Распутин. Три демона последнего святого - Андрей Шляхов

Правда, Сандзо Цуда не был принцем, но это уже мелкие детали.

Штрих к портрету императора — сообщение о гибели русского флота при Цусиме 14 мая 1905 года застало Николая во время игры в теннис. Он вскрыл поданную ему депешу и со словами: «Какое ужасное несчастье!» — снова взялся за ракетку.

Девятнадцатимесячная война завершилась подписанием в сентябре 1905 года Портсмутского мирного договора, выгодного для Японии и позорного для России. Согласно этому договору Россия уступала Японии южную часть Сахалина. Но Николаю тогда было не до славы — расстрел 9 января 1905 года мирной манифестации рабочих, шедшей к Зимнему дворцу, всколыхнул всю империю.

Трон под императором зашатался и чуть было не рухнул.

Террор…

Забастовки…

Народные волнения…

В некогда тихой и сонной Москве бомба, брошенная революционером Каляевым, разорвала на части великого князя Сергея Александровича…

Тучи сгустились до предела, и неоткуда было ждать ни спасения, ни утешения.

Как же им, Николаю и его супруге, был нужен кто-то чуждый политике, далекий от двора со всеми его дрязгами, но близкий как к Богу, так и к народу. Кто-то праведный, кто придет, поможет и вдохнет веру… 1 ноября 1905 года Николай II записал в своем дневнике: «Познакомились с человеком Божиим Григорием из Тобольской губернии».

Граф Коковцов писал: «По словам некоторых приближенных к Ней людей, Императрица сначала не могла хорошенько усвоить себе его отрывочную речь, короткие фразы мало определенного содержания, быстрые переходы с предмета на предмет, но затем, незаметно, Распутин перешел на тему, которая всегда была близка Ее душе. Он стал говорить, что Ей и Государю особенно трудно жить, потому что им нельзя никогда узнать правду, т. к. кругом Них все больше льстецы да себялюбцы, которые не могут сказать, что нужно для того, чтобы народу было легче.

Им нужно искать этой правды в себе самих, поддерживая друг друга, а когда и тут Они встретят сомнение, то Им остается только молиться и просить Бога наставить Их и умудрить, и если Они поверят этому, то все будет хорошо, т. к. Бог не может оставить без Своей помощи того, кого Он поставил на царство и кому вложил в руки всю власть над народом.

Тут он ввел и другую нотку, также близкую взглядам Императрицы, а именно, что Царю и Ей нужно быть ближе к народу, чаще видеть его и больше верить ему, потому что он не обманет того, кого почитает почти равным Самому Богу, и всегда скажет свою настоящую правду, не то что министры и чиновники, которым нет никакого дела до народных слез и до его нужды.

Эти мысли, несомненно, глубоко запали в душу Императрицы, потому что они вполне отвечали Ее собственным мыслям».

А вот что писал Михаил Родзянко: «По рассказам, верность которых документально доказать я, однако, не берусь, состоялось тайное соглашение высших церковных иерархов в том смысле, что на болезненно настроенную душу молодой императрицы должна разумно влиять Православная церковь… бороться против влияния гнусных иностранцев… Епископ Феофан полагал несомненно, что на болезненные душевные запросы молодой императрицы всего лучше может подействовать простой, богобоязненный, верующий православный человек ясностью, простотой и несложностью своего духовного мировоззрения… что богобоязненный старец, каким он представлял себе Распутина, именно этой ясной простотой вернее ответит на запросы государыни».

Глава шестая. Целитель и пророк

«Успеху Распутина способствовал и тот факт, что столичная знать, в среде которой он вращался, вообще не просвещенная в религиозном отношении, не имевшая общения с духовенством или не удовлетворявшаяся этим общением, но в то же время интересовавшаяся религиозными вопросами, была весьма мало требовательна и трактовала его как „старца“, далекая от мысли подвергать критике его слова и действия, — писал князь Николай Жевахов, церковный историк и писатель, некоторое время прослуживший товарищем обер-прокурора Святейшего Синода. — Да в этом и не было надобности, вернее, возможности, столько же потому, что Распутин говорил отрывочными, не связанными между собою фразами и намеками, которых невозможно было разобрать, сколько и потому, что его слава зиждилась не на его словах, а на том впечатлении, какое он производил своею личностью на окружающих. Чопорное великосветское общество было застигнуто врасплох при встрече с дерзновенно смелым русским мужиком, не делавшим никакого различия между окружающими, обращающимся ко всем на „ты“, не связанным никакими требованиями условности и этикета и совершенно не реагировавшим ни на какую обстановку. Его внимания не привлекала ни роскошь великокняжеских салонов и гостиных высшей аристократии, ни громкие имена и высота положения окружавших его лиц.

Ко всем он относился снисходительно милостиво, всех рассматривал как „алчущих и жаждущих правды“ и на вопросы, к нему обращаемые, давал часто меткие ответы. И эта внешняя незаинтересованность производимым впечатлением, в связи с несомненным бескорыстием Распутина, удостоверенным впоследствии документально следственным материалом, тем более располагала верующих людей в его пользу».

А вот как князь Жевахов на основе собственных наблюдений объяснял двойственность поведения Григория Распутина, нередко выступавшего перед обществом «единым в двух лицах»: «К стыду глумившихся над Распутиным, нужно сказать, что он распоясывался в их обществе только потому, что не питал к ним ни малейшего уважения и мнением их о себе нисколько не был интересован. Ко всем же прочим людям, не говоря уже о царском дворце, отношение Распутина было иное. Он боялся уронить себя в их мнении и держался всегда безупречно. Я несколько раз встречался с Распутиным в 1910 году, то в Петербургской Духовной академии, то в частных домах, и он производил на меня, хорошо знакомого с монастырским бытом и со старцами, такое впечатление, что я даже проверял его у более духовно сведущих людей».

Князь Жевахов Распутину симпатизировал, что не могло не сказаться на восприятии. Известный монархист В. В. Шульгин воспринимал двойственный образ Распутина совершенно иначе: «Царской семье он обернул свое лицо „старца“, глядя в которое царице кажется, что дух Божий почивает на святом человеке… А России он повернул свою развратную рожу, пьяную и похотливую, рожу лешего сатира из тобольской тайги… И из этого — все… Ропот идет по всей стране, негодующий на то, что Распутин в покоях царицы… А в покоях царя и царицы — недоумение и горькая обида… Чего это люди беснуются?.. Что этот святой человек молится о несчастном наследнике?.. О тяжелобольном ребенке, которому каждое неосторожное движение грозит смертью — это их возмущает. За что?.. Почему?..