Железная мистерия - Даниил Андреев

Но скорбью, щемящею скорбью

Там полон заоблачный воздух!

Я чувствую: в странном ущербе

Звучат его голоса…

Голос демиурга Яросвета

Для соборного молебствия -

не о празднике,

О спасении

от неслыханного

на земле,

Вас, святители,

вас, угодники,

вас, о, праведники,

Ждем в Кремле!

Даймон

На скорбную землю

Спускается горнее.

Готовы ли внемлющие?

Украшена ль горница?

Священник

Свечи пылают,

Курится ладан,

Блещет на каждом

Царственный пояс, -

Внемлем безмолвием,

Внутренним ладом,

Долу склоняясь.

Неизвестный

Шатер серебристого света,

Мерцающий тонким кровом,

Одел меня… зренье меркнет

От неудержимых слез…

Даймон

То – приближенье духа,

Плерома Вселенской Церкви,

Дыхание роз.

Хор в Небесном Кремле

Плещут в эфире

Дивные ткани,

Блещет трикирий

В поднятой длани, -

То из Синклита

Шаданакара

Брат наш крылатый

Близится скоро.

Приближающийся голос старейшего из святителей

Мир тебе, город тоскующий!

Вам, изнемогшие в скорби!

Вам, издалека слышащие

Голос мой на земле!

Старичок-священник, рыдая, почти без слов

О, чудотворче, свете…

Отче… предстатель русский…

Мгновенная вспышка дает различить, как отовсюду стекаются лучезарные

сонмы святителей и праведников прошедшего.

Голос Яросвета

Вы озаряли тем, кто погас,

Тропы в загробном горе;

Вы облегчали в их судный час

Противовесы и гири;

Чем искалечил их души колосс,

Правивший в русском мире?

Голоса святителей и праведников

Первый

Безрадостны были посланничества,

Бесплодны были паломничества

К Голгофе нашей страны:

Сходили мы узкими лестницами,

Стояли под темными виселицами

Виновных

и без вины;

Второй

Встречали новопреставленных

Дарами сил уготовленных,

Лобзанием братских уст,

Но, властью тирана ослабленный,

Лишь мукою смерти повапленный,

Каждый был наг и пуст.

Третий

Народ в ознобе и в оторопи;

На матерь доносят отроки,

На друга – старинный друг;

В годины преобразования

Доходят жертвы растления

До людоедских мук.

Четвертый

Других, ослепленных сызмальства,

Влечет воронка предательства,

В посмертную злую глушь;

Их крылья совести – сломаны,

Чтоб после впивали демоны

Страданья и боль их душ.

Еще один

Тираном растленная заживо,

Впитавшая злобу и ложь его,

Бесчисленна их толпа;

Весами бесстрастными взвешивается,

В страдалища, в пламя низбрасывается

Их утлая скорлупа.

Голос Яросвета

приобретает опять мощь зова, слышимого внизу и вверху – везде

К вам призывы мои

безрадостнейшие -

к вам,

Ратоборцы отгрохотавших уже времен,

В поле брани,

по черностепью

и диким рвам

Жизнь за други своя отдавшим без похорон.

Кто оружьем Противобога не умертвим,

Кто лишь крепнет

в безумном пении

гроз и пург,

Кто боролся

перед Друккаргом

как серафим,

А в грядущем эоне станет

как демиург!

Мрак, заслоняющий Вышние и Нижние слои, озаряется: множество фигур в блистающих, как латы, одеждах, с факелами в высоко поднятых руках, движутся по невидимым стезям к Небесному Кремлю.

Голоса героев прошедшего

Первый

Вот – то, что веками подкрадывалось

По тропам столетий изрытым,

Отмаливалось,

откладывалось,

Отсрочивалось

Синклитом!

Другой

Заслышав твой клич ли, трубы ли,

Спеша от подземных отрогов,

Мы кольца воли ослабили

Вкруг города игв и раруггов.

