Анжелика. Война в кружевах - Анн Голон

Он не предложил Анжелике сесть, подчеркнув тем самым, что принимает ее точно так же, как и прочих подданных, которые, вне зависимости от возраста и прежних заслуг, не имели права сидеть в присутствии Его Величества, если только он не удостаивал их особой чести.

— Итак, вы отказались от отправки своего корабля на Восток, в Индию, вопреки первоначальному желанию, тем самым лишив себя доходов, которые могло принести это плавание. Следует признать, что так же поступила и большая часть судовладельцев. Но мне непонятны причины утраты ими интереса к столь выгодному предприятию.

Сначала Анжелика рассказала об опасности, исходившей от пиратов-берберов. Они веками промышляли грабежом одиноких судов близ Португалии и берегов Африки.

— Не преувеличиваете ли вы ущерб, который наносят эти пираты, мадам? Мы не раз слышали о путешествиях в Индию, предпринятых одинокими кораблями. Отметим, что эти суда были вооружены хуже, чем ваш корабль, и, тем не менее, они вернулись из долгого плавания со славой. Их капитаны жаловались отнюдь не на серьезные стычки с пиратами, а лишь на свирепые бури. У меня есть отчеты с указанием дат отплытия и возвращения и прочими сведениями. Если у кого-то получилось, то почему вы утверждаете, что большинство кораблей не способно пройти тем же путем?

— Потому что речь идет о торговых кораблях, сир. Сравните тоннаж этих судов, и вам все станет понятно. Большая часть кораблей, от которых вы получали отчеты, — быстроходные военные корабли, даже если они и считаются торговыми. Они отлично знают, что могут ускользнуть от берберских галер исключительно благодаря скорости. Именно поэтому они выходят с почти пустыми трюмами и с пустыми же трюмами возвращаются. Тогда им удается уйти от пиратов и совершить путешествие, но в коммерческом отношении подобные экспедиции никчемны. Судно большого тоннажа, до края бортов набитое товарами, не способно скрыться от юрких галер алжирцев или марокканцев. Оно — как огромный навозный жук, которого атакуют муравьи. Пушки таких кораблей часто стреляют с перелетом, а когда галеры подходят близко, экипажу корабля остается только один шанс на спасение — отбиться при абордаже. Благодаря мужеству матросов «Святого Иоанна Крестителя» мое судно два раза смогло уйти из лап этих хищников, но без кровопролития не обошлось. В прошлом году произошли две стычки, в Бискайском заливе и у острова Горе[35]. После того как половина моих моряков была убита или ранена, я и отказалась от этой затеи.

На выразительном лице господина Кольбера отражались восхищение и в то же время удовлетворение. Редко ему доводилось получать столь четкие и ясные ответы.

Король задумался.

— Следовательно, все упирается в конвой? — спросил он наконец.

— Совершенно верно. Как у англичан и голландцев.

— Я далек от того, чтобы восхищаться нашими старинными недругами, но было бы неразумно отказаться заимствовать их методы, если они приносят плоды. Кольбер, вам надлежит заняться снаряжением крупных торговых судов, которых будут сопровождать военные корабли.

При этих словах король заметил, как на лице Анжелики промелькнула тень сомнения.

— Вас что-то не устраивает в наших распоряжениях, мадам?

В его тоне сквозила ирония. Людовик никак не мог заставить себя относиться серьезно к тому, что красивая женщина давала ему советы. Но Анжелика не собиралась больше отмалчиваться.

— Я думаю, сир, что и в этом деле месье Кольбер столкнется с трудностями. Французы так уж устроены, что не любят коллективных путешествий. Каждый норовит действовать по-своему. Одни будут говорить, что готовы выйти в море в любой момент, другие — что у них нет денег на снаряжение кораблей. Некоторые крупные судовладельцы уже пытались заключать союзы, чтобы идти большим караваном, — все тщетно.

Ладонь Людовика XIV с силой опустилась на стол.

— Но теперь это приказ короля, — изрек он.

Его голос остался спокойным, но Анжелика смотрела на сильную руку, наделенную властью.

Господин Кольбер заглянул в свои записи.

— Возможно, я ошибаюсь, мадам, но согласно имеющимся в моем распоряжении сведениям, два года тому назад, когда мы снаряжали военную экспедицию мессира де Монтеверга к острову Дофин, вы обратились к нему с просьбой о защите своего судна на его пути в Индию.

— У вас верные сведения, господин министр, но в итоге нам не удалось договориться, и я об этом не жалею.

— Отчего же?

— Я не хотела бы оказаться втянутой в экспедицию, обреченную на неудачу.

Король по-прежнему прекрасно владел собой, но его лицо слегка порозовело.

