Государево око. Тайная дипломатия и разведка на службе России - Николай Кудрявцев

После монгольского завоевания и разгрома Северо-Восточной Руси внешняя политика Владимиро-Суздальского княжества не могла не учитывать внешнеполитических интересов Золотой Орды. Внешнеполитические задачи Орды в XIII в. на северо-западе, западе и юго-западе русских земель заключались в противостоянии сильному Литовскому государству, Тевтонскому ордену и политической активности папской курии. Таким образом, внешнеполитические интересы Владимиро-Суэдальской земли и Орды во многом совпадали. Особенно на северо-западном и западном направлениях, где владимирским князьям противостояли Литва, Ливонский орден и Швеция. Что касается южной границы Владимиро-Суздальской Руси, то здесь на огромных пространствах Поднепровья, верхнего Дона и среднего течения Оки существовала нейтральная буферная зона. Эти земли находились под контролем ордынской администрации, но не входили в состав Орды. Они управлялись местными жителями из числа прежнего (русского, мордовского) населения. Эта нейтральная зона доходила порой до Коломны[155], поэтому внешнеполитическая задача владимирских, а позднее московских князей на этом направлении заключалась в том, чтобы, используя дружественные отношения с ордынскими ханами, как можно дальше отодвинуть эту зону на юг. Такая политика постепенно привела к расширению границ русских княжеств и изменению баланса сил в пользу Руси.

Великие князья владимирские, а позднее московские, прекрасно понимали и учитывали историческую реальность второй половины XIII в., которая заключалась в том, что у Руси не было сил противостоять военной мощи ордынских завоевателей. Поэтому они решительно проводили линию на достижение стабильных отношений с Ордой и ее ханами. Такая политика позволила Владимиро-Суздальскому, а позднее Московскому, княжеству упрочить свое положение среди других княжеств и успешно отстаивать внешнеполитические интересы Руси на западном и северо-западном направлениях. Основы таких взаимоотношений с Ордой были заложены великим князем Ярославом Всеволодовичем. В 1243 г. он первый из русских князей по вызову хана Батыя приехал в улус Джучи[156].

Золотая Орда, или улус Джучи, как государственное образование возникло в самом конце 1242 г.[157] Во главе государства стоял внук Чингисхана Батый. Ядром улуса был Дешт-и-Кыпчак. Так у восточных авторов называлась область половцев в причерноморских и прикаспийских степях. В состав улуса Джучи входили земли от Днестра до Западной Сибири и низовьев Сырдарьи с Северным Хорезмом и городом Ургенчем. На юге ему принадлежали Крым и Кавказ до города Дербента. Русь не входила в состав Золотой орды, поскольку она сохраняла свою власть в лице русских князей и, уплачивая дань, была только зависимой страной. Столицей улуса был город Сарай, построенный Батыем в 1254 г. (на этом месте сейчас находится село Селитренное Харабалинского района Астраханской области). Позже столица была перенесена в город Сарай-Берке, построенный ханом Берке в 1262 г. (село Царев Ленинского района Волгоградской области)[158].

Земли Средней Азии составили улус сына Чингисхана Чагатая. С конца 50-х гг. XIII в. земли к югу от Амударьи, Закавказье, Иран и области до реки Евфрат составили улус внука Чингисхана Хулагу. В улус самого великого хана вошли Китай, Центральная Азия, Юго-Восточная Сибирь и Дальний Восток. Столицей империи первое время был город Каракорум на реке Орхон. После смерти Чингисхана в 1227 г. в 1229 г. ханом был избран его сын Угедей: 11 декабря 1241 г. он умер. До выборов нового хана власть оказалась в руках вдовы Угедея Туракины. Главными претендентами на власть были враждовавшие между собой сын Угедея Гуюк и внук Чингисхана Батый[159]. Каждый из соперников рассчитывал на поддержку русских княжеств, обладавших большими людскими и денежными ресурсами.

Сразу после возвращения из европейского похода хан Батый приступил к оформлению отношений с русскими князьями. В 1243 г. он принял у себя в ставке владимирского князя Ярослава Всеволодовича. Из рук хана князь принял «ярлык» на великое княжение. По словам летописи, Батый «почти Ярослава великою честью, и мужи его, и отпусти его, рек ему: Ярославе, буди ты старей всем князем в Русском языце. Ярослав же възвратися в свою землю с великою честью»[160]. Таким образом, можно считать, что первые дипломатические контакты Ярослава Всеволодовича с монгольской империей были успешными, с обнадеживающей перспективой.

