Человек проходит сквозь стену. Правда и вымысел о Гарри Гудини - Уильям Грэшем

Опоясанный стальными обручами ящик, судя по записям Гудини, опубликованным Уолтером Гибсоном, не представлял трудностей. «Опоясанный проволокой или стальными обручами, полосы стали наложены на скобы с одной доской-затычкой, которая внешне не отличается от других, хотя она и фальшивая». Записи об этом не упоминают, так как они были сделаны для личного пользования Гудини. Стальные обручи, опоясывающие ящик, ловко скрывали эту фальшивую доску.

Плотники натягивали стальные полоски вокруг ящика, прибивая их очень короткими крюками, которые Гудини мог легко ослабить, потянув за доску с секретом, которая была вставлена загодя, пока ящик находился в распоряжении Гудини перед выступлением. Ящик не должен был попадать в руки плотников, желавших разгадать способ его работы после выступления. Но это не столь важно. Гудини никогда не предоставлял им этой возможности, пока он и его ассистент не заменяли эту фальшивую панель на первоначальную и не ставили крюки стандартной длины.

Когда это бывало проделано, ящик опять водружался в витрине лавки с ярлыком: «Это ящик, из которого всемирно известный артист Гудини, Король наручников, способный освободиться откуда угодно, выходит в Палас Театре».

Когда пошли слухи, что Гудини открыл корпус пианино секретной рогатиной, он предложил покрыть ящик кожухом, сделанным по форме ящика. Теперь внимание зрителей было приковано к кожуху. Ящик теперь осматривался бегло, проверяющие убеждались, что кожух прочный и плотно прилегает к ящику. Никому было невдомек, что тут могут быть дверцы и панели с секретом. Зрители напрасно тратили время: никакого секрета в кожухе не было.

В этом трюке, который стал одним из первых триумфов Гудини, потайная доска крепилась короткими ложными болтами снаружи и длинными винтами изнутри. Сев в ящик, Гудини принимался орудовать отверткой, выискивая с помощью фонарика длинные болты. Кожух обмотан шнурком, на него водружен шкаф. Гудини выставляет фальшивую доску и начинает развязывать шнур изнутри. Временами это бывало утомительно, но в те дни люди любили пройтись воскресным днем по парку и послушать местный оркестр. Так же и здесь, пока Гудини находился в ящике, они ждали, слушая концерт. Когда Гарри, быстро переставив короткие ложные болты внутрь, ставил панель на место и проворно прикручивал ее длинными болтами снаружи, а затем завязывал шнуры чехла так же, как прежде их завязали члены комиссии, ему оставалось лишь картинно появиться перед рукоплещущей публикой.

Но весной 1903 года Гудини не ограничился трюком с ящиком. В Лондоне он вспомнил свой индийский трюк с иглами и показал его перед публикой. Номер понравился, и его приняли с восторгом. Везде, где выступал Гарри, он неизменно начинал с побега из местной кутузки или тюрьмы ближайшего города, власти которого выказывали готовность к сотрудничеству. Гудини не мелочился, он всегда требовал, чтобы его посадили в ту камеру, где сидел какой-нибудь злостный преступник, известный своими побегами из тюрем.

Свидетельства, подписанные офицером, тюремщиком, констеблем или кем-либо другим, всегда были частью ритуала успешного освобождения Гудини из тюрем. Такие официальные документы не раз вызывали бурю удивления, когда помощник артиста раздавал на улице рекламные листки со свидетельствами из участка, откуда Гудини вышел несколько минут назад. Рекламные листки были отпечатаны заранее, и Гарри получал удовольствие, лично вручая их зрителям перед тем, как войти в тюрьму, где его ждали чиновники и репортеры. По крайней мере, однажды он любезно преподнес такой листок начальнику тюрьмы, едва войдя в здание.

Гарри Дэй организовал Гудини выступление в московском дворянском собрании, и таким образом в мае мужественный американец отправился на землю икон, водки и кнута.

В отличие от Германии, где замки считались лучшими в мире, русские замки от сундуков или от тюремных камер сработаны довольно топорно. Гудини должен был эффектно преподнести себя. В качестве ударного трюка он выбрал страшный вагон, в котором кандальников везли в Сибирь. Это была передвижная стальная камера, взгроможденная на колеса и влачимая лошадьми.

