Сентиментальный детектив - Дмитрий Щеглов

Рука девицы нырнула за пояс недвижно лежащего Пижона, пошарила, и вытащила небольшой кожаный мешочек.

– Потайной карман у него здесь. Половина моя! – резво заявила девица, дергая за шнуровку, – сейчас отдам твою долю! А в квартире я не знаю, есть ли тайник. Ох, поторопился ты!

Она хотела отсыпать половину содержимого мешочка в руки Скударю, но он коротко сказал.:

– Уходим!

– Ладно! На улице отдам! – воскликнула девица. Глаза у нее горели неистовым огнем.

– Оставь себе! – сказал Скударь.

Сказал, так, на всякий случай. Брать, что-либо с этого поганца он не собирался. Девица не стала спорить. Вместе с нею они вылетели в коридор. Слава богу, никто из соседей не проснулся и не высунул голову. Девица нажала на кнопку вызова лифта. Лифт с первого этажа пошел вверх.

– Я пешком! – сказал Скударь и пинком, открыл дверь на лестничную площадку. С другой стороны двери он протер ручку носовым платком, и отвязал пса от батареи. Заждавшийся пес, почуяв свободу и думая, что его снова ведут на прогулку, стремглав потащил его по лестнице вниз.

Девицу благодаря псу он опередил на пару секунд. Скударь, еще глянул на световое табло. Тот лифт, на котором уехала ночная гостья, стоял на втором этаже, а потом вновь пошел вниз. Скударь не стал ее ждать, а толкнул парадную дверь, и нос к носу, в подъезде столкнулся с теми молодыми парнями, что пасли Пижона. Если бы не пес, они бы его затолкали обратно. Но псина, рвалась на свободу. Дог пролез у одного под ногами, затем у другого, и затем и Скударь выскочил вслед за ним. Он услышал краем уха, как девица выскочившая из лифта, визжала:

– Это он его убил!

– Кто?

– Он!

– Стой!

Секунды три у него было в запасе. Он отпустил поводок и побежал в противоположную от машины сторону. Хорошо, что вчера он исследовал прилегающий двор. На спортивной площадке, в высоченном заборе, в кустах был проделан лаз. Нырнув в него, он наискосок пересек футбольное поле.

– Вон он!

– Держи его! – раздались сзади крики.

– Не уйдешь!

Слышно было, как один из преследователей полез на сетку, а два других, разделившись, решили взять его в клещи. Но было поздно, он уходил. Скударь, обежав два дома, выскочил прямо к оставленной машине. Неспешно, он подошел к ней, сел и завел движок. Кажется, пронесло. Проезжая мимо дома Пижона, он увидел, как у подъезда суетятся несколько человек. Выжав сцепление, он перешел на четвертую скорость.

Половину ночной Москвы Скударь пронесся за тринадцать минут и ни в одном месте ему не встретился гаишник. Повезло. Заглушив движок, Скударь торопливо двинулся в общежитие. Прижимаясь к стенам, в темноте, крадучись он добрался до козырька здания, как вдруг у другого торца, увидел дерущуюся толпу и крик:

– Рюрька!

Кричал его сокурсник, сосед по комнате, задиристый как петух, забияка Сергей. Ни одна драка не обходилась без него. Из окон заинтересованно выглядывали девки. Из-за них молодые бычки сшибались лбами. Скударь, раздумал подниматься наверх, и врезавшись в дерущуюся толпу, затерялся в ней.

– Йх!

– Ах ты сволочь!

– Накачался гад!

– Навались ребята.

– Наших бьют!

– Рюрька, молоти их.

Выкрикивали только его имя. Вдруг, сзади раздался вой милицейской сирены и крики:

– Прекратить! Стой!

В разные стороны брызнула дерущаяся толпа. Кто-то вслед за Скударем нырнул в общежитие, кто-то побежал в другую сторону. Скударь, перепрыгивая через две ступеньки, понесся на свой этаж. Вслед за ним влетели его два приятеля.

– Ну и дали мы второкурсникам.

У одного, у Сереги, была разбита губа, второй – Кирилл, косил заплывшим глазом на Рюрика.

– Ты гигант Рюрька.

– Ты их ногами бил?

– Что?

– У тебя все ботинки в крови.

Скударь быстро сходил в туалет и смыл кровь. Затем, пришел переоделся и переобулся. А тяжелые ботинки, вместе с ключами занес в соседнюю комнату Махмуду.

– Ты чего такой взъерошенный? – спросил его Махмуд – Ты же не пацан, чего лезешь в драку? Пусть молодые бычки, выясняют отношения.

– Так получилось.

– О, милиция уже приехала. Хочешь, у меня оставайся?

– Нет, мне наоборот, надо там быть! – сказал Скударь.

– Тебе виднее!

– Ты, только ботинки, завтра тихо вынеси, и выкинь где-нибудь в другом районе.

