Лучшие стихи и песни - Роберт Рождественский

Память

Старая записная книжка

Где же она пропадала?(Поиски — труд напрасный!)Вновь я ее листаю,с прошлым —глаза в глаза.В этой потертой книжке,будто в могиле братской —мертвыетелефоны,мертвыеадреса…Уже ничего не поправишь.Уже ничего не скажешь.И не напишешь писем.И не дождешься звонков…Вот на пустой странице —Шукшин Василий Макарыч.А перед этим —рядышком —Симонови Смеляков…Как поименный списокармии перед боем(хватит работы санбатам,разведчиками штабам!).Ояр!Куда же ты, Ояр?!Не отвечает Ояр.Сумрачно и таинственнопалец подносит к губам.Строки в потертой книжкевсе еще смотрят призывно.Все еще дышат,требуют,вздрагивают и говорят.Я имя читаюи слышуглуховатый голос Назыма:«Брат,мы давно не виделись…Как поживаешь,брат?..»Трудно листать страницы.Видеть фамилиитяжко…Зимний полуденный Вильнюс.За незастывшей рекойулица Малонеи.«Стаська! — кричу я.— Стаська!»Он улыбается грустно.Машет нездешней рукой.Старая, старая книжка.Буквы поблекли.Однакоимя любое —словноприкосновенье к огню.Строчка:«Звонить Паруйру!!»Два восклицательных знака.Может, звонил.Не помню.Больше не позвоню.Старая книжка свидетельствует,жалуети обвиняет,как черный квадратик в «Вечёрке» —каждый ее листок…Где ты, Кузьмич?Откликнись!..И комнату заполняетнеповторимо протяжный,скорбный луконинский вздох…Я позабыл о времени,старую книжку листаю.Вся она —будто исповедьосиротевшей семьи…Рана мояоткрывшаяся.Память моясвятая.Други мои — товарищи.Вечные судьимои.

Старые фотографии

Может,слишком старательноя по прожитым дням бегу…Старые фотографии,зачем я вас берегу?Тоненькие,блестящие,гнущиеся, как жесть…Вот чье-то лицо пустяшное,вот чей-то застывший жест.Вот детство вдали маячит,кличет в свои края.Этот насупленный мальчик —неужто такимбыл я?!Фотограф по старой привычкескажет:«А ну, гляди:отсюдавылетит птичка.Ты только смирно сиди».Он то говорит, что должен, —профессиональный тон.«Не вылетела?Ну что же…Ты приходипотом».И мальчишка на улицу выйдети будет думать, сопя:«Когда ж эта птичка вылетит?Какая она из себя?Синяя или оранжевая?»И мальчишка не будет спать.К дому,где фотография,он утром придет опять.Будет взгляд у фотографасумрачен и тяжел.Он мальчика встретит недобрым:«А-а,это ты пришел!Шляется тут,бездельник,а ты занимайся с ним…Не вылетит птичка без денег.Не вылетит!Уяснил?»Паренек уйдет осторожно.Но, исполнить мечту решив,он будет копитьна мороженомсэкономленныегроши.Через неделю мальчишкавернется к домутому.И опятьне вылетит птичка,обещанная ему.И фотограф тогда ответит —будет голос жесток:«Нет этой птицы на свете,пойми ты это, браток.Я говорю серьезно, —зря ты птицу искал».И мальчишка размажетслезысоленыепо щекам.Покажется мамена дивосмешною его беда,что птичка из объективане вылетитникогда…Он будет плакать.Не скороон забудет свою мечту.А потом он окончит школу.А после пойдет в институт.Поймет он,как словодорого.Повзрослеет.Выйдет в отцы.И все жене будет любитьфотографовза то, что они…лжецы.

Никто никому не грубит

В музее тепло и пустынно.Директор шагает со мной.«Вот эта большая картинанаписанаперед войной.И что нам особенно важно —показантипичнейший быт…Названье еестранновато;«Никтоникомуне грубит».На лавке,как будто на троне,который всемунаучил,сидят,неподкупные,троеспокойных и сильных мужчин.Надежда рыбацкой элиты,защита от всяких обид…Ставрида,винои маслины.Никтоникомуне грубит,И женщина сбоку.Непрочноее полушалок цветет.Чуть-чуть она дажепорочна.Но это ей, в общем, идет!Над неюмужская когортавершитсправедливейший суд.Сейчас они встанути гордорешение произнесут.Мужские права обозначат.Поднимут бокалы вина.Они еще пьюти не знают,что все переменитвойна…Один,орденами бряцая,вернется лишь в сорок шестом.Подастся другой в полицаи.Его расстреляютпотом.А третий —большой и довольный —под Харьковомбудет убит…И женщинастанет вдовою…Никтоникомуне грубит.

«Война откатилась за годы и гуды…»

Война откатилась за годы и гуды,и горечь, и славудо дна перебрав.А пулиеще прилетают оттуда —из тех февралей.Из-за тех переправ.А пули летятиз немыслимой дали…Уже потускневшиекаплисвинцапронзают бронюлегендарных медалей,кромсая на частиживые сердца.Они из войны прилетают недаром.Ведь это оттуда,из позавчера,из бывших окоповпо старым солдатамчужиеистлевшиебьютснайпера.Я знаю, что схватка идет не на равныхинечем ответитьтакомуврагу.Но я не могууберечь ветеранов.Я даже собой заслонитьне могу.И я проклинаюпустую браваду,мне спать не даетощущенье вины…Все меньше и меньшек Большому театруприходитучастниковпрошлой войны.

«Неправда, что время уходит…»

Неправда, что время уходит.Это уходим мы.По неподвижному времени.По его протяжным долинам.Мимо забытых санок посреди сибирскойзимы.Мимо иртышских плесов с ветромнеповторимым.Там, за нашими спинами, —мгла с четырех сторон.И одинокое дерево, согнутое нелепо.Под невесомыми бомбами —заиндевевший перрон.Руки, не дотянувшиеся до пайкового хлеба.Там, за нашими спинами, —снежная глубина.Там обожженные плечи деревенеют от боли.Над затемненным городомпесня:«Вставай, страна-а!..»«А-а-а-а…» — отдается гулко, будто в пустомсоборе…Мы покидаем прошлое.Хрустит песок на зубах.Ржавый кустарник призрачно топорщитсяу дороги.И мы на нем оставляемклочья отцовских рубахи надеваем синтетику, вредную для здоровья.Идем к черте, за которой —недолгие слезы жен.Осатанелый полдень.Грома неслышные гулы.Больницы,откуда нас вынесут.Седенький дирижер.И тромбонист,облизывающий пересохшие губы…Дорога — в виде спирали.Дорога — в виде кольца.Но —отобедав картошкой или гречневой кашей —историю Человечествадо собственного концакаждый проходит по времени.Каждый проходит.Каждый.И каждому — поочередно —то солнечно, то темно.Мы измеряем дорогумерой своих аршинов.Ибо уже установлено кем-то давным-давно:весь человеческий опыт —есть повторенье ошибок…И мы идем к горизонту.Кашляем.Рано встаем.Открываем школы и памятники.Звезды и магазины…Неправда, что мы стареем!Просто — мы устаем.И тихо отходим в сторону,когда кончаются силы.

Отрывки из блокнота