Каменные стражи - Улисс Мур

— Вот почему Блэк постарался так хорошо спрятать её.

— И вот куда он ушёл, — заключил Джейсон.

— Ты думаешь?

— Конечно! Помнишь, Джулия, что было написано в книге? Что одна из дверей приставлена к повозке.

— Но это слово, как известно, имеет и другое значение — вагон!

— Верно!

— А в то время ещё не была изобретена железная дорогая, и поездов просто не существовало. Значит, речь в книге шла именно о повозке!

— А повозку может сдвинуть с места только лошадь… — рассудил Рик.

— Верно, — повторил Джейсон.

— Выходит, это дверь… лошади? — догадалась Джулия.

Джейсон кивнул:

— Так рассказал нам Питер. У Блэка был ключ с головкой в виде лошади. А это та самая дверь, которую он открыл. Определил последний путь своему паровозу, спрятал его в тупике на холме Крукенхив и ушёл в эту дверь. Прежде, однако, он поручил уничтожить все следы и стереть все числа Фреду Засоне, человеку, которого ни в чём нельзя было заподозрить. И даже если бы кто-то вроде нас заговорил бы с Фредом и сумел бы вызвать паровоз, то нашёл бы только прощальные стихи и… запертую дверь.

— Ещё и потому, что эту дверь невозможно открыть до тех пор, пока не вернётся тот, кто вошёл в неё… — пояснил Рик.

Джейсон постучал по двери:

— Но мы ведь не представляем, куда она ведёт. И поэтому не знаем, куда делся хранитель её ключа.

— Может быть, всё-таки… — заговорила Джулия. — Может, ответ на вопрос, куда она ведёт, находится здесь, на этом паровозе… таком особом. Помните, какие остановки были в расписании?

— Да, но они все зачёркнуты, — напомнил Рик.

— И всё же с тех пор, как началось это приключение, мы только и делаем, что следуем зачёркнутым указаниям. Как в Египте! — напомнила Джулия.

— Это верно. Зачёркнуты регистры в Доме жизни… — согласился Джейсон, с грустью подумав о Марук.

— Что будем делать? — спросил Рик Джулию.

— Мы сейчас в самом необыкновенном на свете паровозе, который способен отвезти нас в такое место, какое даже представить себе не можем…

Рик закусил губу:

— Куда, например?

— Не знаю, — ответила Джулия.

— А как же узнать? — спросил Джейсон.

— Надо, наверное, просто попробовать поехать… — предположила Джулия. — Например… — Она присела, чтобы лучше рассмотреть знаки на рычагах в кабине машиниста, и улыбнулась.

— Чему улыбаешься? — удивился её брат.

— Знаешь, мы определённо на верном пути. Это не простые надписи, Джейсон. Это буквы Диска Фесто!

Рик и Джейсон опустились рядом с ней.

Джулия оказалась права: на рычагах они узнали иероглифы тайного письма, которое Улисс Мур и его друзья использовали до сих пор, чтобы оставлять свои послания.

— Да, но у нас нет с собой Словаря забытых языков, — заметил Рик. — Как понять, куда может отвезти нас этот паровоз?

Джейсон помолчал. Он помнил почти все буквы Диска Фесто и потому, выбрав один из рычагов, сказал:

— Вот здесь написано «К началу».

Рик и Джулия переглянулись.

«Весьма заманчивый и в то же время пугающий пункт назначения», — подумала Джулия и почувствовала, как мурашки побежали по коже.

— А мы в самом деле хотим узнать, где всё началось? — шёпотом спросил Джейсон.

Рик кивнул и положил руку на плечо друга. Джулия тоже опустила руку на плечо брата.

— Тогда отправляемся к началу! — решительно заявил Джейсон, сдвигая рычаг.

И паровоз тронулся с места.

Глава 20

Кто этот человек?

Леонардо заглушил двигатель, когда лодка ушла уже далеко в море. Она остановилась, тихо покачиваясь на волнах. Берег Килморской бухты виднелся на горизонте небольшой полоской, тучи закрывали небо, словно белоснежными подушками. Дневного света ещё хватало.

Смотритель маяка сбросил за борт якорь и принялся разматывать цепной строп, измеряя глубину. Пять, десять. Двадцать. Тридцать. Сорок. Сорок шесть. И только тут якорь коснулся дна.

— Приехали, — пробормотал Леонардо.

Ещё несколько метров, и длины якорной цепи уже не хватило бы. Он вернулся в кабину и посмотрел карту. Никогда прежде он не опускался так глубоко. Сейчас он уже не юноша, хотя и полон прежнего задора.

— Ну ладно, попробуем, — вздохнул он.

