Гнев изгнанников - Николай Побережник

– Посыльный дружины княжеской, – ответил один из наемников и пренебрежительно сплюнул на снег.

– Открывай, – махнул рукой Корен и поспешил к воротам.

В приоткрытые ворота въехал всадник, вручил Корену опечатанный сверток пергамента, развернул лошадь и поскакал прочь, одарив наемников не менее пренебрежительным взглядом. Разломив смолу княжеской печати, Корен развернул пергамент, прочел его и, удовлетворительно кивнув, пошел к дому.

– Какие новости? – наместник Стак отвлекся от завтрака, когда Корен уселся на лавку у входа и задумался.

– Дозорные прибывающего в скором времени гарнизона сообщили, что тот встанет на перекрестке северного и восточного трактов.

– Гарнизон?

– Я же говорил, это для охраны северных границ княжества от набегов. Когда прибудет подкрепление из крепости с земель Желтого озера?

– Сегодня, – ответил наместник, задумался ненадолго и добавил: – Или завтра.

– Я вчера посылал людей, они отметили путь по уже крепкому льду до гатей.

– Лошади пройдут?

– Не уверен, да и не нужны там лошади, только хищников привлекать.

В ответ наместник согласно кивнул и продолжил завтракать.

Следующие два дня в пути прошли относительно спокойно, если не считать затянувшейся вчера охоты у котов, на которую они свинтили всей стаей и вернулись часа через три, не меньше. Я тогда даже подумал, что они ушли оттого, что мы достигли границ их территории, и что скоро явятся другие коты и к ним снова придется привыкать. Но охотники вернулись сытые и довольные, и мы продолжили путь. Было едва уловимое ощущение, что за нами кто-то наблюдает, то ли зверь какой, то ли еще кто, но как я ни напрягался, чтобы уловить хоть чуточку информации об этом – бесполезно. Успокаивало то, что от этого ощущения не фонило опасностью.

На ночлег остановились на каменистом склоне, по которому бежал узкий и шумный ручей. Первое, что я сделал, так это зачерпнул воду из ручья ладонью и сделал пару глотков.

– Чистая какая, – сказал я вслух, – и снегом пахнет.

Солнце уже скрылось за вершинами к западу, но было еще достаточно светло, чтобы оглядеться. Густые рощицы у подножия гор, по склонам редкий кустарник и красные камни, несколько ручьев, все та же река, которая стала много у́же, температура воздуха, по ощущениям, не ниже десяти тепла. Горы высокие, трехтысячники, не меньше. Под ногами глинистая почва с редкой травой, по берегу реки галька, песок и вылизанные кругляши пористой пемзы разного размера. Отчего-то вспомнился мотив – индейская флейта, барабаны… прерии, если б не горы.

Дарина уже справилась с разведением костра и возилась с ужином, пока я предавался созерцанию окрестностей, точнее, она перебирала наши скудные запасы и думала, что же можно приготовить.

– Знаешь, а мне здесь нравится, – присел я у костра и подкинул пару веток хвороста.

– Мне тоже, но опасаюсь я, Никитин.

– Чего?

– Того, что не знаю этих мест, не знаю, чего от них ожидать еще, – Дарина немного помолчала, а потом спросила: – Мы уже пришли?

– Думаю, да, – уверенно кивнул я, рассматривая в сумерках рощу на противоположном берегу, – вон там неплохие деревья, не такие кривые, как были по пути сюда. Завтра нарублю жердей, сооружу для начала какой-нибудь навес, потом осмотрю склоны, выясню, как тут с дичью.

– Мы никогда не вернемся домой, в Трехречье?

– Вернемся, я тебе обещаю, но как мы это сделаем, еще надо придумать. В любом случае по всей границе чистого озера теперь будут дозоры, и гарнизон поставят до весны.

– Значит, зимуем здесь?

– Да, а весной решим, как поступить.

– Очаг нужен, хоть и ненадолго мы здесь, а все же надо очаг.

– Все будет, руки вроде не из задницы растут, обустроимся.

Дарина не поняла фразы и вопросительно посмотрела сначала на меня, потом на мои руки.

– Ладно, давай котелок, схожу, отмою в реке, – улыбнулся я.

Я опустил котелок в воду и замер. Теплая! Если не сказать горячая, относительно температуры воздуха. Вот это да! Зачерпнул ладонями речную воду и умылся… Зачем? А затем, что помню, чем закончилось мое падение в болото и как реагирует кожа и особенно глаза. Но эта вода была чистой, около тридцати градусов, глаза не щипало, разве что снова присутствовал немного этот запах сероводорода, но совсем чуть-чуть, не так, как от тех грязевых гейзеров двумя днями ранее. Захотелось сбросить с себя уже прилипающую одежду и вымыться, что я и предложил Дарине, когда вернулся с отмытым котелком.

