Самозванец 4 - Даниил Аксенов

  - Твое величество, армия! - воскликнул один из них.

  Впрочем, он мог бы и не кричать. Михаилу все было отлично видно.

  Впереди, у подножия пригорка, на который успел забраться ранигский отряд, расположилось крупное соединение, состоящее из стапятидесяти-двухсот воинов. Но их численность - еще полбеды, а вот одежда довершала впечатление катастрофы. Фиолетовые халаты. На каждом из них был фиолетовый халат, причем, на некоторых в лучах заходящего солнца сияли серебряные и золотые вышивки.

  Король резко обернулся. Ему казалось, что еще не все потеряно. Может быть можно ринуться назад, на эти пятнадцать несчастных ишибов? Или пойти на риск и броситься к границе с Фегридом? Тогда, конечно, Уларат будет точно знать, кто взорвал его шахты, но, похоже, что он это узнает в любом случае.

  Однако справа от пятнадцати ишибов, которым Михаил уже почти подписал приговор (как и части своего отряда), вдали наметилось какое-то движение. Присмотревшись, король лишился последней надежды и оставил бессмысленный перебор вариантов спасения. Оттуда приближались, как минимум, несколько десятков ишибов.

  - Что будем делать, твое величество? - отрывисто спросил Аррал, прочищая горло. Верховный ишиб быстро переводил взгляд с одного вражеского отряда на другой, его кустистые брови были насуплены, а губы поджаты. Остальные молчали и почти все смотрели на короля.

  - Ничего, - сказал Михаил, помедлив. - Что тут сделаешь? Если они не нападут, то вступим в переговоры. Разбросайте гранаты по склону холма. Жаль, конечно, что это не крепость, но все же стратегическая возвышенность...

  В голосе короля послышалась горькая ирония. Все понимали его эмоции. Проделать такой путь, встретиться с безумным отшельником Олеаном, взорвать наконец проклятые шахты и на тебе... случайно натолкнуться то ли на засаду, то ли непонятно на что.

  Между тем, в стане основного отряда уларатских ишибов наметилось оживление. Они немного отступили от холма, разделились на несколько частей, чтобы охватить последнее пристанище короля Ранига со всех сторон, а потом, когда прибыло еще примерно пятьдесят ишибов, выслали парламентера.

  Этот бравый молодчик, совсем еще юнец, одетый в роскошный шелковый халат с тонким серебряным узором, бодро поднялся на холм и, подчеркнуто игнорируя смертоносные амулеты, остановился неподалеку от ранигских и круантских подданных.

  - Господа, я - далла Супент, - представился он, окидывая внимательным взглядом ишибов, уже давно сбросивших невидимость. - Приношу извинения за некоторые неудобства, но не угодно ли подождать, когда сюда явится лицо, уполномоченное вести переговоры?

  Михаил посмотрел на безусое лицо даллы и поинтересовался, не скрывая сарказма:

  - Разве никто из великих ишибов там, внизу, не способен обсудить условия нашей капитуляции? И сколько же нам ждать?

  - Прошу прощения еще раз, - юнец говорил совершенно серьезно, демонстрируя отменную вежливость, - уполномоченное лицо прибудет еще до того, как солнце успеет полностью сесть. В данном случае никто из присутствующих здесь не может принимать решения.

  Михаил помрачнел, но потом его лицо будто окаменело, казалось, что он хотел надежно спрятать свои мысли и догадки от окружающих.

  - Мы подождем, - кратко ответил король.

  - Благодарю, - далла чуть поклонился. - Располагайтесь, как вам будет удобно. До конца переговоров мы не нападем.

  С этими словами юнец легко сбежал с холма, чтобы присоединиться к своим людям.

  Король, больше не говоря ни слова, уселся прямо на выжженную солнцем желтую траву.

Часть ишибов последовала его примеру. Аррал и Иашт остались стоять. Они рассматривали противника, прищурив глаза, словно пытаясь найти какую-нибудь чудесную лазейку в рядах ишибов. Михаил же обхватил руками голову и снова задумался, чтобы не терять времени даром. Теперь мысли не касались бегства, король просто пытался угадать ход будущих переговоров и размышлял о собственных аргументах. Он уже предполагал, с кем придется говорить, и это не внушало особой радости.

  Далла был точен. Когда солнце почти полностью скрылось за горизонтом, к уларатским ишибам подъехали всадники. Всадников Михаил приметил издалека и понял, что с ними не все так просто. Учитывая высокую скорость передвижения, лошади наверняка усилены амулетами.

  Один из всадников, человек в плаще, настолько белом, что притягивал к себе глаза и 'заслонял' белую масть лошади, спешился чуть поодаль от подножия холма, опираясь на услужливо подставленные руки ишибов. Брови спутников Михаила поползли вверх, но ни один мускул не дрогнул на лице короля. Владыка Ранига и Круанта медленно, словно нехотя, встал на ноги и, показывая на юную девушку с тонкой золотой диадемой в волосах, произнес:

  - Вот, пожалуйста. Некоторые бы взорвали не только шахты, а что угодно, чтобы иметь счастье поговорить с императрицей Уларата.

главы 7-9

Нерман попадает в плен к императрице Аретт и влипает в очередной заговор. Советник императрицы подсовывает ему на пиру отравленное вино, которое король Ранига и Круанта вынужден передать Аретт. Обвинённому в убийстве Михаилу удаётся бежать и во время смертельной схватки с догоняющими его великими ишибами король вновь обретает свой аб. Расправившись с преследователями король возвращается в свою ставку.

Глава 10. Император.

Фегрид встретил Михаила пасмурной погодой, объятиями Анелии и посланником от императора. Первое для короля было безразлично, второе - приятно, а третье - ожидаемо. Успев только отдать распоряжения о размещении вновь прибывших войск семейства Кареттов, его величество отправился к Муканту.

Еще день назад Михаил не мог решить, что делать с пополнением. Новых ишибов можно было взять с собой, а можно и оставить в Уларате в качестве тружеников во вражеском тылу. Но во-первых, тружеников было слишком много, а во-вторых, далла Каретт сообщил, что спесивые власти Уларата не особенно доверяют гостям. 'И правильно делают!' - король с трудом сдержался, чтобы не воскликнуть. Он тоже ни на грош не доверял далле, но собирался расформировать его войско, а самого Каретта отправить в Парм к сыну. Однако далла сумел дать несколько дельных советов и оказался столь наслышан об Олеане и уларатском дворе, что король оставил при себе бывшего сподвижника Миэльса. Было бы глупо разбрасываться столь ценным источником информации.