Клан Мёртвого Кота (Dead Cats Clan) - Dark Window

Ириска не отвечала.

— Вторая двойка за неделю!

Молчание Ириски казалось ей самой каменным и безразличным. Бьются молнии в скалу, а той хоть бы хны. Но маму это молчание раздражало.

— На меня смотри!

Ириска вскинула голову и посмотрела. Только не на маму, а сквозь. Взор получился невидящий. В таком взоре расплываются даже обычные предметы. Такие, как настольная лампа, этажерка, утюг "National" с красивым прозрачным корпусом, ворох карандашей, раскатившихся по столу, скатерть, чуть подпалённая у правого угла. И мама становилась почти невидимой, полупрозрачной, совсем как утюг. А будете ли вы всерьёз воспринимать ругань утюга?

— Что с тобой творится?

Ириска сжала губы ещё сильнее. Чтобы не разрыдаться или… не разругаться. И тогда мама замолчит. Но Ириске станет только хуже. Из двух зол выбирают меньшее. Поэтому Ириска молчала, а мама продолжала:

— Ты меня слышишь? Я ведь с тобой разговариваю!

С какой-то неземной тоской Ириска подумала, что всё в мире совершается по каким-то совершенно позорным правилам. Мама хотела, чтобы Ириска получала пятёрки. И тогда маме было бы хорошо и спокойно. Потому что так — ПРАВИЛЬНО!

Но Ириска хватала двойки, и правила предписывали маме нависать над Ириской и вести эту беседу. Те же правила предписывали Ириске стоять с печальным видом закоренелого преступника, внезапно проникшегося ужасом от всего, свершённого ранее. Правила не давали ступить ни шагу в сторону. Правила жёстко уводили вперёд, к прогрессу и процветанию. Только впереди ждала серая и унылая жизнь. Как у мамы.

— Ты что, хочешь на рынке торговать?! По вокзалам шляться?! Бутылки собирать хочешь?!!!

"Хочу!" — чуть не вырвалось у Ириски. Но крик души не прорвал бы правила, не проломил бы их, не опрокинул. Напротив, мама ещё сильнее уверилась бы, что назидательная беседа начата не зря и как раз вовремя.

— Если ты не поступишь в институт, путь тебе только на рынок. В грязь, в холод. Ты что, действительно, хочешь этого?

Ириска не хотела. Она не хотела ни в грязь, ни в холод. Ни торговать на рынке, ни поступать в институт.

Она хотела быть Чёрной Розой за Пятым Переулком.

Только это не объяснишь маме. Никогда не объяснишь. Потому что Пятый Переулок находится за гранью пути, обведённого мамиными правилами. Правильный путь выводит к институту, к престижной работе, к деньгам, к "всему, как у людей". Неправильный путь выводит к рынку, где грязь и холод, к хроническому безденежью, к ругани, к всему, как у людей на самом деле. Но никакой путь не выводит к Пятому Переулку. Мама любила почитать про НЛО, про крыс-мутантов, про телекинез, про поиски Атлантиды. Но скажи ей Ириска, что видела вчера летающую тарелку, вздохнёт мама и принесёт не ворох расплывчатых фотографий для опознания, а градусник.

Газетные статьи — другой мир, к которому нет путей. Суррогат, уводящий за горизонт, затмевающий реальность. Вон сколько их, людей, отгородившихся газетами. Втиснешься в переполненный автобус, скакнёшь на освободившееся место и тут же разворачиваешь газету. С виду тонкая бумага, а на деле — крепостная стена, защищающая только что завоёванный кусочек мира. Хотя бы на несколько минут, пока скользишь по мелким строчкам и разглядываешь лупоглазых пришельцев. В эти мгновения веришь, что где-то далеко-далеко в Америке или Австралии опускаются под покровом ночи подмигивающие сфероиды, способные унести за край вселенной. В другую жизнь, где не действуют эти ужасные правила. Но статья прочитана, вокруг снова переполненный автобус. И тревожный страх перед неведомыми пришельцами безвозвратно уступает место ужасу перед кондукторшей, потому что в кармане опять не сыскать и рубля мелочью.

Мама встряхнула Ириску за плечи. Молчание мама ещё терпела, но вот остекленевший взгляд вынести не могла. Хотела встряхнуть, чтобы вырвать, выдавить хотя бы одно слово. Но не желала говорить Ириска. Поэтому лёгким разворотом она выскользнула из-под маминых пальцев и, чуть сгорбившись, направилась к гардеробу.

"Ударит или нет?" — вертелась в голове единственная мысль. Но страха не было, было лишь тоскливое безразличие. Какая разница — ударят тебя или нет? Удар или его отсутствие — лишь верстовые столбики на дороге, уводящей в никуда. То, что мама называла жизнью, Ириска не называла ничем. Жизнь плескалась там, где золотое поле убегало к далёкому лесу, где над головой нависала глубокая-глубокая синева, где невысокий бугорок уже ждал Ириску. По-настоящему ждал.

— Ну ничего, отец приедет, он с тобой разберётся.

Значит, бить не будут. По крайней мере сейчас. Ириска знала, что и эти слова маме предписывали правила. Правила обязывали маму никогда не опускать руки, только за их выполнение награды Ириске ждать — не дождаться.

Ритуал закончился. Теперь следовало покивать и пробираться к выходу, поспешно натягивая курточку и кроссовки.

И больше не думать о школе.

В школе было скучно. В школу Ириску давно уже не тянуло. Общаться там было совершенно не с кем. Неудивительно, что классная считала Ириску отщепенкой. А как ещё назвать человека, который упорно игнорирует мероприятия, куда послушно стекается остальная толпа. С девочками Ириску связывали только дела. Списывание, обсуждение новых училок и обмен косметикой, если кому что не подошло. Кроме того, не стоять же одиночкой на дискотеках. Над одиночками прикалываются все кому не лень. Но никто никогда не будет прикалываться над Ириской. Она так решила. Она ждала.

Чего — непонятно. Быть может, что на дискотеке к ней подойдёт какой-нибудь продвинутый новичок. Или на улице она столкнётся с подходящим парнем. Или на школьном субботнике на неё обратит внимание кто-то незнакомый и на удивление красивый.

Но неизвестные герои, видимо, посещали другие вечеринки.

Те же, кто вертелся вокруг, не имели той удивительной чёрточки, которая позволила бы им остаться рядом. Здоровяк оборачивался жалким боякой, страшившимся пройти мимо компаний из пяти-шести хмурых парней, озабоченно куривших сигареты. Симпатяга в стильных очках превращался в молчуна, хвостом волочащегося за Ириской и не могущим связать двух слов. Не слишком симпатичный прыщавый субъект рот раскрывал с первых минут знакомства, но лилась оттуда исключительно одна тема: почему надо покупать принтеры только "Хьюлеты", а на всю остальную шнягу положить и забыть. Школьные интеллектуалы в галстуках и в отглаженных брючках перемешивали английские пословицы и обычный мат. Ириску это раздражало, хотя в последнее время она уже начала привыкать.

Девчонки тоже раздражали. Они разучились слушать. Перебивали на середине фразы. Всё время тараторили что-то своё. Ириска пропускала мимо ушей всю эту тягомотину и просто гуляла по улицам в сопровождении болтливой "группы поддержки". А на душе от таких прогулок становилось скучно и противно.