В 1245 г. «с честью»[161] возвратился из ставки великого монгольского хана Константин Ярославич, сын Ярослава. Вероятно, он привез формальное признание Ярослава Всеволодовича великим князем[162]. Однако, возможно, в столице империи посчитали, что приезд Константина Ярославича не соответствует уровню столь ответственной миссии, и отправили с Константином требование к Ярославу Всеволодовичу лично прибыть в Каракорум[163]. Лаврентьевская летопись сообщает, что «княз Константинъ Ярославичъ приеха ис Татаръ от кановичъ къ отцю своему с честью. Того ж лет великый княз Ярославъ и с своею братею и с сыновци поехал в Татары к Батыеви»[164]. Из Орды великий князь Ярослав Всеволодович отправился в Каракорум[165].

В августе 1246 г. великим ханом был избран Гуюк. Ярослав Всеволодович принял участия в торжествах по случаю избрания великого хана. По одним свидетельствам, он был принят с почетом. Гуюк считался другом православия и врагом папы. С Ярославом «заигрывали», и на пиру «он занимал первое место»[166]. По свидетельству же агента папы Иоанна Плано Карпини, Ярослав не получил «никакого должного почета». Здесь было уже решено убить князя, «чтобы свободнее и окончательнее завладеть его землей»[167]. Ярослав Всеволодович некоторое время жил у хана Гуюка, пока однажды его не пригласила к себе мать Гуюка Туракина. Она дала ему есть из собственных рук, но после этого приема Ярослав 30 сентября 1246 г. скончался «ида от Кановичъ»[168]. Свидетелем кончины владимирского князя был Плано Карпини, который приводит подробности смерти. Он сообщает, что князь умер, не «идя на канович», а в отведенной ему юрте через семь дней после пира, причем тело его «удивительным образом посинело»[169]. По всей видимости, Ярослава Всеволодовича отравили. О причинах гибели Ярослава летописи сообщают только, что он был «обаженъ же (т. е. оболган — Н. К.) бысть Федором Яруновичемъ царю и многы дни претерпевъ…, представился въ Орде нужною смертию»[170]. Кто такой Федор Ярунович неизвестно. Вскоре после этого сыновья Ярослава Александр и Андрей убили доносчика. О сути доноса можно только догадываться. По всей видимости, боярин Федор Ярунович донес Туракине-хатун о тайных переговорах Ярослава с папой Иннокентием IV и Лионским собором.

Глава 4

Между Востоком и Западом

Татаро-монгольское нашествие открывало перед папской курией новые возможности для усиления своего влияния в Европе. Во-первых, можно было попытаться склонить монгольских ханов к принятию католичества. Затем договориться с ними, как с сюзеренами русских князей, о признании за папством прав верховного управления русской церковью. Во-вторых, соглашение с монгольскими правителями могло обезопасить те страны Восточной Европы, где признавалась верховная власть папы (Венгрия, Польша, Чехия, часть Прибалтики). В-третьих, курия своим соглашением с монголами устраняла возможность их сближения с православной Никейской империей. Наконец, папская курия могла использовать монгольские войска как возможного союзника в борьбе с турками-сельджуками, которые вели успешную борьбу против крестоносцев на Ближнем Востоке.

Определенные надежды папство связывало с разногласиями среди русских князей относительно дальнейшего внешнеполитического курса. Черниговский князь Михаил Всеволодович, галицко-волынский князь Даниил Романович, брат Александра Невского Андрей Ярославич считали, что необходимо готовиться к освобождению от власти монгольских ханов в тесном союзе с Западом. Сторонников такого союза было много среди жителей Новгорода, Пскова, Твери и других русских городов. Одним из первых русских князей, кто попытался противопоставить монгольской орде русско-венгерский или русско-польский союз, был Михаил Всеволодович. После разорения монголами в 1239 г. Черниговского княжества он уехал в Венгрию и предложил Беле IV заключить союз и скрепить его браком своего сына Ростислава с дочерью короля. Однако король отказал в помощи. Аналогичную попытку предпринял князь Даниил Романович накануне монгольского вторжения в Галицкую землю. Он посетил короля вместе со своим сыном Львом и с боярами в надежде заключить союз, но «не бы любови межи има»[171].