

— Боунс, Сюзанна!

— ХАФЛПАФ! — снова крикнула шляпа, Сюзанна помчалась к столу и села рядом с Ханной.

— Бут, Терри!

— РАВЕНКЛО!

На этот раз захлопали за вторым столом слева; несколько учеников Равенкло привстали, чтобы поприветствовать Терри.

«Брокльхерст, Мэнди» тоже оказалась во Равенкло, а «Браун, Лаванда» стала первой новой ученицей Грифиндора. Самый левый стол буквально взорвался от криков; Гарри разглядел, что близнецы Уизли свистели в два пальца.

Затем «Бульстрод, Миллисент» попала в Слизерин. Может, это Гарри просто почудилось, но после всего, что он слышал о Слизерине, он подумал, что и с виду они были не очень приятные.

Теперь Гарри было уже и вовсе нехорошо. Он вспомнил, как выбирали команды на уроках физкультуры в его старой школе. Его всегда выбирали последним, и не потому, что он плохо играл, а просто чтобы Дадли не подумал, что с Гарри кто-то водится.

— Финч-Флечли, Джастин!

— ХАФЛПАФ!

Гарри заметил, что одним шляпа объявляла колледж сразу, а для других медлила с ответом. «Финниган, Шеймус»[23], светловолосый мальчик, стоявший рядом с Гарри, просидел на табурете почти полную минуту, прежде чем шляпа определила его в Грифиндор.

— Грейнджер, Гермиона!

Гермиона бегом подбежала к табурету и уверенно насунула на себя шляпу по уши.

— ГРИФИНДОР! — прокричала шляпа. Рон застонал.

Гарри пронзила ужасная мысль. Ужасные мысли это любят, когда очень волнуешься. А что, если его не Разберут? Что, если он так и будет сидеть и сидеть на табурете, пока профессор Макгонагелл не сдёрнет с него шляпу и не объявит, что произошла какая-то ошибка, и пусть он садится в поезд и отправляется обратно?

Когда вызвали Невиля Лонгботтома, мальчика, потерявшего жабу, он по дороге к табурету споткнулся и растянулся на полу. С Невилем шляпа не торопилась. Когда она наконец крикнула «ГРИФИНДОР», Невиль затрусил к столу, так её и не сняв; ему пришлось возвращаться под всеобщий хохот, чтобы шляпу смогла надеть «Макдугал, Мораг».

Малфой выступил вперёд, когда назвали его имя, и сразу же получил то, чего хотел — не успела шляпа коснуться его головы, как она завизжала: «СЛИЗЕРИН!». Малфой присоединился к своим приятелям Краббе и Гойлу, весьма довольный собой.

Неразобранных оставалось всё меньше и меньше.