Ведьма Пачкуля и Эликсир желаний - Кай Умански

— Надеюсь, ненадолго? — проворчал Зак Олдуй. — А то мне в магазин пора.

— И наконец, последний член судейской коллегии, — объявил Али Пали, — победитель прошлогоднего конкурса — Бетти Боб и его чудо-голуби!

— Бе-е-е-е, — неодобрительно загудела толпа, когда скромный маленький человечек поднялся из-за стола и поклонился. — Фу-у-у-у! Полная лажа! Отстой!

— Тише, милейшие, тише, — успокоил публику Али Пали. — Итак, со вступительной частью мы покончили. Разве что осталось отдельно поблагодарить братьев Йети, которые любезно согласились организовать для нас буфет с напитками и закусками, а также участников музыкальной группы «Непутевые ребята» в составе Артура (клавишные), О'Брайена (флейта) и Шелупони (ударные).

В ответ из оркестровой ямы раздалось несколько немелодичных трелей, оборвавшихся в конце неожиданным тяжелым грохотом — это Шелупоня уронил свои барабанные палочки.

— А теперь, дамы и господа, — продолжал Али Пали, — настал момент, которого мы все так долго ждали! Вечер чародейства и волшебства объявляется открытым!

Али Пали щелкнул пальцами, и у его ног образовалось железное мусорное ведерко, наполненное свернутыми бумажками.

— По старой доброй традиции очередность конкурсантов будет определяться жребием. Итак, мы начинаем. Первым номером программы объявляется прославленный шампунь против перхоти «Скреб-поскреб» от ведьмы Чесотки.

По залу пронесся гул негодования.

— О нет, опять эта гадость!

— Да видели уже!

— Каждый год одно и то же. Хоть бы название поменяла, что ли…

Чесотка вскочила со своего места и решительным шагом направилась на сцену с ведром, увенчанным пышной шапкой пены. Из года в год она представляла на конкурс свой прославленный шампунь и предлагала членам жюри угадать, какая половина ее головы была вымыта обычным мылом, а какая ее собственным изобретением. Судьи еще ни разу не угадали правильно, и Чесотка всегда уходила с конкурса в расстроенных чувствах. Все это было скучно и предсказуемо.

Сказать по-честному, и сам конкурс успел всем порядком поднадоесть. Из года в год одни и те же избитые трюки и никому не нужные устаревшие изобретения, в лучшем случае под новыми названиями, а по сути, то же самое, что и в прошлом году. И в позапрошлом. И в позапозапрошлом.

После того как жюри в очередной раз не смогло определить, какую же половину своей головы Чесотка помыла прославленным шампунем, и отправило несчастную ведьму обратно в зал рыдать на плече у Барри, на сцену вышел следующий конкурсант, на этот раз волшебник.

— А теперь, дамы и господа, поприветствуем Фрэнка Ясновидца с его пророческим чайным пакетиком, незаменимым помощником каждой гадалки! — объявил Али Пали.

Публика оживилась. Не то чтобы чайный пакетик вызвал у них бурю восторга, но, по крайней мере, это было что-то новенькое.

Под дружные аплодисменты волшебников Фрэнк поднялся на сцену и хитро прищурился. Затем из одного рукава он извлек чайничек, а из другого — чашку и блюдце. Из-под колпака он ловко достал небольшой квадратный пакетик и аккуратно зажал его между большим и указательным пальцами.

— Дамы и господа, — возвестил он, — сейчас я продемонстрирую вам чудесные свойства этого уникального пакетика. Он прост в обращении, надежен, а кроме того, не оставляет после себя прилипчивых мелких чаинок. К тому же один и тот же пакетик вы можете использовать снова и снова. Могу я попросить сюда добровольца из зала?

С быстротой молнии на сцену выскочило маленькое мохнатое существо. От возбуждения оно притоптывало на месте и то и дело махало рукой своим сородичам, оставшимся в зале.

— Так, отлично, дружище, постой-ка чуть в сторонке, пока я при помощи магических чар буду кипятить чайник, — сказал Фрэнк, зажмурился, набрал полную грудь воздуха и аж покраснел от натуги. Спустя некоторое время из носика повалил пар, и чайник пронзительно засвистел.

Волшебники радостно захлопали в ладоши и одобрительно закивали. Ведьмы же принялись демонстративно зевать и громко шушукаться.

— Тоже мне удивил, да я так могла, еще когда под стол пешком ходила, — хмыкнула Пачкуля. — Вот скучища-то. Хоть бы мы следующие.

— Нет уж, — отозвалась Шельма, — мы идем последними, все уже решено. Так что придется высидеть Мымрин крем от бородавок, крутящийся насест для летучих мышей от Туту, сумку-невидимку от Макабры-Кадабры, Крысоловкин дорожный набор волшебных палочек, Грымзин словарь магических терминов…

— Хватит с меня! — взмолилась Пачкуля. — Все то же самое, что и в прошлом году!