– Теплая? – Дарина тоже удивилась.

– Да! Ставь котелок и пошли! – я развязал один из баулов и вытряхнул его содержимое на камни.

Прихватив кое-какую чистую одежду, мы даже побежали к берегу, быстро разделись и зашли в воду. «Присматривайте там», – подумал я в сторону котов, которые вальяжно разлеглись вокруг нашей стоянки, за исключением вожака и еще двоих, что сейчас бродят где-то, патрулируют вроде как.

Мы нашли небольшое углубление в дне, усыпанном мелкой галькой, и где можно было сесть так, что вода закрывала плечи. Рядом из воды торчал большой круглый камень, на который я облокотился спиной.

– Какая роскошь, – сказал я и еще раз умылся речной водой.

– Роскошь? – Дарина переспросила, не поняв слово.

– Ну, богатство то есть.

– А-а, понятно… – Дарина, кивнув, согласилась и, перекинув вперед волосы, наклонила голову к воде, – поможешь?

– Конечно!

Действительно роскошь! Горячая «ванна» под открытым небом, с которого нам светят звезды и Большая луна. На берегу горит костер, иногда в его свете появляются величественные тени лежащих вокруг места нашей стоянки болотных котов, их огромные желтые глаза, как маяки, блестят в темноте – звери не сводят с нас глаз. Появился вожак, он лег у самого берега, сначала понюхал воду, затем воздух вокруг и, вероятно, сделав для себя какие-то выводы, завалился на бок, только ухо с короткой кисточкой, чуть подрагивая и поворачиваясь, было настороже.

Про ужин мы с Дариной забыли, так как купание и водные процедуры после многих дней неприятностей и достаточно длительного отсутствия близости возымели возбуждающий эффект. Непрекращающийся страстный поцелуй, объятия и ласки… мы не заметили, как оказались на берегу, на нашей одежде, а спустя час, разгоряченные и выбившиеся из сил, лежали обнявшись и смотрели в звездное небо и было совсем не холодно!

Лишь через некоторое время, когда вожак громко вдохнул воздух и повернул голову в сторону костра, пришлось одеваться. Затем я отправился снова отчищать котелок – от пригоревшего и испорченного ужина. Мы снова подбросили хвороста и, довольствуясь лишь травяным чаем, еще долго сидели у огня, набросив на плечи один кафтан на двоих, молча смотрели на воду и отражающиеся в ней звезды и луну, улыбались, держали друг друга за руки, и каждый из нас думал о чем-то своем, отпустив мысли высоко и далеко в небо…

Глава семнадцатая

Утром проснулся от того, что ощутил на себе взгляд и уловил запах крови.

– Спасибо, конечно, по твоему мнению, расчлененка с утра должна поднять мне настроение? – Я поднялся на локте и рассмотрел то, что еще час назад было косулей. Вожак сидел напротив, перед его лапами лежала объеденная четверть туши. «Ну да, ну да, все в стиле этого мира – трупы, кровь, мясо», – вздохнул я.

Вожак зевнул, облизнулся и пошел к реке, а я все же мысленно поблагодарил его за «мясо в постель». Придется отменить осмотр окрестностей и заняться готовкой. Дарина спала спокойным сном, ее умиротворенное лицо было наполовину скрыто растрепавшимися волосами. Утром все же было прохладно, и я, прикрыв ноги Дарины еще одним кафтаном, достал нож и потащил презент от кошачьего семейства к реке.

В полукилометре выше по склону, над рощей, испуганно галдя, взметнулась стая птиц. Я снова уловил это ощущение чужого взгляда на себе… Бегом к вещам, ножны за спину, чехол с дробовиком на пояс, взвел тетиву арбалета и тронул Дарину за плечо:

– Просыпайся!

Поняв все по моему виду, она вскочила на ноги, ловким движением утянула шнурком волосы в хвост на затылке, закинула за спину свой колчан и перекинула через голову перевязь.

– Что? – спросила она, натягивая сапоги на босу ногу.

– Кто-то птиц спугнул, вон там, – указал я на стаю синиц-переростков, кружащих в небе над своими гнездами, – и мне уже пару дней кажется, что за нами наблюдают… но не был уверен.

– Так наблюдают или нет? – Дарина уперла в бока руки, а потом кивнула на троих котов, расположившихся на склоне: – А эти что же?

«Эти» действительно как-то вяло реагировали, точнее вообще никак не отреагировали, и лишь когда я забеспокоился, они тоже решили, что что-то не так и направились к роще.

– Давно пора, – хмыкнул я и стал внимательнее всматриваться в темноту за деревьями.

Но коты в рощу не вошли, встали на ее границе. Вожак оглянулся и посмотрел на меня с намеком, мол, иди ты первый, это по твою душу.