Вилами по воде - Линда Ангелина

бизнес-классом

летать вам нужно, чтобы выйти замуж,

и в Ритце только жить всегда, и в Плазе –

отелях легендарных, лучших самых –

здесь самые шикарные мужчины

и бары, интерьеры и бассейны –

в роскошной атмосфере благочинной

безмерны ваши шансы и бесценны;

и отпуск проводите только в Ницце,

Монако с Биаррицем — смех сквозь слёзы,

а чтобы в Ницце вам не осрамиться,

читайте обязательно Делёза…

Про женихов

Как-то раз дракон зелёный

Пролетал над нашей крышей

И меня внизу увидел

В суете обычных дел

Оглянулся изумлённо

Подлетел ко мне поближе,

И концерт нежданный выдал –

Сел на ветку и запел

Пел он арии из опер

На губной играл гармошке

Шостаковича и Шнитке

Строил глазки из дали

Весь использовал свой опыт

Обольщенья и немножко

Алкогольные напитки

Тоже делу помогли

Ах какой же я несчастный

Ах какой я одинокий

Ах никто меня не любит

Негде голову склонить

Хоть бы минимум участья

От красотки синеокой

Только нас боятся люди

Хоть добры мы и скромны

Я к примеру очень добрый

Очень тихий и надёжный

Я нормальный скромный парень

Не какой-нибудь пижон

Я прекрасный бесподобный

Лучший изо всех возможных

Я живу себе не парюсь

И не лезу на рожон

Я конечно возмутилась

Ты больной на весь свой череп

Ничего ты не умеешь

И не знаешь ничего

Рептилоидный мудила

С философией пещерной

Зря ты глупости тут мелешь

Возле дома моего

Да кому ты нужен чудо

С мировиденьем негодным

Мой возлюбленный приедет

Да на белом на коне

Разгорятся в сердце чувства

Будет всё, как мне угодно –

И любовью вспыхнут эти

Чувства у него ко мне

Разве ты любить умеешь

Чтоб весь мир к ногам любимой

Чтоб быть добрым нежным верным

Чтоб желанья исполнять

Я ж в сто раз тебя умнее

Так что ты летел бы мимо

Ты баклан обыкновенный

Ты совсем не для меня

Тут приехал мой красавец

Весь в губной помаде, пьяный

Пахнет женскими духами

И давай тащить в постель:

«Я жених иным на зависть!»

Тянет лапы — только я не

Выношу трамвайных хамов

И нахалов всех мастей –

«Уходи!» — Он обернулся

Спел фальшиво Варшавянку

Опершись о подоконник

Плюнул смачно «ё-моё!»

Спотыкнулся покачнулся

И ушёл, не дав мне вякнуть –

Выйду замуж за дракона

Он хоть правильно поёт.

Башня

Упала в Вавилоне телебашня –

и мы остались у пустых экранов;

кто виноват? Лидийцы? Барабашки?

Безумец? Враг коварный иностранный?

Пустили слух, что вся беда — в смешенье

ста языков строителей объекта,

в «твоя моя не понимай» — и это

и стало, мол, причиной обрушенья –

но проще оказалось всё в реале:

подрядчик главный, жулик и мошенник,

на гнев богов забивший совершенно,

тайком распродавал материалы,

закупленные городом по смете,

и профит в результате снял несметный –

возил он караванами по свету

кирпич и лес, лом бронзовый и медный,

ворованное золото и смальту,

и серебро, рубины и сапфиры,

цветные драгоценные эмали,

мозаичную плитку и папирус –

короче, продал всё, что мог, налево –

туда, где жизнь ключом, где много строят –

на Кипр и Родос, и в пески Халеба,

в Микены, Фивы, Спарту, в Тир и Трою –

а башню строил из г*вна и палок –

поэтому-то башня и упала –

и видно, с кем-то там не поделился –

и вот спалился…

Наш царь — он круче всех и прозорливей,

потомок высших сущностей, не меньше:

глаза из льда, а в пальцах ветвь оливы,

как глянет строго — сразу каменеешь –

так вот, наш царь, разгневанный изрядно,

успел схватить за шкирку прохиндея

и посадить, пока не сбёг, в тюрягу

на десять лет без скидок и без денег –

пускай поразмышляет на досуге,

какая он на самом деле сука…

А мы, несчастные вавилоняне,

остались, выражаясь грубо, с носом –

отрешены от актуальных знаний –

как там наш царь, наш Навуходоносор?

В столице он, а может быть, уехал

на новую войну, возможно, с Римом –

питаемся мы слухами, и эхо

молву несёт по вавилонским рынкам –

к примеру, что по просьбам населения,

чуть севернее, чем ворота Иштар,

согласно государеву веленью

в ударном темпе строят телевышку –

чтоб мы могли следить как под гипнозом

за этими прозрачными глазами

и знать, чем наше всё сегодня занят –

любимый царь наш Навуходоносор:

что он вкушал на золоте тарелок,

как плавал утром в мраморном бассейне,

как он идёт — красивый, загорелый –

средь нас — и возвышается над всеми…

Про льва

Я глупый заяц, белый и пушистый,

ты — кровожадный лев зеленоглазый,

я прячусь от тебя в благообразье

моей притихшей поэтичной шизы;

я от тебя бегу на мягких лапках –

ты, будто ничего не происходит,

мурлычешь, смотришь вбок, зеваешь сладко,

примериваясь, как бы разом, сходу,

прыжка в четыре, слёту, прямо в горло

вцепиться, в мягкий пух моей гортани –

а я же, независимо и гордо,

держусь на безопасном расстоянии…

Вот так трусцой бежим мы друг за другом

уныло, вяло, долго, безнадёжно –

я убегаю от тебя по кругу,

а ты как тень моя за мной крадёшься,

и не пойму, а что это со мною?

Зачем я здесь со львом кружусь синхронно?

С ума сошла? Бред пьяный? Паранойя?

Одна из форм стокгольмского синдрома?

Игра меж злым охотником и жертвой

велась всегда, везде и постоянно;

что в зайце льву? За противостояние

твой бонус будет только мясо с шерстью…

Огнём горит азарт в глазищах хищных

и будущее призрачно и шатко:

не то, о лев, твоей я стану пищей,

не то ты будешь приносить мне тапки…

Про бегемота

Боюсь ужасно бегемотов!

И мысль одна: не амкнул лишь бы –

но я крадусь к нему поближе,

чтоб с бегемотом сделать фото;

вон он лежит в воде и жвачку

жуёт, и дремлет — мне умильно,

что грустный он такой и мрачный,

большой, задумчивый и сильный –

и хочется его погладить,

легонько чмокнуть в мокрый лобик…

Не будь наивной, бога ради –

момент — и он тебя угробит!

Про риск-то я сообразила,

увидев эти габариты –

прибегну к тактике гибридной:

воображу себя Годзиллой