— Вероятно, вы не знаете, что та экспедиция была организована по моему приказу в помощь Ост-Индской компании с целью основать на острове Дофин крупную перевалочную базу?

— Идея превосходна, сир, и ее необходимо осуществить. Но суда, вышедшие в море, были в жалком состоянии, плохо оснащены, а люди, ими командовавшие, мечтали лишь о громких завоеваниях, не понимая, что Форт-Дофин, где им предстояло высадиться, далеко не Эдем. Чтобы найти питьевую воду, нужно проникнуть вглубь острова, а местные племена весьма враждебно настроены. Коротко говоря, эти дворяне, смелые, но слишком легкомысленные, и их командующий мессир де Монтеверг шли навстречу катастрофе. В бедственном положении они находятся и теперь.

Глаза короля стали холодными как лед; повисшая гнетущая тишина испугала Анжелику. Она сказала что-то невпопад? Но она говорила откровенно, то есть именно так, как и просил король. Наконец Людовик прервал тягостное молчание:

— Каким образом, мадам, ВАМ известно о поистине катастрофическом положении на острове Дофин, если не употребить выражение «полный крах», которое использовал мессир де Монтеверг? Его помощник прибыл в Бордо четыре дня тому назад, а сегодня утром он прискакал в Версаль. У него был строжайший приказ ни с кем не беседовать до встречи со мной. Я принял его в спешном порядке, и он только что покинул этот кабинет.

— Сир, бедственное положение дел Монтеверга никогда не было тайной для моряков. В течение двух последних лет иностранные суда, заходившие на Дофин, не раз из милосердия брали на борт членов его экспедиции: больных, раненных дикарями, измученных цингой или просто тех, кто хотел вернуться на родину.

Людовик посмотрел на Кольбера.

— А мессиру де Монтевергу понадобилось целых два года, чтобы сообщить новости, которых, как он знал, мы с нетерпением ждем!

— Невероятно! Неужели я стала бы два года ждать известий о судьбе своего корабля?! — увлекшись разговором, воскликнула Анжелика.

— Что вы хотите этим сказать? — удивился король, не удержавшись от резкого жеста. — Вы утверждаете, мадам, будто ваша почтовая служба организована лучше, чем почта короля Франции?

— В известной степени да, сир. Ваше Величество изволит общаться со своими подданными только напрямую. Разумеется, судну понадобится около двух лет только для того, чтобы дойти до острова и обратно и доставить уполномоченного офицера, и это не считая пребывания в Форт-Дофине. А у торговцев все обстоит иначе. К примеру, я заключила договор с голландской навигационной компанией, и когда наши суда встречаются, они забирают друг у друга корреспонденцию.

— Опять эти голландцы! — раздраженно заметил король. — Ради своего удобства французские судовладельцы налаживают отношения, которые можно расценивать как измену по отношению к королевству.

— Измена?! Слишком громкое слово, сир. Разве мы находимся в состоянии войны с Соединенными провинциями?

— Конечно нет! Но существует обстоятельство, которое удручает меня, месье Кольбер. Неужели когда речь заходит о владычестве на море, Франция… ФРАНЦИЯ стоит ниже этих торговцев селедкой?! В конце концов, во времена моего деда, Генриха IV, слава французского флота была неоспоримой. Тогда англичане, голландцы и даже венецианцы нанимали французский флагман, чтобы спокойно плавать по Средиземному морю, и были уверены, что союз между Францией и Блистательной Портой[36] надежно обеспечит их безопасность.

— В те времена, — сообщил Кольбер, — флот насчитывал более тысячи единиц только в Средиземном море.

— А сейчас?

— Пятьдесят кораблей, от двадцатичетырех- до стадвадцатипушечных, все пять классов огневой мощи, несколько фрегатов, брандеры, флейты[37] и двенадцать галер. Это — почти ничего, сир!

Король резко откинулся на спинку кресла. Он задумался, и его взгляд блуждал где-то вдали. Голова, увенчанная роскошной темной шевелюрой — Его Величество предпочитал парику естественность, — вырисовывалась на голубом фоне обшивки, где среди вышитых лилий сверкала золотом королевская корона.

— Я не спрашиваю у вас, по каким причинам мы оказались в столь бедственном положении. Мне самому это отлично известно. Мы никак не можем залечить раны, нанесенные королевству в годы хаоса. Я был слишком молод, когда взошел на престол и обратил свой взгляд на государство. И это был не безразличный взгляд стороннего наблюдателя, но взгляд хозяина. Меня глубоко поразило тогда, что почти все дела королевства настоятельно требовали моего личного вмешательства. Беспорядок царил везде. И я принял решение без промедления заняться самыми неотложными делами. Шли годы. Много бурных рек вернулось в свои русла. Теперь пробил час заняться флотом, месье Кольбер.