Фина - Степан Васильевич Бердинских
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне хотелось удивить Монойку. Пробраться тайком в ее коридор и позвонить в дверь. Для этого, я встала у парадной двери и начала копаться в пакете. Притворяться, что я ищу что-то важное, возможно ключ, пришлось недолго. Три раза повертев пачку вафельных трубочек, я опустила пакет и зашла в парадную. Моим проводником была пожилая пара. Мужчина с палочкой интеллигентно придержал дверь, и я оказалась внутри.
– Так поздно гуляете? – риторически спросила меня дама лет шестидесяти.
Я промычала.
Потом мне стало неудобно, и я ответила:
– К подруге решила зайти.
Двери лифта открылись, и я вышла. Мужчина с дамой задумчиво поехали дальше, будто узнали от меня великую тайну.
Номером одиннадцать окрестили квартиру моей любимой подруги. Я, ступая осторожно, прошла мимо девятой и десятой двери и встала напротив двух единиц. Медленно приблизившись к глазку, я тщетно пыталась разглядеть что-либо движущееся или источающее свет. В соседней квартире послышались шаги и я, испугавшись, что меня примут за воровку, машинально потянулась к кнопке звонка. По ту сторону тут же раздалось: «Пим-бум!». Дверь в одно мгновение со звонком открылась, и я встретила сонный взгляд подруги.
– Я тебя видела, – улыбнувшись, сказала Монойка. – Не спалось и я решила поглядеть в окно. Ты проходи, у меня чай уже заварился.
Я повесила пакет с вафельными трубочками на вешалку и сняла туфли – мои любимые Тамарисы.
– А чего не спишь?
– Бессоница.
– Почему так?
Монойка лишь махнула рукой, глубоко зевнув. Мы прошли на кухню и сели за стол. Холодильник все так же похрустывал, будто перемалывал остатки куриных ножек.
– Я болела три дня, ты знаешь? – сказала я подруге.
– И мне не здоровилось.
Не дожевав кусочек сыра, я сразу уточнила:
– Что у тебя?
– Боли в матке, – вздохнула Монойка. – Именно поэтому я сейчас и не сплю. Хотела сходить к врачу, но районной гинеколог сейчас в отпуске.
– Хорошо, когда в большом городе находятся родственные души.
– То есть? – не поняла Монойка.
– Я о том, что все закрываются в своих квартирах, обустраивают частную жизнь и строят большие дома с толстыми стенами. Не смотря на огромную территорию, ты иногда встречаешься с незнакомыми тебе людьми, пусть даже раз в полгода. Простая боль в организме связывает людей.
– Я всегда холодна с врачами, – ответила моя подруга.
Кивнув и слегка поджав губы, я продолжила:
– Смелости бы накопить и познакомиться с кем-нибудь.
– Тебе знакомств не хватает?
– Напротив, Монойка. С другой стороны, я встречаю и интересных людей. Это происходит очень редко. Последний раз, помню, мне попалась женщина кокетливой внешности.
– Это как?
– Губы у нее как у куколки, например.
Монойка подперла двумя руками подбородок и поджала губы.
– Такие?
– Правда такие. Очень похоже, – просияла я.
Зарядившись хохотом, мы плавно приблизились друг к другу и поцеловались. Влажные губы моей подруги отдавали приятным ароматом чая.
– Ты горячая, – ласково прошептала Монойка. – Скоро воспламенишься, никак иначе.
Я крепко вцепилась в шею подруги и несколько раз лизнула ее ключицу. По правде сказать, она была слегка солоноватой.
– Мне нужно домой, – сказала я, отстранившись. – Загляну в понедельник, сразу после учебы. Будешь меня ждать?
– Конечно. Даже очень.
– Ты не обиделась?
Монойка повертела головой и что-то буркнула.
– Что ты? – встревоженно спросила я.
– Тебя уже заждались, Фина. Я провожу тебя.
Уходить от Монойки совсем не хотелось. Собираясь домой, я представляла, будто уже несусь по крутой горе нашего парка развлечений.
– До скорого, – одновременно сказали мы друг дружке.
Закрыв за собой дверь, я медленно направилась к лифту. Спустилась и вышла на улицу. Через пять минут я уже стучалась в дверь своего дома. В кромешной темноте слышалось: «Тук-тук». «Тук-тук-тук».
В окнах моего дома еще горели огни, поэтому я не беспокоилась, что разбужу родителей. Долгое ожидание породило усталость, и я спиной облокотилась о входную дверь.
– Папа, мама, простите меня, – говорила я про себя, чтобы успокоиться.
Минутная стрелка часов сдвинулась на шесть пунктов. За это время я окинула взглядом все окна в округе. В некоторых уже давно погас свет, в соседних с некоторыми он умиротворенно тускнел, а где свечение лилось на всю катушку, там радостно кричали веселые мальчики. Я опустила голову вниз и, слегка оттянув платье, подула на груди. Лифчик заиграл кружевами и отразил половину моего струящегося ветра.
– Ну и жара, – сказала я, еще раз подув на свое тело. – Хоть платье выжимай. Если завтра будет так же, то я возьму с собой мини душ.
Мне никто не ответил. За оранжевой калиткой, открыв которую, можно было пройти в наш двор, никого не было. Рядом посаженные молодые деревья гуляли во сне, опираясь на свои витиеватые корни. Цветы маминой клумбы беззвучно похрапывали. Ветер переносил камушки и рыхлую землю. Позднего часа красное солнце выплескивало оставшиеся лучики света, каждый километр пронзая толщи облаков. Луч коснулся и меня, похитив мое сознание. Обняв колени, я сидела возле двери моего дома. Тело дрожало. За километр, за тысячу верст и по ту сторону океана, возле меня и в моем сознании гуляли тени. Они растворялись в соленой пене и прятались за деревьями. Складывались и разрезались, копируя частоколы.
Несвойственная обыкновенным теням плотность, черная и до ужаса бездонная, обхватывала улицы и скверы, дороги и тротуары, крыши домов и автомобильные стоянки.
Тьма поглотила весь город. Я слышала сирены и гул пролетающих истребителей. У моих ног ерзали саперы, громко пыхтя и бранясь матом. Окопы взрывались. Котелки, ружья, фляжки с водой – все взлетало в небеса и, приземлившись, разбивалось о землю. Враг не отступал и окружал меня со всех сторон. Это были бесшумные, яростные и выносливые солдаты. Их мускулы перекатывались под куртками, зрачки были расширены. Они обезумлено неслись в мою сторону, плечами встречаясь с танковыми снарядами. «Дедушка», – пронеслось у меня в голове. Мой дедушка постоянно видел нечто подобное, а затем, усаживая меня на стул, пересказывал все до последней осечки и выдернутой чеки. Сны возвращали его в былые военные годы.
«Шиииу», – послышалось в паре метров от моего уха. Яркая вспышка света мгновенно раскрылась и тут же схлопнулась, после себя оставив оглушающий звон.
– Гафинка, – услышала я краем уха. – Тебе нельзя спать на улице.
Меня коснулось что-то холодное. Вязкое и мокрое. Шум от выстрелов утих. Война закончилась.
– Спасибо, – шепнула я в неизвестность.
В обнимку просидев с моим
