Переменная звезда - Роберт Хайнлайн

Местные новости. Снова жилищные бунты. На этот раз демонстранты каким-то образом то ли превзошли силой, то ли перехитрили полицию и частную охрану и проникли в самый центр самого фешенебельного района Ванкувера, на перекресток улиц Мейн и Хастингс. Обычные меры разгона толпы здесь применять было нельзя из страха нанести большой ущерб частной собственности.

Я переключился на литературный канал, пробежался по перечню любимых книг в поисках чего-нибудь такого, что мне хотелось перечитать. А хотелось чего-нибудь по-настоящему хорошего, солидного и заслуживающего доверия – и вдобавок, чтобы книга была длинная, не меньше трилогии. Я продолжал поиск, а в голове у меня вертелись разрозненные цитаты из старых любимых книжек. "Не отказывайся от повышения"… "Если кто-то дает тебе денег, сожми их в руке и помалкивай"… "Да минует меня чаша сия"… "Он играл теми картами, которые ему сдали"… "Счастливый случай выпадает раз в жизни, и лучше его не упускать"…

Ладно, ну ее, литературу. Я был слишком рассеян для того, чтобы углубиться в чтение. Я даже на названиях сосредоточиться не мог. Музыкальные каналы я и трогать не стал. Понимал: какую музыку ни поставлю, у меня будет разрываться сердце. Я выключил телик и зашвырнул пульт на другой конец комнаты.

Проклятье, как могла она так поступить со мной!

Как могла она так лгать мне, как могла так долго скрывать от меня правду, как могла дурачить меня? Моя невинная, любящая девочка оказалась сногсшибательной аристократкой, хитро замаскированной внучкой Гаруна аль-Рашида, обшаривавшей рынок в поисках нищего юного крестьянина со сносной внешностью и хорошими зубами, чтобы привести его во дворец и превратить в племенного быка… Она мысленно смеялась над его откровенной наивностью и ребяческими мечтами…

И снова внутренний голос мне возразил. Джоэль, хватит притворяться дурачком. Спроси лучше: "Как могла она не поступить с тобой так?" Как бы кто-нибудь поступил иначе на ее месте? Разместить объявление в Интернете: "Принцесса ищет физически здорового парня. Оплата высочайшая. Собеседования ежедневно в полдень, приносить фото, резюме, результаты исследования генотипа и обследования у психиатра"?

Я: Ну, она не могла иначе, но…

Внутренний голос: Но – что? Как только она тебя увидела, как только она по какой-то причине выделила тебя из стада, а потом вы, так сказать, обнюхались, и что она должна была делать? На первом же свидании сообщить тебе, кто она такая? Да перестань!

Я: Но она могла сразу сказать! Это бы не…

Внутренний голос: Ой, хватит. Во-первых, ты полон всякого дерьма, а во-вторых, даже если это не так, даже если ты на самом деле такой уникальный, такой особенный человек, которого ни капельки не пугают такие мелочи, как невообразимое могущество и богатство… как, черт побери, она могла это предполагать на самом первом свидании! И даже на двадцатом?

Я: Она разыгрывала этот треклятый маскарад гораздо дольше, чем двадцать свиданий! Она тянула с этим до самого…

Внутренний голос: Она хранила молчание о том, кто она такая на самом деле, секунд тридцать после того, как ты добровольно и искренне признался ей в том, что хочешь на ней жениться и сделаешь это, как только сможешь позволить себе подобное.

Я:…

Внутренний голос: А вот скажи-ка мне: можешь ты придумать хоть какой-нибудь другой способ, как девушка ее положения могла бы узнать наверняка, что ее любят саму по себе, а не из-за ее богатства? Девушка должна быть уверена в таких вещах, приятель.

Мой разум: А между прочим, этот гадский внутренний голос прав.

Я: Да, но…

Внутренний голос: Погоди, я еще не закончил. А можешь ли ты придумать какой-нибудь другой способ, как парень твоего положения мог бы узнать наверняка, что он действительно любит девушку стоимостью в много-много гигакредитов? Разве плохо парню понять это до того, как он на ней женится?

Я: Теперь у тебя никогда не будет никаких сомнений в собственных мотивах.

Внутренний голос: И у нее тоже.

Воображаемый ехидный дружок: И у всех остальных тоже. Всем станет известна эта история. Сам пойми: она слишком хороша, чтобы ее не разболтать.

Я: Просто блеск. Все мои знакомые станут думать: ну и умник! Его столько времени водили за нос, а он – ни сном ни духом…

Внутренний голос: Если они будут знать все, они поймут Джинни. Они все поймут.

Я: Ладно, верно подмечено. Только… только… все это просто… все это…

Будь проклято все – отсюда до самого облака Оорта. Да, да, я понимал, почему она была вынуждена поступить так, как поступила, – но как могла она так по ступить со мной?

Отвлечься. Отвлечься.

Я сам не заметил, как встал, оделся и начал расхаживать из угла в угол по моей крохотной квартирке – а ведь я ничего этого не хотел делать. Из этого я сделал вывод: отвлечение вместо стимулятора должно принять форму депрессанта.

Бар у меня дома представлял собой жалкую пародию на тот, с которым я свел знакомство в гостевом такси Конрадов. Я был голодным студентом, который не мог себе позволить всякие изыски, и, как правило, меня это не удручало. В общем в своем баре я обнаружил единственный достойный внимания напиток – большую непочатую бутылку древнего греческого алкоголя под названием "Метакса". Этот коньяк мне подарил приятель, семья которого проживала на Икаре. Я вытащил пробку, решил обойтись без стакана и сделал большой беспечный глоток из горлышка. Коньяк имел такой запах и вкус, какими я всегда представлял себе запах и вкус бензина – в особенности горящего бензина. К тому моменту, как я осознал свою ошибку и попытался вскрикнуть, мои голосовые связки уже были поджарены, а язык словно хорошенько разогрели в микроволновке. Из моих выпученных глаз ручьями потекли слезы.

Когда я проморгался, то разглядел собственную руку от локтя до кисти. Пальцы все еще сжимали бутылку. Я переместил свое сознание, стал бутылкой и ухитрился отыскать то, что еще недавно было моим ртом. "У меня есть рот, – решительно сказал я себе, – и я не должен орать". Я поднес бутылку к губам. Однако это заставило меня снова попытаться стать самим собой, дабы в полной мере оценить второй глоток. При этой попытке я как-то вдруг потерялся. Какое-то время я обшаривал ноосферу в поисках себя, но потом решил послать эти старания к чертям собачьим и просто обнял темноту. Темноту очень здорово обнимать. Можно рассчитывать, что она останется темнотой.

За этим следует серия бессвязных отрывочных воспоминаний о событиях, настолько невероятных, и действиях, столь для меня не свойственных, что, честно говоря, я не уверен в том, что все это на самом деле происходило, возможно, это были галлюцинации или какая-то комбинация реальности с бредом.