Лабиринты надежд - Мила Бояджиева

Вставать в девять утра, пить кофе на балконе спальни, выходящей к озеру, затем совершать ряд приятнейших дел, часть которых относилась к заботам по хозяйству, а большинство — к занятиям по самосовершенствованию. Если тебе за сорок, или, вернее — под пятьдесят, а выглядеть необходимо на тридцать, то следует приложить немало усилий. Попотеть на тренажерах, выдержать натиск массажистки, немного заняться лицом, капельку — волосами и уж всерьез — гардеробом. Здесь нельзя упустить ни единой мелочи.

Даже у мольберта графиня выглядела так, словно позировала для рекламы. Узкие брючки, свободный шелковый балахон ручной росписи, черные волосы схвачены на темени бирюзовыми кольцами, на шейном шнурке — усыпанный бирюзой золотой крест. Она чуть щурит едва подведенные оленьи глаза нельзя же писать в темных очках.

— Ма! Господи, ты торчишь здесь уже целый час… — Заспанная Софи чмокнула её в щеку и, вспрыгнув на каменный парапет, огляделась. Красотища! После Парижа провинциальное захолустье просто завораживает. Особенно утром. — Она потянулась, откинув голову с копной смоляных кудрей. — Не понимаю, как можно дрыхнуть до полудня в такую погоду.

— Если ты о своих друзьях, дорогая, то господин Хасан, кажется, совершал какой-то ритуал на рассвете. Во всяком случае, горничная доложила, что в его спальне стонали или пели. — Графиня оттенила стебель пиона темно-зеленым мазком и тут же прошла тем же тоном вокруг. — Не могу удержаться, чтобы не перетемнить.

— Ма! — Бухнувшись в плетеное кресло под огромным полотняным зонтом, Софи подставила лицо солнцу. — Это не я стонала у Хасана, если ты намекаешь. У меня с ним чисто дружеские отношения. Он — аристократ и сноб. Соизволил оказать нам честь своим визитом. — Девушка фыркнула. — У этих арабов гипертрофированное самомнение. Но польза от этого красавца все-таки есть — я вколачиваю ему славянский, он помогает мне во французском.

— Если уж ты решила загорать, сними пижаму… — Графиня собрала краски. — И предупреди Линду насчет завтрака. У нас не отель, и мы не можем носить кофе в постель каждому из гостей.

— Да не создавай ты проблем! Воспринимай их визит как пикничок на природе. Все просто. — Девушка рассмотрела босую ступню. — Гравий колючий.

Графиня рассмеялась — пикничок в замке с трехсотлетними традициями! Этим юным господам повезло, что отец в отъезде. А то пришлось бы выходить к столу при галстуке, переодеваться к обеду, а ужинать в смокингах.

— Генрих ведь появится дома через неделю? Пока немного расслабимся. Сбросив верх пижамы, девушка, ничуть не смущаясь, осталась с обнаженной грудью.

— Выглядишь ты отлично, детка. Но у нас старомодная прислуга.

— А сама снималась в «Плейбое»!

— Тогда я не была ещё графиней. Начинающая актрисулька Снежина Иорданова… Но скандал разразился грандиозный. — Снежина присела под зонтик, где стоял большой стеклянный стол для домашних обедов или завтраков. — Не надо шокировать стариков, детка.

К ним направлялась пожилая горничная Линда, исполнявшая обязанности домоправительницы. Софи прикрылась распашонкой.

— Яйца всмятку, тосты, кофе… — Снежина сделала паузу.

— А мне — огромные сендвичи. С паштетом и копченым окороком, добавила Софи, затем быстро сообщила матери, — В воскресенье все разъезжаются. Но мы затеваем бал и танцы с фейерверками. Я приглашу своих старых друзей. Ты — своих. — Она едва заметно подмигнула матери.

Между ними с самого начала сложились дружеские отношения. Снежина научила маленькую дочку называть её Ина и рассказывать все самое важное. Когда они приехали в Германию, Софи было десять, и все думали, что она младшая сестра Ины. Та же копна черных жестких кудрей, те же огненные глаза со смоляными ресницами, а главное — смех, звучащий постоянно, словно праздничные колокольчики. Став хозяйкой поместья, Снежина несколько изменила манеры, сочтя уместным акцентировать мягкий, доброжелательный, но в то же время требовательный аристократизм. Так она представляла себе супругу графа Генриха Флоренштайна — представителя одной из самых древних ветвей прусской аристократии.

Пусть не все юношеские мечты Снежины сбылись, но вышло совсем неплохо. Хотя и не сразу. Снежина перешла на третий курс актерского факультета, играя в учебных отрывках Сюзанну в «Женитьбе Фигаро» и Анну Каренина в инсценировке романа Толстого. Ей прочили блестящее актерское будущее, а поклонников было — хоть отстреливай! Но девушка не пользовалась своим успехом — никем не увлекалась, никому не давала надежд на романтическую связь. Она ждала своего Мирчо. Тот собирался развестись, но жена хворала, потом пошли проблемы с сыном, и вдруг все разрешилось само собой.

