Анжелика. Война в кружевах - Анн Голон

— А вы — как вам удается устроиться? Мне сказали, что вы всегда находите прекрасные должности, которые приносят отличный доход!

— Это преувеличение. Да, я занимаю должность лейтенанта короля, но это самая скромная должность, если говорить о жалованье. Если же учитывать экипировку и подготовку для четырех кампаний, а еще и все расходы, что требуется нести при дворе, то я никогда не смог бы свести концы с концами, если бы в моей голове не появлялись некоторые идеи…

Де Лавальер прервался и остановил жестом проходящего мимо человека.

— Ну что, их приговорили? — с беспокойством поинтересовался он.

— Да.

— К колесованию?

— К колесованию с отсечением головы.

— Замечательно, — удовлетворенно кивнул молодой маркиз. — Скажем, одна из моих обязанностей, — объяснил он Анжелике, чье наивное удивление льстило ему, — забота о выморочном имуществе[26]. Вы не знаете, что это такое, вижу-вижу по вашим глазам, крошка.

— Клянусь, я занималась многими вещами, так что…

— В таком случае вы должны знать, что если какой-нибудь подданный королевства осужден на смертную казнь, то все его деньги, все его имущество, сколь бы значительным оно ни было, переходят к короне. С этого момента им распоряжается король, и чаще всего он дарует это имущество тому, к кому благоволит. Должность позволяет мне всегда быть в курсе событий и первому подать прошение о получении выморочного имущества. Обычно король не может мне отказать. Ему ведь это ничего не стоит, не правда ли? Так что я внимательно следил за процессом бывшего помощника бальи[27] Шартра, великого и совершенно беззастенчивого ворюги, виновного во многих преступлениях. Он ограбил всю округу и в конце концов был арестован вместе с двумя своими сообщниками по разбою, господами де Каром и де Ла Ломбардьером. Как вы только что слышали, их приговорили к казни, головы им отрубят. Для меня очень выгодное дельце!

Молодой человек с довольным видом потер руки.

— Именно этих сведений я ждал все сегодняшнее утро и даже не последовал за королем на церемонию «исцеления золотушных». Надеюсь, что он не заметил моего отсутствия; ведь не мог же я пропустить такую новость. У этих бандитов крупнейшие состояния, не считая мелких доходов от разных краж. Я заранее составил прошение, в надежде стать бенефициаром[28]. И лично отнесу эту бумагу, причем немедленно. В этом деле все решает скорость. Ну и чутье. Вот послушайте, у меня есть еще один «след», хотя тут дело более деликатное, но я надеюсь на благоприятный исход и на то, что приду первым. Это касается графа де Реторфора, француза, убитого при Танжере, когда он находился на службе у короля Англии. Если я сумею собрать доказательства, что этот самый де Реторфор был англичанином, то смогу встать в очередь за его наследством, так как состояния иностранцев, находящиеся во Франции, после смерти владельцев также отходят короне…

— Да как вы сможете доказать, что француз был англичанином?

— Как-нибудь вывернусь, что-нибудь придумаю. У меня вообще фонтан идей… Но я вас оставляю, моя красавица, так как полагаю, что Его Величество не станет медлить и вновь вернется в парк.

«Этот красавец действительно очень ловок, — сказала себе немного озадаченная Анжелика, — но у него замашки злого кота и разум стервятника».

Так что мысль обратиться к Лувуа показалась мадам дю Плесси весьма здравой. Она вернулась на галерею, где обещала ждать придворного. Ждала она очень долго. Король, принимавший кого-то, лично задержал Лувуа.

От размышлений ее отвлекли шум и гул голосов, которые поднялись с появлением из рабочего кабинета короля делегации иноземцев в ярких одеждах, сопровождаемых министром Лувуа.

Это было экзотическое зрелище: желтые лица, раскосые глаза, сверкающие тюрбаны, усыпанные драгоценными каменьями, струящиеся волны желтых и зеленых шелковых одеяний, у пояса — кинжалы, инкрустированные изумрудами и алмазами.

По толпе прокатился шепот восхищения.

— Посольство Великого Могола…

— Вы заблуждаетесь, это махараджа Бирмы со свитой, они в первом путешествии по Европе.

Заинтригованная Анжелика некоторое время любовалась разноцветным кортежем, рядом с которым все придворные, несмотря на их многочисленные ленты и плюмажи, неожиданно показались блеклыми и невыразительными.

Она вздохнула, сама не понимая почему.

