Миг страсти - Бьюла Астор

Без предупреждения, как будто почувствовав на себе взгляд Питера, Дженни подняла голову и посмотрела на балкон. Питер прирос к полу. Через секунду их глаза встретились. Дженни поднялась и пошла в дом. И ему стало жаль, что своим неосторожным любопытством он нарушил это волшебство.

Да, не было сомнений, она рождала в нем новые чувства. У него как будто вырастали крылья. Питеру казалось, что он смог бы спрыгнуть с балкона туда, вниз, где только что находилась девушка, схватить ее на руки и не отпускать никогда. Создавалось ощущение, что они с Дженни попали в какое-то место, где их тела, а может быть, и души без их ведома уже общались между собой. Это было странно. Даже пугающе, особенно для человека, который не испытывал ничего подобного никогда раньше.

Питер не хотел двигаться и говорить, боясь нарушить эту связь. Дверь в спальню была приоткрыта, и он увидел, как в ее темнеющем проеме возникла легкая фигурка Дженни в светло-сиреневом батистовом платье. Она хотела что-то сказать, но в это время неожиданно раздался долгий настойчивый звонок в дверь.

– Что это? – с легкой дрожью в голосе спросила Дженни.

Питер не винил Дженни за подобную реакцию, которая могла показаться не подобающей. Ведь экономка должна открывать дверь, а не беседовать с хозяином, когда кто-то звонит в дверь.

– Я думаю, это просто звонок в дверь. Но не могу поклясться, поскольку столь настойчивого дребезжания я никогда до этого не слышал, – признался он. – А вы кого-нибудь ждете? – спросил Питер, желая подразнить Дженни.

Ждет ли она кого-нибудь? Холодный пот выступил у нее на лбу. Она почувствовала, как утопает в море лжи и вины. Дженни так и стояла, смотря на мистера Стивенсона широко раскрытыми глазами. Разум подсказывал ей, что этого просто не может быть. Нет-нет, это не могли быть ее родители. Она всего лишь несколько часов назад оставила на почте перевод и записку. Скорее всего они даже не успели дойти до адресата. Поэтому это не могли быть ее родители. В конце концов Дженни смогла взять себя в руки.

– Я? Жду? Конечно же нет, – имитируя удивление, ответила она. – Я никого не знаю здесь. За исключением вас и Чарли. – Дженни ухватилась за эту идею. – Это должно быть Чарли, он принес нам ужин.

В ответ мистер Стивенсон покачал головой.

– Нет. Я сказал, чтобы он не беспокоился об ужине. И отправил его домой.

– Тогда понятия не имею, кто это может быть, – ответила мисс Гоулсон, разводя руками.

– Зато я знаю, – послышался электронный голос Рея. – Спросите меня.

– Хорошо, Рей, – ответил ему мистер Стивенсон, продолжая наблюдать за Дженни. – Кто там?

– Почтальон.

Почтальон… Дженни с облегчением вздохнула. Слава Богу, подумала она, успокаивая колотящееся сердце.

– А что он принес? – продолжал расспросы мистер Стивенсон.

– Не он, – поправил Рей. – Она, мистер Стивенсон. Если быть еще точнее, то два раза она. У двери стоят две женщины. Они принесли какую-то прямоугольную посылку, помещенную в большую картонную коробку и, похоже, довольно тяжелую. Открыть им дверь? Мне кажется, что почтальоны, как люди довольно неуравновешенные, будут скоро опять звонить в дверь.

Снова раздался настойчивый звонок.

– Так что же? – проявил себя Рей.

– Сообщи им, что я сейчас спущусь, – приказал мистер Стивенсон дворецкому.

– Как пожелаете, – ответил тот. Питер Стивенсон посмотрел на Дженни.

– Не могли бы вы Дженни открыть дверь? А я как раз подойду. Даже несмотря на то, что я никого не жду.

– Да, конечно.

Мисс Гоулсон быстро направилась к входной двери. По дороге она размышляла, что такое, упакованное в большую, прямоугольную коробку, могли доставить эти почтальоны. Если мистер Стивенсон никого не ждал, значит, она…

Боже мой, чуть было не вскрикнула Дженни. Мои картины!

Сейчас она вспомнила. Ей пришлось отправить картины почтой. Как она могла забыть о своих драгоценных работах? В предвкушении радости, она прошла кухню, повернула за угол, пересекла утопающую в сумерках столовую и вошла в холл как раз в тот момент, когда мистер Стивенсон спускался по винтовой лестнице. Он оказался как раз за ее спиной.

Дженни усмехнулась, поймав себя на мысли, что прямой греческий нос, высокие скулы делали неотразимым ее босса. А глубоко посажанные голубые глаза, четко очерченные губы добавляли сексуальности его образу.

– Я знаю, что принесли почтальоны, – взволнованно сказала она. – Это мои картины.

Питер нахмурился, пытаясь дотянуться до дверной ручки. Они оказались так близки… Еще чуть-чуть и между ними совсем не будет расстояния.

– Ваши картины? Не понимаю, что вы имеете в виду?

Ощущая его близость, сердце Дженни выпрыгивало из груди.

– Мои картины, те которые я написала до приезда сюда.

Питер, похоже, совсем забыл, что собирался открывать дверь.

– Которые вы написали? Вы – художница?

– Ну, скажем, не того уровня, как те, чьи шедевры висят у вас в доме. И все же я надеюсь однажды стать достойным соперником для них.

Питер отпустил дверную ручку, которую все это время держал. Наверное, его крайне удивило услышанное.

– Без шуток? – Питер чуть развернулся в сторону Дженни, готовясь к интересной беседе. – Это здорово, Дженни! Я и подумать не мог, что когда-нибудь мне встретится на жизненном пути такая красивая и всесторонне развитая девушка.

– Я бы не назвала себя всесторонне развитой, – смутилась она. – Хотя…

– Простите, – прервал их Рей. Судя по голосу, он был явно утомлен. – Могу я прервать вашу милую беседу, чтобы узнать, откроет ли наконец кто-нибудь дверь?

6

Питер медленно передвигался по комнате, разглядывая картины Дженни, которые та неспешно расставила вдоль стен. Она внимательно следила за мистером Стивенсоном, пытаясь не пропустить ни одного движения, которое могло бы выдать его истинную реакцию. Начинающая художница томилась в ожидании его оценки.

Питер же, наоборот, изо всех сил старался, чтобы выражение его лица было нейтральным, но это было тяжело. Больше всего на свете он хотел бы сейчас изменить ход событий и оказаться в Лондоне.

Катрины были ужасными. И это не зависело ни от темы, ни от изображаемых предметов. Все в них было одинаково нелепо. Даже если бы Дженни перевернула их, то вряд ли Питер смог определить это. Нечаянно их взгляды встретились. Именно этого несчастный мистер Стивенсон старался избежать.

– Ну, что вы скажете? – гордо произнесла Дженни. – Я сразу же, как только увидела полотна, висящие в вашем доме, поняла, что у вас отличный вкус и хороший глаз. И, не волнуйтесь, прекрасно знаю, что мне далеко до Пикассо и Рембрандта. Но есть ли у меня хоть какая-то перспектива? Что вы видите в моих работах? Что чувствуете?