Звонок разбудил Снежину среди ночи. Часы показывали два. Голос Мирчо дрожал от волнения:

— Мне надо срочно тебя увидеть. Только об этом никто не должен знать. — Он сказал, что через пятнадцать минут подъедет к дому Иордановых. Теряясь в догадках, Снежина механически оделась и тихонько выскользнула из квартиры.

Шел холодный ноябрьский дождь, по пустым улицам с шумом бежали потоки воды. В свете фонаря поблескивал усыпанный каплями темно-синий «Форд» гордость профессора Лачева. Пробежав по лужам, Снежина нырнула в отворившуюся дверцу.

Прислонившись к рулю, Мирчо молчал. Потом он заговорил монотонно и не очень связно — наглотался успокоительного.

— Катя давно лечила нервы… Наследственная шизофрения, отягощенная тягой к спиртному… Да, я мучил ее… но делал все… Боже… — Он несколько раз стукнул лбом о затянутый в пластиковый чехол руль. — Детка, любовь моя… — Схватив руки Снежины, он целовал их влажными то ли от слез, то ли от дождя губами. В эффектно оттененных серебром густых волосах блестели капли воды. — Сегодня вечером Катя бросилась с лестницы… ты знаешь, у нас старый дом, лестничные пролеты образуют квадратный колодец, она часто смеялась, заглядывая вниз… Четвертый этаж… черно-белые плиты. Мраморная мозаика в стиле ампир, конец прошлого века… — Он заплакал.

… Темные дни сменил покой. Похоронив жену, вдовец уехал в путешествие, восьмилетнего сына забрали родители Кати. Лачев читал лекции где-то в Барселоне и по ночам звонил Снежине. Она держала телефон на прикроватной тумбочке и говорила шепотом, закрывая трубку ладонью. Родители, считавшие Мирчо старинным другом семьи, пришли в ужас, когда дочь сообщила им, что намерена выйти замуж за пятидесятилетнего вдовца. Но когда Мирчо вернулся, все уже как-то смирились с этой мыслью. А на свадьбе отец Снежины чуть не рыдал, повторяя:

— Разве я мог бы пожелать для своей девочки лучшего мужа…

Соня родилась через два месяца. Снежина забеременела перед тем, как отпустить Мирчо в Барселону.

Супруги поселились в загородном доме Лачева, где было все необходимое, чтобы юная жена с младенцем считали себя счастливыми. Даже пожилая опытная няня и поля роз, из которых местный совхоз изготовлял поставляемое на экспорт масло. Маленькая Софи путешествовала в коляске среди пологих холмов, покрытых цветущими кустами. Никто из встречных не мог отвести взгляда от чарующей пары — юной красавицы с малюткой-куклой. У девочки вились черные локоны, а ресницы опускались чуть не до пол-щеки.

Использовав годовой отпуск в занятиях, Снежина поспешила вернуться к учебе. Окончила институт с отличным дипломом — а как иначе могла учиться дочь заслуженного артиста республики Иорданова и жена профессора Лачева?! Выпускница тут же поступила в труппу Академического театра имени Вазова и успела сыграть Джульетту, завоевав известность. Мирчо умер неожиданно. Проболел два месяца, маясь какой-то опухолью под мышкой. Прошел курс радиотерапии и собрался уже выздоравливать, строя планы на новый учебный год и подписав договора с европейскими актерскими школами. Вечером, опять-таки очень дождливым и холодным, когда вокруг коттеджа остались лишь теряющие последнюю листву каштаны, он позвал Снежину.

— Я умру… Это должно было случиться раньше, но я успел ухватить у жизни великолепный кусок настоящего счастья. Ты — моя большая радость, Снежа. Последняя и самая светлая.

— Милый, перестань! Этот противный дождь навевает тоску. Даже Софи весь день куксилась. — Наклонившись, она поцеловала мужа. — Ты такой красивый, умный, такой необыкновенный, совершенно единственный. Ты необходим мне, ты будешь жить вечно…

Утром нянька нашла Мирчо мертвым.

Снежина растерялась. Трагедия есть трагедия, и никуда от этого не деться. Но почему именно с ней? Почему так вышло? Она с детства знала, что станет женой Мирчо, что родит девочку, точную свою копию, и будет играть главные роли в лучшем театре. А муж станет писать о ней умные, сдержанные, полные скрытого восторга и явного преклонения статьи. А что теперь? Нет, она никого уже не могла полюбить. Она чувствовала, что превращается в мрачную вдову, опускаясь временами до нарочито-легкомысленных интрижек. В отношениях с мужчинами Снежина не допускала и намека на возвышенное чувство. Секс и только секс. Тело может жить своей жизнью, души оно не испоганит.