Вернулся Лувуа. Проходя мимо Анжелики, он склонился в легком поклоне и прошептал, что, к великому сожалению, обязан присутствовать и на следующей аудиенции, но по окончании ее непременно доставит себе удовольствие и посвятит несколько секунд прекрасной собеседнице. Увы, всего лишь несколько секунд — потом он должен прислуживать во время трапезы Его Величества, так что у него «нет ни мгновения на собственные дела».

Анжелика безропотно согласилась и поразилась работоспособности молодого короля, который, как говорили, лег около трех часов ночи, уже в шесть утра был на ногах, готовый отправиться к мессе, а после этого без перерыва приступил к делам!

Лувуа направился к весьма непритязательно одетому господину, выглядевшему по меньшей мере неуместно на столь элегантной ассамблее. Его обветренное лицо представляло яркий контраст с кружевным галстуком и париком, который, казалось, он терпел с превеликим трудом. Незнакомец сухо приветствовал Лувуа словами:

— Да, я посланник с Дофина[29].

И оба господина отправились в кабинет короля, пренебрегая пылкими протестами некоего дворянина с военной выправкой, только что прибывшего в Версаль.

— Месье, король срочно вызвал меня и назначил это время. Я должен войти первым!

— Знаю, господин маршал, но я тоже военный и тоже должен исполнять приказы короля. Его Величество, узнав о прибытии сего господина, приказал провести его вне очереди.

— У меня преимущество старшего! Я — маршал, я не потерплю, чтобы мне утер нос какой-то заурядный морской офицер!

— Мессир де Тюренн, этот офицер — гость короля, следовательно, в данной ситуации любое преимущество старшего, к моему глубокому сожалению, не действует.

Тюренн, суровый вояка пятидесяти двух лет, сначала побледнел, а затем вытянулся в струну.

— Мне кажется, что Его Величество пренебрегает привилегиями, которыми сам наделил меня. Ну что же, отлично! Его Величество может вызвать меня снова, если у него найдется время для старых слуг и полезных людей.

Тюренн прошел мимо толпы придворных, как если бы он принимал смотр своих войск. Его черные глаза под густыми седеющими бровями метали молнии. Два молодых лейтенанта, стоявших на посту у одной из дверей, тотчас оголили сабли и подошли к маршалу.

— О Боже, его сейчас арестуют? — воскликнула потрясенная Анжелика.

Маркиз де Лавальер, который как бы случайно оказался рядом с ней, расхохотался.

— Откуда вы взялись, моя дорогая, если предписываете нашему государю такой зловещий умысел? Черт возьми, можно подумать, что вы никогда не покидали свою провинцию. Арестовать господина маршала! За что, великие боги?

— Но разве он только что не произнес слова, оскорбляющие нашего короля?

— Подумаешь! У мессира де Тюренна, как у настоящего вояки, привычка высказываться прямо и открыто. Он стал жертвой нарушения своих прав, потому-то и злится. И это правильно. У него много привилегий, одна из них заключается в том, что где бы ни находился господин маршал, он имеет право на личную охрану в составе двух кавалеристов или лейтенантов с саблями наголо, которые сопровождают его повсюду, даже на приеме у короля.

— Но если он наделен столь значительными привилегиями, то почему он сердится по пустякам?

Маркиз нахмурился.

— Лично я частично разделяю раздражение нашего маршала. Как командующий армией, он всюду должен проходить первым. Армия — основа королевства.

— А как же дворянство? — подтрунивая, спросила Анжелика.

Пренебрежительная улыбка молодого Лавальера стала еще шире.

— Это мещанская постановка вопроса. Неужели мне следует напоминать вам, что армия — это дворянство, а дворянство — это армия? Кто обязан платить государству налог собственной кровью? Дворяне! С самого раннего возраста отец учил меня, что я должен носить шпагу и что моя шпага и моя жизнь принадлежат королю.

— Я не нуждаюсь в ваших лекциях, — ответила Анжелика, краснея. — Моя семья не менее знатная, чем ваша, мессир де Лавальер, можете навести справки. И к тому же я — супруга маршала Франции.

— Давайте не будем ссориться по пустякам! — воскликнул маркиз, заливаясь смехом. — Вы немного наивны, но при этом совершенно очаровательны. Я полагаю, что мы станем отличными друзьями. Я был несколько раздосадован, мы все тут при дворе считаем, что мой царственный «зять» уделяет слишком много внимания мещанам и простолюдинам. Вот и сейчас: прежде мессира де Тюренна он принял какого-то неотесанного моряка…