Махмуд поднял обувь к свету. На полу, остались кровавые разводья.

– Ладно. Выкину!

Вернулся к себе. Ждать пришлось недолго. На их комнату вахтер указала сразу. Вошли два милиционера. Сергей с Кириллом подлежали задержанию сразу. У них на лице были все признаки разборки, а у Скударя на руках. Костяшки пальцев правой руки у него были сбиты почти до крови.

– Да, героическая у вас комната! – засмеялся один милиционер. Он показал на Скударя, – Ты, значит, будешь Илья Муромец, а они твои пристяжные.

– Собирайтесь орлы!

В отделении второкурсники показали на Скударя. Мол, он участвовал в драке, но начал не он. Он мирно спал, это его Серега разбудил. Начали, как всегда Сергей и Кирилл. А остальной курс им подсобил. Что отмечали? Да ничего! В отделении продержали до утра. Утром, первокурсники вместе со второкурсниками пошли похмеляться, комсомол готовить собрание, а Скударь обдумывать свое житье-бытье.

Его мучил один вопрос, самый существенный, чего это вдруг девица орала, убил? Так убил или нет? И если убил, то не он, а она, напольной вазой. На ней должны остаться отпечатки ее пальцев. А почему именно вазой? Может вазу просто задели, и она разлетелась по комнате. Да, не отвертишься.

А чем она собиралась с ним поделиться? Жалко не досмотрел.

И тут Скударь вспомнил, что девица, которая ехала на лифте, приехала позже его. А должно было быть наоборот. Он поводок отвязывал, и стирал с дверной ручки отпечатки пальцев. Время шло. Зачем она на втором этаже останавливалась? Ведь, кроме него, никто этого не видел, в том числе и те трое, что ломились в подъезд. Бандиты или Петровка это были? Во всяком случае, Скударь теперь точно знал, что Пижон действительно был гонцом, курьером на Запад. Камушки его и сгубили. Сучок корявый, все не нажрется. А девица везде отвертится. И тут с ним, и перед теми тремя.

Еще он поблагодарил бога, что машина троицы стояла с другой стороны дома. Хм, могли это быть и бандиты. Она им подала бы сверху с балкона знак, мол, входите, и Пижону конец. Если была у дурака какая заначка, всю бы выложил.

А к концу дня пришли за Скударем. Службы у нас работали в те времена отменно. Он ожидал этого и морально подготовился. На Профсоюзной он не был. Главное алиби у него было железное. Целый второй курс с разбитыми пятаками. И все расписано по минутам. Плюс протокол о задержании в милиции.

Привезли его в воронке в серьезное учреждение. В одиночку посадили, чтобы дошел, дозрел до нужной кондиции. Затем повели к следователю. Заполнили что-то вроде анкеты; где родился, где же женился, где судился, познакомили с правами, затем перешли непосредственно к допросу.

Следователь допустил маленькую тактическую ошибку. Он преложил сразу чистосердечно сознаться в содеянном. Значит, ни черта не знают. Об убийстве разговора не шло. Скударь спокойно выслушав вопрос, мгновенно повеселел. Если так быстро на него вышли, значит, этот жучина жив. А остальное его не касалось. Он и правда, ничего не знал, а слышал лишь краем уха. Хотят, пусть доказывают. Доказывать нечего.

– Я вас слушаю! – вежливо заявил Скударь.

– Вы обвиняетесь, по такой, такой, такой, и такой статье, за то-то и то-то, там-то и там-то. Только чистосердечное признание может вас освободить от… В статьях он не разбирался.

Что-то много всего ему приписали. Явный перебор получался, и ограбление, и покушение, и контрабанду в особо крупных размерах, и участие в организованной преступной группировке. И все это Скударь должен был добровольно повесить себе на шею.

– А подумать можно?

Следователь нажал на кнопку звонка. Скударя увели. У себя в камере, он лег на койку и мгновенно уснул. Спал как убитый. Преступники спят тревожным сном, праведники – без задних ног. Проснувшись, Скударь начал делать зярядку.

Все тот же следователь уже другими глазами смотрел на подследственного.

– Подумал?

– Да!

– Хочешь сделать заявление?

– Да.

– Дать бумагу!

– Да!

– Молодец!

– А на чье имя писать заявление? – спросил Скударь.

Следователь сказал, что на его имя.

– А можно на имя генпрокурора?

– Можно!

Заявление было кратким.

«До выяснения всех обстоятельств по моему делу, прошу оставить меня в одиночной камере и обеспечить учебниками для подготовки к весенней сессии. В случае затяжки следствия, на неопределенный срок, считаю возможным, Ваш (следствия), выход на руководство института с ходатайством, о переводе меня с очного отделения на экстернат.

Со своей стороны принимаю повышенные обязательства самостоятельно и углубленно изучить литературу не только в пределах учебного плана, но и по первоисточникам.