Такой вагон был изобретен, чтобы предотвратить побеги политических заключенных во время их долгого трехнедельного путешествия в Сибирь. Он был сделан из листовой стали, двери находились сзади. Дверной замок был снаружи. Для вентиляции — одно оконце, площадью восемь дюймов, пересеченное четырьмя стальными прутьями. Окно находилось не менее, чем в трех футах от замка, который, по мнению Гудини, был сделан так, что ключ, которым его заперли в Москве, не мог его открыть. Отпиравший замок ключ хранился в Сибири, на месте назначения вагона. Такие ужасы представляются невероятными, и репортеры не раз запугивали Гарри всякими страстями, и «жуткий замок» как нельзя лучше подходил для этой цели.

В одном мы можем быть твердо уверены, ибо- это типично для методов Гудини: производя предварительный осмотр фургона, он сосредоточил все свое внимание на замке, а тем временем верный Франц Куколь, уронив на землю спичечный коробок, получил возможность рассмотреть днище фургона.

Печально известный фургон, где запирали каторжников, не был снабжен никакими санитарными удобствами. По прибытии в Сибирь заключенного выводили, а фургон окатывали водой из ведер, как клетки хищников в цирке. Изнутри камера была облицована листами цинка. Но если стены и дверь камеры были обиты прочной сталью, настил был сравнительно податлив. На это Гарри и рассчитывал. Он никогда не рекламировал способов освобождения, которых не испробовал и в эффективности которых не был уверен. Поэтому началась подготовка.

Чтобы выйти из фургона, Гарри нужны были два инструмента. Очевидно, предполагалось, что Куколь либо передаст их ему после того, как Гудини будет обыскан или подложит в определенном месте по дороге к фургону, а тот подберет их при помощи восковых подушечек на подошвах. Но в последнюю минуту начальник тайной охранки Лебедев расстроил их планы. Он учинил дерзкому американцу врачебный осмотр. Эскулапы переворошили волосы, заглянули в уши, нос и даже задний проход. Рот и ступни тоже не остались без внимания.

Однако Куколю удалось незаметно передать инструменты Бесс. И вовремя: врач и охранник тотчас схватили Франца и отвели в смежную комнату, где также подвергли дотошному досмотру по приказу начальника.

Когда русские были удовлетворены и убедились, что у Гудини не спрятано при себе никакого устройства, они крепко связали ему руки и отконвоировали его на задний двор тюрьмы, где стоял фургон. Они сделали ему одну уступку: фургон был поставлен так, что двери не было видно. Таким образом Гудини опять отвлекал внимание наблюдателей на другое, так как дверь была ему совершенно ни к чему.

Гарри был водворен внутрь, после чего фургон дважды обмотали цепями с замками, которые располагались ' спереди. Это была дополнительная трудность, против которой Гудини громогласно возражал, сидя внутри. Лебедев только засмеялся и пошел в здание.

Спустя полчаса Гарри подозвал тюремщика, стоявшего в углу двора, и попросил разрешения поговорить с Бесс. Лебедев дал разрешение, когда часовой доложил, что американец близок к истерике. Страшный Лебедев, оказывается, был трогательно сентиментален. Бесс что-то шепнула Гарри через зарешеченное оконце, потом поцеловала его долгим поцелуем. От-куда-то возник Лебедев и оттолкнул ее, но она вырвалась и подбежала к окну, чтобы в последний раз поцеловать Гарри. Затем охранники впихнули ее обратно в здание. Бесс плакала навзрыд, но то были слезы облегчения: она сделала свое дело.

У нее во рту были спрятаны два инструмента — миниатюрный консервный ключ и стальная часовая пружинка.

При побегах из тюрем заключенные пользовались последним инструментом со времен изобретения часов, но он требует осторожного обращения. Виктор Гюго знал об этом приспособлении; в «Отверженных» бывший каторжник Жан Вальжан использовал его, чтобы освободиться от веревок, которым его связал подлый Тенардье. Гюго не знал лишь, что этой штукой не перепилить веревку, но зато она очень эффективна против железа и твердого дерева.

Заполучив эти необходимые приспособления, Гарри принялся за работу, взрезая цинковый пол фургона консервным ключом по периметру стен в паре футов от них. Потом в ход пошла пружинка, которой Гарри прошелся вдоль стен по стальному покрытию.

Вырезав достаточно широкий люк, он отогнул цинковый настил и ввел его края в распилы на стене. Затем, сунув инструменты в рот, вылез и пошел по тюремному двору, окутанному студеными сумерками майского вечера. На нем была только роба для заключенных, которой Лебедев снабдил своего добровольного узника.

Когда он вошел в здание, Лебедев выказал удивление, но это не спасло Гарри от обыска.