Сиротская Ойкумена - Игорь Старцев

– Их там уже нет – бросил первый тип, насмешливо улыбаясь. – Это я тебе точно говорю!

– Был бы я малость помоложе, – мрачно сказал дед, – я бы в военные записался. И ружье у меня найдется. Эти твари недалеко ушли, хоть одного да успею с собой забрать.

Первый чернец прыснул и весело расхохотался ему прямо в лицо, и сердце Постникова пронзила одна мысль. Однако додумать ее он не успел, потому что второй лжеполицейский молниеносным финтом ударил фермера в грудь, а когда тот согнулся от боли, артистично и легко провел по его горлу длинным светлым клинком снизу вверх. Из шеи старика сразу вышел широкий веер черной крови, дед захрипел, схватился за горло, заваливаясь лицом вперед. Убийца ловко отдернул оружие и вытер лезвие об спину старика, упавшего на колени и заливавшего дорожную пыль тяжелым красным потоком.

Случившееся далее виделось Постникову будто со стороны. Не помня себя, он содрал задний край брезента с крюков и вывалился на дорогу. Послышался удивленный вскрик и несколько быстрых слов на непонятном языке. В эту минуту Постников превратился в зверя, спасающего свою жизнь. Ему не нужно было объяснять, как себя вести – свечкой подхватившись с земли, он почти на четвереньках скакнул к обочине и кубарем покатился с ее высокой насыпи вниз, а над ним уже негромко захлопали выстрелы. Трава у дороги оказалась слишком низкой, и это был конец.

Голоса перекрикивались, казалось, прямо над головой, и он уже не верил ни во что, когда почуял звериным чутьем – метрах в десяти из склона выходила большая дренажная труба, отводившая талые воды с полей, и возле нее трава как раз была самой густой и высокой. Повинуясь древнему бессловесному инстинкту, Постников рванул туда с отчаянием последней надежды – лишь бы те не сразу угадали про трубу. Мишень была у них как на ладони, и по ней стали бить короткими очередями, это было заметно по тому, как выкосило клевер справа – прицел взяли высоковато. Рывками, петляя, Постников долетел и шилом воткнулся в бетонную шахту. Перемалывая колени в труху и срывая ладони, пополз, слыша крики снаружи. Труба вывела его на противоположную сторону дорожного вала, за которым сразу начинался пышный кустарник, а чуть далее лез молодой приземистый ельник, и он стал беглецу спасением.

Не меньше километра Постников крался на четвереньках, стараясь забраться как можно глубже в лес. Сел в траве и прислушался. Голосов и машины не было слышно. А вот дятел в этом лесу был слышен – точнее, его дробная трескотня, и она прозвучала музыкой жизни. Тихая изморось падала в лесу, влага почти беззвучно садилась на подлесок. Разодранная рука горела, пальцы дико саднили, побаливали колени. Но ведь все это была чепуха. Похоже, погони не было. Наверно потому, что не такой уж Постников был ценный трофей.

Сердце до сих пор колотилось как бешеное, чутье оставалось настороже, и поэтому он заметил краем глаза – невдалеке качнулась ветка папоротника. Всмотревшись туда, он разглядел в зеленой тени припавшего к земле грязно-рыжего тощего зверя, не менее пристально изучавшего человека. Лиса. Она попятилась и бесшумно юркнула в гущу стеблей – только хвост мелькнул.

– Какой же бедлам вы тут устроили, господин профессор, – пробормотал Постников. – Кто бы мог подумать…

9 глава

Сидя на трухлявом стволе, Постников понемногу приходил в себя. Лес был полон обычных, спокойных звуков. Только хотелось бы знать, скоро кончится эта изморось или нет, потому что если промокнуть, то это будет очень некстати. Брюхатые тучи напирали со стороны океана. Если польет сильный дождь, надо будет по-быстрому соорудить какое-то укрытие. А потом, как ни крути, придется сушить одежду и обувь на костре. Солнце просвечивало все реже, и лес глядел совсем хмуро.

Направился в ту сторону, где предполагался восток. Невероятная удача – школьный рюкзачок не остался в повозке. На ходу вынул карту и попытался уточнить направление. Карта утверждала, что прямо под его ногами проходила проселочная дорога, прямиком ведущая к автотрассе в крупный населенный пункт Баллибей – да только попробуй отыскать ее здесь, где трава густа и нетронута. Примерно через километр Постников увидел свежескошенное клеверное поле и за ним ориентир – холмистую гряду на северо-востоке и направился дальше. Он старался, держаться ближе к тенистой опушке, чтобы не маячить в чистом поле. Сосны закончились, и за ними обнаружился тот самый проселок, о котором говорила карта – он огибал рощицу и убегал в нужном направлении. Здесь было безлюдно и тихо. Постников зачерпнул из колеи пригоршню дождевой воды и плеснул в лицо, чтобы лучше соображать.

Несмотря на то, что проселок нещадно был изрезан колесами, топать по нему после мягкой лесной подстилки оказалось заметно удобнее и быстрее. Вокруг роились мошки, в траве стрекотали местные цикады, а вскоре попался и первый рукотворный знак – жестяной плакат на металлической трубе, глубоко вбитой в землю. Табличка, пострадавшая от непогоды и с потеками ржавчины:

«Добро пожаловать в Серый Край! Крути головой почаще – поживешь подольше».

Ниже был пририсован схематичный череп и жирно выведено от руки:

«Осокино 3 км».

Вполне можно успеть до большого дождя. Постников прибавил шаг и стал крутить головой по сторонам, как советовал плакат. Поэтому он издали заметил на полусжатом клину бурого рапса неподвижный грузовик, дверь его кабины была открыта, но в машине и рядом никого не было видно. Едва только заметив машину, Постников рухнул как подкошенный на дорогу и ящерицей стреканул в лопухи, за которыми торчали неубранные рапсовые стебли. Пригнувшись пониже, он лез между сухо шуршащими стеблями, причем его сердце колотилось как одуревшее.

Тучи относило в сторону, и в поле сразу становилось веселее. Постников высунул макушку над бронзовыми стеблями и внимательно озирался. В поле все еще не было видно ни души. На него вдруг навалилась непобедимая апатия, он лег, примяв растения, и долго смотрел вверх.

Ему померещилось, что он ушел на дно глубокого колодца и смотрит оттуда на далекий дневной свет. Все, что было справа и слева от него – сосны, рапс, галки, тропинки и кусты – все это виделось как несущественное и пустое. Он подумал, что человек слишком ничтожен и даже смешон со своими короткими мыслями в длительном и огромном мире, который он, Постников, только сейчас впервые увидел как следует.

Минут через тридцать Постников приподнялся на локте и снова выглянул из рапса – надо же было глянуть, что там с той машиной. И правильно