— И это только ведьмы, — закончила Шельма. — А будут еще волшебники со своим столетним пыльным старьем…

— Ну уж нет, на это я смотреть не собираюсь. И так вся как на иголках. Хочешь, пойду лучше схожу нам за чем-нибудь вкусненьким. Тут вроде буфет недалеко.

— Отличная мысль, — просияла Шельма. — Весьма любезно с твоей стороны!

— Ага. Только я кошелек дома забыла.

Шельма сердито засопела.

— Ладно, так уж и быть, — вздохнула она наконец. — Можешь взять мою сумочку. Только не забудь пересчитать сдачу. И смотри не трать слишком много. Деньги-то мои.

— Идет. Ты что будешь?

— Болотный леденец на палочке.

— А Дадлик?

Хриплое урчание из-под Шельминого кресла означало, что Дадли желал полакомиться рожком мышино-ванильного мороженого.

— А что тебе, Хьюго?

Хомяку было все равно что есть, лишь бы там были орешки.

Глава двадцатая

Стычка в буфете

 самой дальней стены банкетного зала на самой облезлой и скрипучей скамейке и жутком сквозняке сидели гоблины. Это были самые худшие места, и гоблины заслужили их по праву.

Красавчик устроился на краю слева. За ним сидели Обормот, Косоглаз, Гнус, Свинтус, Цуцик и Пузан. С отвисшими челюстями и озадаченными лицами они наблюдали за тем, как Фрэнк Ясновидец совершает на сцене свои манипуляции.

Фрэнк уже успел заварить в чашке чай и теперь подробно объяснял мохнатику, что искусство гадания по чайному пакетику заключалось в математически точном подсчете количества морщинок на нем и глубоко научном трактовании местоположения пакетика на дне чашки.

— Чегой-то он там дедает? — поинтересовался Красавчик.

— Кажись, чай заваривает, — отозвался Свинтус.

— Может, это антракт? В антрактах всегда делают чай, — со знанием дела заметил Цуцик.

— He-а, — замотал головой Свинтус. — Никакой это не антракт. Это конкурс тут, чародейства разве нет?

— Конкурс не конкурс, какая разница. Бсе равдо ерунда одна, — буркнул Красавчик.

В конкурсе на лучшее чародейство года гоблины, как вы понимаете, участия не принимали. Они ничегошеньки не смыслили в магии и колдовстве. Все эти замысловатые заклинания и сложные пасы руками были за гранью их понимания. На самом деле и в зал-то они зашли только потому, что на улице шел дождь.

— А теперь он че делает? — подключился к разговору Косоглаз.

Фрэнк Ясновидец бережно протягивал мохнатику дымящуюся чашку и советовал пить аккуратно маленькими глоточками. Мохнатик сосредоточенно слушал и вежливо кивал в знак согласия, но потом внезапно потерял терпение, схватил чашку, выудил своим волосатым пальцем уникальный пророческий чайный пакетик и, к великому ужасу Фрэнка и на потеху публике, слопал его без остатка.

Этого Фрэнк Ясновидец никак предвидеть не мог.

— Ерунда какая-то, — снова пробубнил Красавчик.

— А Пузан опять нюни распустил, — злобно захихикал Цуцик.

Гоблины с нескрываемым интересом разом повернули головы в сторону Пузана. В глазах у того и впрямь стояли слезы, и время от времени крупными каплями стекали вниз по щекам. Вот уже в тысячный раз рука его машинально потянулась к макушке в тщетной надежде нащупать там утраченный помпон.

— Он в трауре, — съязвил Обормот. — По помпону!

Все гоблины как один покатились со смеху. Куда этим скучным прогнившим заклинаниям до старого доброго язвительного злорадства. Вот где потеха так потеха!

— И вовсе нет, — запротестовал Пузан, быстренько опуская руку под скамейку. — Это у меня от холода глаза слезятся. И в горле пересохло. И вообще, надоело мне здесь. Пойду попить куплю. Кому еще принести?

— Мне! Мне! — загалдели гоблины.

— Хочется-перехочется, — гордо ответил Пузан и решительно поднялся со своего места. Скамью, на другом конце которой остался сидеть грузный Красавчик, перевесило, она опрокинулась, и гоблины в беспорядке попадали на пол.

Хлюпая носом, Пузан обошел зал и направился к буфету. По пути он обводил взглядом публику и, как ему показалось, на долю секунды различил в толпе того самого древесного гнома-парикмахера, что заставил его снять с головы вязаную шапочку и обкорнал под самый ноль. А шапочку-то в это время и стащили… Пузана передернуло от нахлынувших жутких воспоминаний, и он поспешил к буфету.