Кошмар на улице Мудрологов - Олег Константинович Шевченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Недавно начальство с восторгом узнало, что по философии не проводится ни одной научной конференции, а, значит, есть легальная возможность увеличить количество конференций в июне с пяти до шести.
Нимало не сумняшеся конференцию решили сделать в формате чтений с амбициозным названием: «Первые международные философские чтения имени ТОКСАРИСА». Имя скифского мудреца было выбрано не случайно. Он оказался настолько мелкой личностью, так мало упоминался в литературе, что никто и никогда ему не посвящал философских конференций. Но имя было красивое, респектабельно-классическое. Можно было сделать секции и по философии, и по истории, а памятуя, что он был врачом, еще и по медицине. Одним словом, великолепная возможность создания всеядной научной тусовки для поднятия рейтинга и хорошего время препровождения.
Был создан сайт конференции, разосланы информационные письма. Но заявок все равно было ужасающе мало. Тогда репрессивными методами всех студентов обязали подать по три заявки на чтения. То есть, каждый студент должен был писать по три доклада у трех разных преподавателей. Таким образом, груз докладов в количественном отношении рванул вверх, и наша заявка прошла как приоритетное направление деятельности вуза. В итоге каждый научный руководитель написал доклад своему студенту. Ибо срок был поставлен пять дней, ответственность за не сдачу тезисов вплоть до увольнения налагалась на… самих научных руководителей.
Последнюю дату приема заявок обозначили за три дня до начала конференции, чтобы все неторопливые деятели успели подать свои данные. В результате, за три дня до начала конференции пришло более 150 заявок, что на 130 заявок больше, чем в течение всего предыдущего времени (имеются в виду истинные заявки, а не студенческая «липа»).
Народ понял все верно. Май, южный берег Франции. Теплое море, ласковое солнце, молоденькие студенточки и аппетитненькие аспиранточки на пляже в купальниках стиля: «минимум миниморум», да и на секциях не очень-то все будут ходить в деловых костюмах, ведь место проведения закрытый гостинично-пляжный комплекс: «Лазурный берег+»… Кто же откажется? Другое дело убедить жен, ну, или мужей, а также выбить у руководства средства… Одним словом, успели почти все, кто хотел, только поздноватенько, ибо нужно было пройти много семейно-бюрократических рогаток. И как результат — завалили оргкомитет кипами запросов, заявок, идиотских вопросов и нахальных требований за сутки до начала конференции.
Но мы справились. Правда пришлось задержать автобусы участникам конференции, пока допечатывали тираж программок, да около 10–15 человек не попали в программку вовсе — не беда. Автобусы коллеги ожидали стойко (наша помощница демонстративно кричала в трубку: «Автоателье? Автобаза? Где автобусы? У меня 33 профессора на солнцеПЕке!?», — чем очень веселила всех собравшихся). А фамилии же пропущенных были вписаны от руки в уже отпечатанные программки, и подано это было, как особый авторский экземпляр в знак признательности оргкомитета 10–15 участникам, за какие-то там заслуги. Ручная работа!
На пленарном заседании утром и на фуршете вечером — состоялся аншлаг. Проведение секций было формальным, большая часть коллег занималась научными вопросами с бутылочкой вина, парочкой друзей или подруг на морском побережье в весьма фривольненьких купальниках. На мне было проведение дегустации, причем в роли сомелье выступал — я. Сказывалось бедственное положение финансов конференции, ибо значительная часть денежных средств как-то рассосалась еще до начала научного мероприятия. Соответственно, на профессионала денег не нашлось, а никто из коллег за это браться не пожелал — не их уровень. К моменту предложения, стать сомелье, мне было, в общем-то, все равно. Прочитав пару сайтов по дегустациям и закупив в первом попавшемся магазинчике отчаянную бурду, я устроил презентацию редких авторских вин 21 века.
Во время дегустации я организовал повышенную крепость вина, яркую музыку, полусумрак, окунув в последний нескольких полуголых девиц-двоечниц с очень легким характером и очень активным телом. Ценителям вина, которые видны сразу на всякой дегустации по скептическим улыбкам и вниманию к словам сомелье, я прикупил пару бутылок хороших вин, и разлил их в отдельные, заранее мною промаркированные бокалы (такой же формы, как и остальные бокалы для простаков, но стоящие в последнем ряду и до которых масса «дегустаторов» не могла дотянуться, для меня же это было несложно ибо они стояли у того края стола где находилась моя диспозиция ведущего). Конечно, ни одной бутылки, кроме титулованных стеклянных красавиц никто не видел. Коллеги, правда, наблюдали также бокалы с вином, что могло меня выдать. Но полусумрак гасил уродливый цвет винного напитка из фабричных отходов. Обилие же духов девиц поглощал любой аромат, пардон, запах виноматериалов, а крепость и заманчивые сумрачные уголки с блистающими глазами отбивали вкус напрочь. Ценители лично из моих рук, получали типовой бокал, в котором было не то чтобы эталонное, но очень недурственное вино и они, цокая языком, хвалили напиток. За грандами хвалило вино и все остальное научное ста… сообщество.
Наутро царила густая тишина и тихие стоны, слегка колыхающие вязкость тишины. Нет не сладострастные стоны, а мученические стоны коллег, смешавших в своих желудках редкостную бурду и заснувших в разных местах отеля только за полночь. Тогда наш штаб оперативно организовал «Здравицу Токсарису», где подал гаденькое сухое вино: кислое, вонючее, с какой-то мыльной пенкой, но крайне благосклонно воспринятое страдальцами. Завершилось мероприятие рюмкой купажа (все та же бурда, но смешанная мною ночью из остатков дегустационных виноматериалов), который даже знатоки, одобрительно кряхтя, вкушали с живостью и удовольствием.
На второй день конференции секционные заседания проходили в бунгало на пляже под холодные напитки и таблетки от головной боли. Заключительное заседание и последовавший за ним банкет собрал всех, снова состоялся аншлаг. После банкета была организованна программа, где разнообразные отходы винного промысла были слиты в кувшины и размещены в зеркальном зале на белых мраморных столиках. Яркая музыка в стиле 80-ых довершала торжество стареющих тел, над разгульной неопрятностью молодых амбиций.
Наутро третьего дня часть бормочущих тел погрузили в автобусы, а наиболее крепкие участники сделали коллективное фото с красными прожилками в глазах, осунувшимися физиономиями, слегка заляпанными вином блузками и тщательно протертыми линзами очков. Некоторые профессора фотографировались в пиджаке, рубашке, галстуке, при шортах и кедах, или шлепках на босу ногу. Их было легко отличить — они застенчиво прятали нижнюю часть своего тела в задних рядах за массивными крупами философинь за 50-ят. Один профессор, правда, гордо щеголял в первом ряду коллективного фото своими кроссовками в компании с костюмом тройкой. Но он славился склерозом и, видимо,
