Можай - Алексей Корепанов

Спиноза не пропустил бы ничего, хоть отдаленно похожего на искусственный объект, поэтому танкистам можно было не напрягаться, до рези в глазах вглядываясь в обзорный экран. Тем не менее Дарий продолжал прилежно осматривать местность, а вот Тангейзер, сидящий в соседнем кресле, достал из кармана комм и принялся что-то там изучать. Покосившийся туда Силва определил, что это не «что-то», а «кто-то». А точнее, Уля Люма в разных нарядах, позах и обстановке — несомненно, галерея была обширной. У Дария в комме тоже хранились кое-какие снимки Энни Дикинсон, но он никогда ими не любовался. И вообще, их отношения можно было назвать только приятельскими, не более. Во всяком случае, так говорил себе танкист.

Уля Люма тоже, как и дочка Троллора Дикинсона, была активисткой университетской организации «Студенты за учебу» и углубленно занималась цикломатрикой. Правда, в отличие от подруги, ее больше интересовали не прикладные, а философские аспекты этой отрасли знаний. Но склонность к философствованию отнюдь не мешала ей принимать участие во всех студенческих вечеринках и лихо отплясывать на столах танцы Южных островов, откуда она была родом.

— Остался у меня на память от тебя портрет твой, портрет работы Пабло Пикассо… — вдруг изрек танк, сделанный с применением удивительной архамассы. — Хотелось бы посмотреть на этот портретик, учитывая весьма специфический стиль Пикассо. Правда, были у него и вполне реалистичные работы.

Дарий хмыкнул, а Тангейзер тут же выключил комм и потянулся к настенному шкафчику. Вытащил толстенную инструкцию по эксплуатации танков серии «Мамонт» и принялся ее листать.

— Что ты там ищешь? — полюбопытствовал Силва.

— Да вот, хочу узнать, как отключать у этого умника функцию подглядывания, — пробурчал Тангейзер.

— Это невозможно, — заявил танк. — Во-первых, нет у меня такой функции, во-вторых, внешний и внутренний обзор — это мое неотъемлемое свойство, то есть атрибут, а в-третьих… о! Гляньте-ка на повтор.

В левом верхнем углу обзорного экрана возник квадрат с изображением стайки деревьев, мимо которой танк пролетел несколько секунд назад. Режим просмотра был замедленным, так что не составляло труда в подробностях рассмотреть каждый ствол, ветку и листочек. Но курсор скользнул к земле, указывая на темное пятно посреди травы — и изображение застыло.

— Что это? — спросил Тангейзер, закрыв инструкцию.

— По-моему, там что-то горело, — сказал Дарий.

— По-моему, тоже, — согласился Спиноза.

— Молния саданула? — предположил Тангейзер.

— А почему в землю саданула, а не в ближайшее дерево? — ответил вопросом Силва. — Похоже на кострище. Бенедикт, разворачивайся. Надо посмотреть.

— Слушаюсь, Дар!

Танк сбросил скорость, сделал петлю над равниной и полетел назад. Опустился на траву возле темного пятна, и танкисты выбрались под нахмурившееся небо. Туча уже добралась до солнца, поглотив его, и дневные краски поблекли.

Даже беглого взгляда было бы достаточно для того, чтобы с уверенностью сказать: да, на этом месте когда-то горел костер. В сером пепле лежали черные головешки, две ямки по бокам наводили на мысль о том, что там раньше стояли рогатки, а на перекладинке между ними висел котелок или какая-то другая посуда. Ветки у ближайших деревьев были сломаны, послужив топливом, а в траве вокруг кострища валялись мелкие кости и серо-белые перья — тут явно ощипывали, варили, а потом жевали какую-то птичку.

Кто ощипывал и жевал? Кто разводил костер? Ну не те же местные коровы или другие животные?

— Что-то уровень у них не очень, — со скептическим видом сказал Тангейзер, вороша пепел носком берца.

— Не спеши с выводами, — возразил Дарий. — Ты садишься в мобиль, летишь на природу, отпускаешь его и разводишь костер. Любуешься красотами, дышишь свежим воздухом, подстреливаешь птичку и варишь ее. И под водочку… А потом вызываешь мобиль и улетаешь в свой высокотехнологичный мегаполис.

— И где ты тут видел мегаполисы? — усмехнулся Тангейзер. — И есть одна важная деталь: объедки я бы забрал с собой и выбросил в ближайшую урну.

— Согласен, — кивнул Дарий. — Да, мегаполисов тут не видно… хотя они могут находиться глубоко под землей или под водой… Но оружие у местных есть — птичку-то поймать умудрились. Или умеют летать?

— Птичку можно поймать и в силки, — заметил Спиноза. — Но вряд ли сапиенсы проживают тут без оружия. Были бы вегетарианцами — не ели бы птиц.