Переоделся в водолазный костюм и, откинув назад волосы, надел маску, постаравшись, чтобы она плотно прилегала ко лбу. Потом присоединил к надувному жилету баллоны и надел ласты. Проверил, на поясе ли нож, в порядке ли подводный фонарь.

Наконец надел на запястье часы и глубиномер, чтобы считать паузы при декомпрессии, когда будет подниматься наверх, и взвалил на спину два баллона с воздухом.

Двигаясь, словно утка, подошёл к борту лодки и шагнул в воду. Опускаясь в безмолвную морскую глубину, он ориентировался на чёрную якорную цепь.

Погружаясь всё глубже, он оставлял за собой серебристые пузырьки воздуха, поднимавшиеся на поверхность. Распугал, проплывая мимо, раскрывшуюся веером стаю голубых рыб.

С волнением и тревогой всё ниже и ниже погружался Леонардо в подводный полумрак.

Включив фонарь, направил вперёд неяркий конус света.

Посмотрел на часы и глубиномер.

Восемь минут. Тридцать три метра.

И продолжил погружение.

На самом дне он оказался почти неожиданно и увидел тут гряду тёмных, изрезанных глубокими расщелинами скал, местами светлый песок.

Пытаясь сориентироваться в этой подводной пустыне, Леонард остановился.

Выбрал наугад место и стал плавать над ним всё более широкими кругами.

Фонарь высвечивал рыб, скалы, песок, расщелины.

Ничего необычного.

Однако Леонард продолжал упорно кружить на одном месте.

Прошло двадцать минут.

Он посмотрел на часы и проверил давление в баллонах. Всё в норме.

И продолжил поиск.

Прошло ещё десять минут, но Леонардо так и не нашёл ничего интересного. Вокруг бесконечная и однообразная картина морского дна, безмолвие и мелькающие рыбы.

«Ещё пять минут, а потом нужно будет подниматься, если хочу сделать это со всеми необходимыми предосторожностями», — решил Леонардо.

Но когда он уже собрался всплывать, его внимание привлекла узкая, длинная тень. Вроде бы тоже скала или какая-то чересчур длинная рыба, а может, просто широкая расщелина.

Леонардо посмотрел на часы.

До всплытия на поверхность оставалось четыре минуты и тридцать секунд.

Он решил всё же взглянуть, что это такое, и завернул за чёрные камни, похожие на гигантские кубы.

И замер, когда осветил всё вокруг фонарём. Он не поверил своим глазам. Ему показалось, будто повторилось сновидение, которое преследовало его уже многие годы. Он сжал кулак и порадовался, что всё-таки вернулся в море, что последовал верному безошибочному призыву.

«Это он, — подумал Леонардо. — Точно!»

Он столько раз видел его и рассматривал на картинке, а теперь находился всего в нескольких метрах от него — хрупкого и величественного.

Четыре минуты.

Нет, он не может сейчас вернуться.

В сильнейшем волнении Леонардо поплыл над самым дном.

Меньше чем в тридцати шагах от него на песчаном холме лежал остов огромного парусника. А тень, которая привлекла внимание Леонардо, оказалась его главной мачтой, облепленной водорослями, устремлённой ввысь. Песок почти полностью скрыл судно. Но мачта, не тронутая временем, стояла прямо, и её нельзя было ни с чем спутать.

Леонардо подплыл к паруснику, спугнув множество рыбёшек, и прикоснулся к нему.

Дерево. Старинное. Ему пять столетий.

Леонардо проплыл вдоль остова, целого и величественного, к самому носу судна, где обшивка казалась неповреждённой. На песке светлели размытые контуры покрытой наростами фигуры викинга, какой обычно украшали в те далёкие времена нос судна.

Увидев эту деревянную скульптуру, Леонардо испытал невероятное волнение. Прошло столько лет! А она всё лежит себе спокойно в сорока шести метрах от поверхности моря. И всего в каких-то пяти милях от берега.

На всплытие осталось две минуты.

И хотя Леонардо уже не сомневался, что за судно перед ним, он всё же обогнул его нос, ища то место, где, судя по картинкам, должно находиться название. Стряхнул с обшивки песок и достал нож. Лезвие скользнуло по влажному дереву и зацепилось за медную пластину.

Леонардо быстро соскрёб песок, и фонарь высветил пять букв — название судна.

Теперь не осталось уже никаких сомнений. Это действительно был он — парусник «Фиона».

Взглянув на часы и бесконечно огорчившись, что приходится покинуть судно в ту самую минуту, когда нашёл его, Леонардо ласково провёл рукой по обшивке, словно прощаясь с ним.

Но в ту единственную минуту, какая ещё оставалась у него, проплывая вдоль судна, зарывшегося в песок, Леонардо увидел в корпусе глубокую пробоину. Тут он решил: это последнее, что должен увидеть, прежде чем поднимется наверх.