Сансара. Оборот третий. Яйца Нимиры - Василий Анатольевич Криптонов

— У него была выдающаяся яичность! — подхватила женщина-яйцо, подходя с другой стороны. — Мудрый, справедливый правитель.

— Замечательный отец! — всхлипнула Яйцерина.

— Выдающийся любовник, — добавила ещё одна яйцеверка.

— Что-о-о? — подпрыгнула Яйцерина.

Яйцеверы собирались вокруг чирикающего цыплёнка, и каждый говорил что-то хорошее. Происходящее напоминало нечто среднее между поминками и днём рождения. Големы стояли неподвижно на коленях. Яйцеверы произносили речи. Цыплёнок беззаботно чирикал. Впрочем, беззаботности в его голосе оставалось всё меньше.

— Жрать хочет, — сообразила Диана.

— И что нам с ним теперь делать? — спросила Фиона, выбравшись из скопища яиц и встав рядом с нами.

— Нам? — переспросила Диана. — Ты что-то путаешь. Лично я на птицефабрику работать не нанималась. Нам сейчас надо бежать к порталу, срочно, пока все не очухались.

— В таком виде? — спросил я, без особого энтузиазма оглядев всех нас, начиная с себя.

Я — в трусах и в яйце. Диана — в трусах, лифчике и яйце. Фиона — в занавеске и яйце. Случись с той стороны портала нормальный мир, нас тут же в кунсткамеру посадят. Хотя откуда в Нимире нормальный мир…

— Идём к реке, — решила Диана.

— Заодно и помоемся, — кивнул я и, увернувшись от подзатыльника, первым двинулся в нужном направлении. Однако далеко не ушёл.

В спину ударил порыв ветра, потом — ещё один. Ветер был какой-то странный, и я обернулся.

— Нет, ну это уже слишком! — воскликнула Фиона.

Пожалуй, она была права. С неба, под восторженные возгласы яиц, опускалась, мерно взмахивая крыльями, огромная курица.

— Птица! Птица прилетела! — голосили яйцекраты, не то в восторге, не то в отчаянии, что птица прилетела не к ним.

— Курица не птица, — пробормотал я, но так, негромко, мало ли.

Курица опустилась на свободное место рядом с птенцом (яйца предусмотрительно раздались в стороны) и протянула ему зажатого в клюве червя. Червь был размером с мою руку. Не хотел бы я побывать там, где такие водятся… Кто б меня ещё спрашивал, чего я хочу, чего не хочу.

Цыплёнок принялся с энтузиазмом долбить червя. Яйца завороженно следили за этим действом. Курица нежно квохтала и подозрительно нахохливалась.

Вдруг она словно бы поднатужилась и смешно отскочила в сторону. Под ней оказалось грязное яйцо, с полметра высотой.

— Мама! — пискнуло яйцо и почему-то подалось к Яйцерине.

Яйцерина катнулась навстречу, и вот два яйца соприкоснулись.

— Я назову тебя Яйцериком, — услышал я. — В честь моего отца. Самого лучшего яйца во всех мирах!

— Костя, пошли нафиг отсюда, у меня мозг сейчас кончится! — прошипела Диана.

— Разве ты не видишь, как это прекрасно?! — возмутился я.

— Нет! — воскликнула она.

— Чудо рождения, — прошептала Фиона. — А у меня никогда не было детей…

Диана закатила глаза.

* * *

У реки мы провели не меньше часа. Помылись, постирались, только что шашлычка не хватало.

— А та курица, что прилетела — здоровенная была, — сказал я. — Сколько в ней? Метра три?

— Угу, — отозвалась Диана.

Мы лежали рядом на оставленных кем-то коротких (под размер яиц) пляжных ковриках.

— Вкусная, наверное, — вздохнула Фиона.

— Жаль, яйца нас не поймут… — закрыл я тему.

— Блин. Надо идти! — Диана приподнялась на выпрямленных руках в соблазнительной позе. Я не мог не оценить состояние её лифчика. Так себе было состояние, почти прозрачным сделался. — Чёрт их знает, что они через пять минут придумают. Пока яйца штормит — лучше свалить подобру-поздорову.

— Прррравильно! — каркнул ворон. — Грррррримуэль!

— Да не будет там никакого Гримуэля, — огорчила его Диана. — Пошли уже! Будет время позагорать.

— Когда? — захныкала Фиона.

— В морге! — огрызнулась Диана.

— Погоди, — сказал я. — Вон, идёт кто-то…

К нам приближалась Яйцерина. Как я понял, что это она — ума не приложу. Большая её часть скрывалась за каким-то тряпьём. Когда она подкатилась ближе (уже не летала, видать, прошла любовь — завяли помидоры), оказалось, что тащит простыни. Чистые белые простыни из дома Яйцерика.

— Здравствуйте, — робко сказала она, остановившись возле нас. — Я подумала, что вам, наверное, нужна будет одежда.

— Нужна, — кивнул я. — Спасибо.

— Вот… — Яйцерина, порозовев, положила простыни на коврик Фионы. Та задумчиво повиляла хвостом.

— Как там яйцекраты? — спросил я.

— О, они… Они больше не хотят быть яйцекратами. Они пришли в ужас, когда поняли, как много яиц уничтожили. Яиц, из которых могли вывестись Птицы! Но всё же Птицы простили их и не стали карать. Папа показал им, как жить правильно, они теперь возвращаются в свои дома, или строят новые.

— Ясно, — сказала Диана. — А с нами-то как? Мир-дружба?

— Да. Я вела себя глупо, — сказала Яйцерина. — Смит Гладкое Яйцо был грубым и жестоким яйцом. Я хотела сказать спасибо тебе, Костя Старательное Яйцо, за то, что пришёл мне на помощь. Прости, что не сказала этого раньше.

Она говорила как-то крайне бесяче, нараспев, покачиваясь в такт словам. Будто религиозная фанатичка. Типа Элегии. Бр-р-р!

— Всё рррравно дурррра, — сообщил ворон, который гулял по пляжу, периодически чего-то там выклёвывая среди камней.

— Права ваша птица, — грустно вздохнула Яйцерина.

— Да ладно, — махнул я рукой. — Ну, психанула, перенервничала — с кем не бывает. Ты скажи лучше, нас сейчас к порталу-то пропустят, нет?

— Конечно! — воспрянула духом Яйцерина. — Я ведь теперь — Королева-Яйцо, они сделают так, как я прикажу.

— А? — только и спросил я.

— Так меня назвали бывшие яйцекраты, а яйцеверы согласились. Птица оделила меня особым вниманием, снеся мне яйцо. И теперь я — почётное яйцо этого Яйца.

Тут уже даже у меня мозг начал кончаться, и я, для виду покивав, взял первую попавшуюся простыню. Она была маленькой — только-только вокруг пояса завязать. Другую я накинул на плечи, типа плаща. Ну вот, уже можно в цивилизованный мир сунуться. У нас летом некоторые по улице так и ходят, вообще не парясь.

Фиона и Диана тоже нацепили на себя по две простыни. Пистолет у меня Диана забрала, прикрепила