В лучах прожекторов - Николай Шмелев

А. А. Воеводин

Осень… Белые ночи сменились темными, хмурыми. Все чаще и чаще наши аэродромы стали затягиваться туманом. Прибавилось работы у метеорологов. Бывало так, что вылетаем на бомбежку, а цель закрыта сплошным туманом. Полет проходит впустую. Надо искать выход. И его нашли. На одном из самолетов установили радиостанцию. Экипаж шел к цели и докладывал погоду. Облачность, дождь, туман — через несколько минут все становилось известным командиру дивизии. В зависимости от погоды он принимал решение: то ли поднять полки в полном составе, то ли приказать выполнять боевую задачу лишь нескольким экипажам.

Вскоре прошел слух, что полк должен выделить экипаж с радиостанцией для ведения разведки и корректировки артиллерийского огня днем. Много разговоров породило это известие. У-2 — дневной корректировщик! Такого задания мы еще не выполняли. Как все новое, оно таило в себе много неясного.

Прошло некоторое время. Страсти, вызванные слухом, постепенно улеглись.

7 декабря после очередной тяжелой ночи мы спали мертвецким сном. Посыльный прибежал в общежитие и разбудил меня.

— Товарищ старшина, вас вызывает командир полка.

Вскочил, протер глаза. За окном светило солнце. От усталости ныло все тело. Сон упрямо не проходил. Потянулся.

— Не знаете зачем?

— Не знаю. Наверное, полетите куда-нибудь. Приказано готовить самолет к полету.

С меня слетели остатки сна.

Быстро одевшись, побежал к Воеводину. Он встретил меня приветливо:

— Товарищ старшина, получено интересное и очень важное задание. Командующий воздушной армией приказал корректировать огонь артиллерии днем и одновременно вести наблюдение за полем боя. Сегодня с наступлением темноты вы вместе со штурманом должны вылететь в Толокнянец.

Каждый из нас ожидал, что может быть послан на такое задание. Ожидал этого и я. Но чтобы вот так сразу, без подготовки! И я заколебался.

— Товарищ полковник, я летал на связь, на разведку, бомбил, разбрасывал листовки, возил продукты и боеприпасы, но корректировкой никогда не занимался. Боюсь, не справлюсь.

— Я еще не кончил, товарищ старшина, и вы слишком рано начали волноваться. На аэродроме Толокнянец вы встретитесь с представителем штаба артиллерии одиннадцатой армии, получите подробный инструктаж. С этого момента вы будете находиться в распоряжении начальника штаба артиллерии.

— Все будет выполнено, товарищ полковник. Разрешите идти?

— Кто пойдет с вами штурманом?

— Разрешите взять с собой лейтенанта Зайцева?

С Алексеем Зайцевым мы хорошо сработались. Лучшего друга вряд ли найти. Алексей покорил всех своей скромностью, трудолюбием и штурманским мастерством. Его любили все — от рядовых до командира полка.

Герой Советского Союза А. Д. Зайцев

Я сразу понял, что выполнить новую и столь необычную задачу будет легче, если со мной полетит штурманом именно Алексей Зайцев. И я очень (обрадовался, когда Воеводин, подумав, сказал:

— Согласен. Решение правильное. Но я еще раз прошу вас, товарищ Шмелев, отнестись к заданию серьезно. А самое главное — берегите себя.

Воеводин подошел ко мне и обнял:

— Смотрите, я на вас надеюсь. А теперь идите.

Придя домой, я разбудил Зайцева:

— Леша, вставай, дело интересное есть. Вставай!

Зайчик быстро оделся. Вышли на улицу, и здесь я передал ему во всех деталях разговор с Воеводиным. Алексей сразу загорелся:

— Что же, поработаем вместе с артиллеристами. Поможем им… Ведь они нам помогают!

В тот же вечер вылетели в Толокнянец. В задней кабине сидели Зайчик и техник звена Евгений Дворецкий.

Прилетели на аэродром. Точнее, это была обычная посадочная площадка, разбитая позади колхозных сараев. Площадка небольшая, окруженная с трех сторон лесом. В глубине леса находились капониры для самолетов. Дворецкий стал готовить машину к вылету, а мы со штурманом направились на поиски штаба. За деревней увидели овраг, а в нем — множество землянок. Здесь и располагался штаб армии. Разыскали начальника разведотдела штаба артиллерии майора Мельникова. Когда мы доложили, что прибыли в его распоряжение, Мельников очень обрадовался и вместе со своим помощником капитаном Ростовцевым стал выяснять наши познания в артиллерийских вопросах и, в частности, доводилось ли нам корректировать огонь артиллерии. Мы признались, что ничего в этих делах не смыслим. Артиллеристы тут же принялись нас просвещать.

К концу беседы мы уже в общих чертах представляли себе организацию и порядок ведения корректировки. Майор Мельников дал нам несколько свежих военных журналов, в которых имелись статьи о корректировке огня.

Мы их штудировали несколько дней. Потом начальник штаба артиллерии 11-й армии полковник Ганже приказал направить нас в полк, с которым мы должны будем вести боевую работу.

Прибыли в 1235-й пушечный артиллерийский полк (им командовал полковник Пастух). Почти двое суток мы находились на огневых позициях батарей, где на практике еще ближе познакомились с процессом подготовки и ведения артиллерийского огня. Затем вместе с командиром полка разработали план совместных действий.

Предусматривалось, что экипаж должен обнаружить цель, сообщить ее местонахождение и вызвать огонь артиллерии. Затем следить за разрывами и в необходимых случаях давать поправки. Еще раз уточнив вопросы взаимодействия и связи, мы выехали в Толокнянец. Стал накрапывать дождь.

По дороге в автомашине я рассказал Зайчику, что в детстве учился в специальной школе-десятилетке, которая готовила учащихся для поступления в артиллерийские училища.

— Значит, тебе и карты в руки, — засмеялся штурман.

Было уже темно, когда подъехали к Толокнянцу. В небе был слышен знакомый стрекот пролетающих У-2. Они шли к линии фронта, а через некоторое время возвращались обратно.

— Сегодня наши бомбят Рамушево или Бычково, в тот район идут, — задумчиво сказал Алексей.

— Леша, а ведь наши последние бомбометания с несколькими заходами имеют нечто общее с корректировкой. Помнишь, когда бомбили батарею у Омычкина? За четыре захода мы сбросили четыре бомбы. После каждого захода ты еще вносил поправки…

— Удачный вылет был, — подтвердил Зайчик. — А ты прав, мы действительно корректировали… сами себе.

— Вот видишь, значит, уже вели корректировку, но только ночью, и ты если не собаку, то по крайней мере щенка съел в корректировке, — в заключение пошутил я.

Конечно, бомбометание и корректировка артиллерийского огня не имеют ничего общего. Бомбометание производит штурман с быстро летящего самолета с помощью специальных прицелов. При корректировке же огонь ведется из орудий крупного калибра артиллеристами по расчетным данным. Экипаж самолета является как бы «глазом» артиллеристов, выдвинутым в район расположения цели.