— А со следами ты можешь разобраться, Бенедикт? — спросил Дарий, шаря взглядом по траве. — Откуда пришли, куда ушли?

— Если бы меня специально конструировали для нужд полиции… — начал было танк, но Силва не дал ему договорить.

— Достаточно, Бенедикт. Что ж, — он упер руки в бока и огляделся, — теперь понятно, что мы тут не одни. На Можае есть можаи. Но, кажется, пока не те, которые нам нужны. — Дарий поднял глаза к небу, где продолжала плыть бесконечная туча, все еще не желающая поливать землю дождем. — Двигаемся дальше, рабочий день продолжается.

— А может, чего-то пожевать? — предложил Тангейзер. — У костра.

— Пожуем в пути, — не оставил ему надежды командир. — Или ты думаешь, раз дальсвязи нет, можно и пофилонить?

— Ничего я не думаю, — надулся Диони. — Уж и слова сказать нельзя…

— Почему нельзя, Тан? Можно. Но главное — дело.

И предаст история судуТех, кто думал только про еду.

Это, конечно же, изрек танк Бенедикт Спиноза. И тут же, прежде чем Тангейзер подыскал достойную реплику, перешел на другую тему:

— Кстати, я еще раз покопался во всех материалах, касающихся дальсвязи. И опять не нашел ни одной причины, объясняющей ее отсутствие в данной планетной системе. Ни одной! И это очень странно.

— Оставим это специалистам, — сказал Дарий. — Пусть головы ломают, им за это деньги платят. На нашу работу здесь ее отсутствие никак не влияет. С Рамом-Шиамом связь есть, с транспортником тоже, забрать он нас заберет. Так что еще надо?

— Не влияет, — согласился танк и зловеще добавил: — Пока. Если тут не проходят сигналы, которые просто обязаны проходить, то, возможно, имеют место и какие-то другие отклонения. Которые могут коснуться и нас.

— Бенедикт, не нагнетай, — поморщился Дарий. — Вот когда… точнее, если мы с чем-то таким столкнемся, тогда и будем думать.

— Тогда может быть уже и поздно, — столь же зловеще произнес Спиноза.

— Что ты предлагаешь, Беня? — вмешался Тангейзер. — Как мы можем думать о каком-то отклонении, если понятия не имеем, что оно такое вообще? Ну, давай, предположим, что тут… м-м… деревья по субботам выдираются из земли и всех пожирают, включая танки. Так нам что, сразу их уничтожать надо? Прямо сейчас?

— Я просто сообщил, что в рамках современной науки отсутствие дальсвязи в системе Можая необъяснимо, — кротко сказал Спиноза.

— Так в рамках современной науки много чего необъяснимо! — воскликнул Тангейзер. — Правильно Дар говорит: пусть головастики разбираются, а у нас своя задача. И потом, с чего ты взял, что отсутствие дальсвязи необъяснимо? Просто в твои мозги не сочли нужным вкладывать такие сведения. Чтобы не перегружать.

Спиноза промолчал, ствол его главного орудия не дрогнул и розовые бока не изменили цвета. Хотя чувствовалось, что он может и хочет возразить.

— Поговорили — и хватит, — поспешил подвести итог Силва. — Вперед! Хорошо бы найти этих ребят-птицеедов — может, они знают о тех, кого мы ищем.

В одной из кладовок танка лежали церебротрансляторы, так что проблемы языкового барьера у разведчиков не было.

— Если только они сами не потомки тех переселенцев, — сказал Тангейзер и нырнул в люк. И уже из танка добавил: — Деградировавшие.

— Фантастики начитался, — усмехнулся Дарий и направился вслед за ним.

Танк вновь поднялся над землей и продолжил полет на юго-восток. И теперь уже оба танкиста не сводили глаз с экрана, надеясь отыскать новые следы можаев. Уползающая на запад туча наконец-то решилась — там засверкали молнии, в динамики ворвался отдаленный грохот, и серые полосы протянулись от нее к земле, обозначив проливной дождь. Но это происходило далеко, а над танком, летящим в сторону от грозы, небо вновь стало чистым, и в нем засиял уже преодолевший высшую точку солнечный диск.

Не прошло и четверти часа, как на экране появилось еще одно свидетельство того, что в здешних краях обитают сапиенсы. На этот раз таким свидетельством оказался шалаш. Он стоял посреди равнины, в полукилометре от ближайшей рощицы, ветви деревьев которой и пошли на его сооружение.

— Странно, — сказал Тангейзер, вместе с Дарием выбравшись из танка и подходя к шалашу. — Зачем он здесь?

— А зачем вообще шалаши? — непонимающе посмотрел на него Силва.