«Если», 2003 № 04 - Журнал «Если»

— Ну, решили что-нибудь? — осведомился я. — Буду рад сотрудничать, но только не под дулом пистолета.

Его брови сдвинулись еще более грозно.

— Где у вас телефон? Мне придется доложить начальству.

Налоговое Управление страдальчески поморщился.

Секретная Служба отошел к телефону и что-то забормотал в трубку. Минут через десять он вернулся и опустился в кресло.

— Он скоро придет. Подождем.

Ну, мы сидели и прихлебывали холодное пиво, пока не появился босс. Я как раз смотрел в окно и видел, как фургон телефонной компании высадил ничем не примечательного ремонтника и остался стоять с незаглушенным мотором.

Я опять проделал то же самое с кофейным столиком и купюрами. И всю комнату замусорил деньгами, прежде чем эти ребята сдались. Я уже побаивался, что пива может не хватить.

Босс сказал:

— Какие гарантии, что это прекратится?

— Когда вы узнаете, как я это делаю, вы сами сможете гарантировать. Итак…

Босс сказал:

— Нет. Прежде надо многое выяснить. Во-первых…

Я его оборвал:

— Выясним вот что. Я расскажу вам, как делаю деньги. Я отдам вам… приспособление. А от вас требуется только обещание, что за прошлое меня не привлекут. В моем предложении нет никакого подвоха — я больше не делаю денег, а вы оставляете меня в покое до конца жизни. Если одна из сторон нарушит свое обещание, договоренности конец, и другая может делать все, что сочтет нужным.

Он вцепился в оброненное мной слово:

— Приспособление! Вы их делаете, по-настоящему делаете? Это не оптическая иллюзия?

Я кивнул.

— Да, делаю. Прямо у вас на глазах. Если мы договоримся, вы заберете приспособление. А я никогда больше не сотворю и десяти центов!

Босс посмотрел на Секретную Службу, Секретная Служба посмотрел на Налоговое Управление, и они все посмотрели на меня, а я извинился, что покину их. Когда я вернулся из ванной, они явно нервничали. Заговорил босс:

— Макнолли, помоги вам Бог, если вы лжете. Мы пойдем на сотрудничество, потому что другого выхода у нас нет. Ну ладно, мы не предъявим обвинений за то, что вы уже совершили. Но если вы попробуете снова провернуть что-то в таком же духе, то пожалеете, что родились на свет. И я говорю серьезно. Это ведь может стоить нам всем наших должностей. Вы совершили тяжкое преступление, но остаетесь на свободе. Все ясно?

Свое предупреждение он пролаял, и я понял, что это не пустая угроза. Но и я говорил серьезно. А потому сказал, что меня это вполне устраивает.

— Тем лучше. Ну так выкладывайте. Как вы это делаете?

Я рассмеялся.

— Я открыл это совершенно случайно. Вы и сами можете. Вот этот кофейный столик…

Они поглядели на столик.

— Ну и что?

— Вы — начальник, — сказал я ему. — Начните первым. Просто положите какую-нибудь купюру на стекло и начните думать. О том, как было бы приятно получить еще одну, такую же. Думайте о том, на что уйдет ваше следующее жалование.

Надо отдать боссу должное. Мысль, что он поставит себя в дурацкое положение, была ему невыносима, но он попытался. По-настоящему попытался. Достал купюру из бумажника и скептически уронил на столик. Поежился под взглядами остальных двоих, бросил свирепый взгляд на меня, а потом попробовал сосредоточиться на деньгах. Ничего не произошло.

Он посмотрел на меня и открыл было рот…

— Это не розыгрыш, — сказал я мягко. — Вы первый, кто об этом узнал. Даже моя жена не догадывается.

Что было абсолютной правдой.

Он снова сосредоточился. Я сделал знак Секретной Службе и Налоговому Управлению отойти в сторону — боссу будет легче, если мы трое перестанем дышать ему в спину. И мы отошли на несколько шагов. Я отхлебнул из моей банки.

И чуть не захлебнулся, услышав, как ахнул босс. Я снова торопливо нагнулся над столиком. Все повторилось: туманная дымка, зеленый цвет и готовая купюра. Босс выпрямился и утер лоб.

— У-уф, — сказал он.

— Дайте, я попробую, — почти хором сказали Секретная Служба и Налоговое Управление. Они по очереди нагнулись над столиком. Все повторилось.

Тут они опустились в кресла, ожидая, что скажу я. Но я только откинулся на спинку, ожидая их вопросов. Первый мне задал босс:

— Как вы это делаете?

Я сказал ему абсолютную правду.

— Не знаю. Просто как-то вечером я сидел с женой и думал о наших долгах, и тут она вынула наши последние десять долларов и положила на столик, показать мне, на какой мы мели. И я сидел и грустно думал о жизни вообще. И вдруг, понимаете, перед нами оказались две десятки. Вот так.

Они все обернулись к кофейному столику. Босс сказал:

— Откуда у вас этот… портативный монетный двор?

— Наследство от родственников, — сообщил я ему и продолжал объяснять про баньши, эльфов и прочую нечисть. Он ни слову не поверил. В отличие от Секретной Службы. Позднее я узнал, что фамилия того была Келли. Тоже кельтские предки.

— Так что же нам теперь делать? — спросил босс с раздражением.

— Я ведь сказал вам, что вы можете забрать приспособление. — (Ничего другого я и не хотел.) — У меня есть дом, машина и достаточно денег в банке. Я всегда думал, что мог бы писать рассказы, если бы мне представился шанс. И все время ждал. А теперь вот дождался. Забирайте столик на здоровье.

Он поглядел на столик.

— И кто угодно может его задействовать? Кто угодно?

— Наверное. Вы же сами только что…

Без малейшего колебания он ударил рукояткой пистолета по столику. Раздался отчаянный звон, в котором чудилось что-то женское. Ковер усыпали осколки.

— Унесите эту… эту дрянь наружу, — скомандовал босс, и Секретная Служба вытащил деревянную подставку на крыльцо. Босс прыгнул на нее и топтал, пока не остались только щепки. А Секретная Служба самолично принес из фургона псевдотелефонной компании канистру с бензином.

Мы все смотрели, как горели щепки, пока от них не остался только пепел, который развеял ветер, едва я легонько поворошил его носком ботинка. Затем они ушли все вместе, не сказав ни слова. Никого из них я больше никогда не видел. А Келли узнал по фотографии в газете, когда он несколько лет спустя получил повышение.

Вот и вся история. Больше я никогда не делал купюры — слово было дано, столик разбит и сожжен, пепел унес ветер. Иногда я пописываю рассказы, но мой талант невелик, и продаю я лишь немногие. Хорошо, что у меня были деньги в банке, когда столик сожгли. Теперь ведь раздобывать их далеко не так легко, как когда-то.

Иногда я жалею, что лишился кофейного столика — как-никак семейная реликвия. И пока он у меня оставался, делать деньги было так легко, что жизнь казалась сладким сном. Но все-таки хорошо, что босс разбил его и сжег. Если бы он сохранил его на время, то безусловно выяснил бы, что это был самый обычный столик, а купюры изготовлял я, пока они тупо пялились в деньги. Причина заключалась в моих предках, исключительно моих. Но то, о чем они не знают, вреда им не причинит. Я сдержал свое обещание. Однако я не давал обещания не сотворять дубликаты чего-либо другого.