Третий

Мы здесь, Яросвете, но некоторых

Гнетут чугунные грузы:

Судьба их из битвы повергла

В кромешные вражьи узы.

Четвертый

Они в плену преисподней:

Их давит мертвая арка

Глубиннейшей, самой задней

Из тайных темниц Друккарга.

Еще один

Но от решающей битвы

Неуловимо сторонятся

Лукаво-умные игвы

И бешеная их конница.

Гул голосов стихает, как бы расступаясь перед кем-то более могущественным, приближающимся издалека.

Тихий говор

– Спешит в ристании

Рушитель ига…

– Грядет – в блистании

Архистратига!

– Его присутствие

Нам мощь умножит!

– Его напутствие

Броней послужит.

Мерный скач-полет воздушного всадника явственно определяется для слуха.

Голоса

– Горяч, как полдень,

Под ним носитель:

– Он мчится в молниях,

Как в ярой свите,

– Он сам – оружие,

Поборник сирым,

– Конь нашей дружбы

С животным миром!

Неизвестный, вслушиваясь

Топот Белого Всадника…

Кем был он? где коронован?

Даймон! Ты – наш посредник;

Дай угадать мне, кто он!

Даймон

В твоей стране

Он жил, он правил;

Он сам прибавил

Свой груз к Вине,

Но, взяв Вину,

Он понял, с кем он;

Он понял: демон

Влечет страну

Чредой подмен,

Столь явных ныне,

В кольцо гордыни

И в адский плен.

И ложь держав

Отверг он сердцем;

Быв самодержцем,

Ушел, избрав

Седой туман

Да нищий посох,

Омытый в росах

Нездешних стран.

Звук конского скача стихает.

Голос Яросвета

Ты предшественника Антихриста поборол;

До Синклита

Шаданакара

ты досягнул;

Что увидел ты с поднебесия, мой орел?

Что за свиток

тебе Сын Господа

развернул?

Голос императора-искупителя

Гибель зарится,

Яросвете,

на твой чертог.

Чужеземные уицраоры разъярены;

Их обуздывает

великий

Противобог,

Устрашая из непонятной им глубины.

Ибо братья твои -

водители

всех земель -

Их на Жругра вооружают; и, трепеща,

Враг лукавит,

чтоб не изведала

Цитадель

Взмах погибельный их чудовищного меча.

Яросвет

Уицраоров чужеземных сооруженья

Не усилим

и не оправдаем

мы никогда,

Ни сиянием святорусского благословения,

Ни согласием

на неистовство

их суда.

Голос Яросвета

усиливается до мощи призыва – в третий раз

Для общения

с высшей правдой

Шаданакара

Единитесь же в целокупности наших сил,

Вы, кто светочами

пророческого

дара

Души русские озарял и преобразил!

Неизвестный

Вижу, как зов несется

По всем небесным селениям,

Не к витязям, не к полководцам -

Только творцам и гениям.

Шепот в катакомбах:

Девушка

О, если б хоть краем зрения

Постигнуть, как блещут там

Загробные их создания,

Их общий, их вышний храм…

Ректор

Как, и они удостоены

Венцов Небесной России?

Не родомыслы, не воины,

Не праведники, не святые.

Пусть – гении… разве гений -

И много ль найдешь творений,

Светливших туман сердец?

Молодой интеллигент

А я – за любое творение,

Где жаркая кровь страстотерпца,

Отдам мое тусклое зрение

И утлое, нищее сердце.

Даймон

Творец и гений, как и любой,

Влекомы выбранною судьбой,

Сквозь просветление здесь иль там,

К высокоцарствующим мирам.

Кто ж ведал творчество на земле,

Дар провозвестника не предав -

Творит стократы в Святом Кремле,

В краю наивысших свобод и прав.

Неизвестный, напряженно вглядываясь

Но незнаком приближающийся