Сказка - ложь... (СИ) - Анастасия Руссет

Почти стукнуло мне восемнадцать, два месяца осталось. Узнала я про милого своего столько, что и не надо мне любви этой боле. Старшие царевичи еще краше стали, девок на прогулку к пруду уже почти снопами волокут. А младший в плечах раздался от прыганий своих с мечом, косу отрастил до пояса, как девка, да чаще с книжками таскаться начал – всё мозги сушит, хотя самому уже девятнадцать годков минуло.

Решила я, что переселюсь обратно, на болото. Вот пройдет два месяца – приеду в терем родной, обниму отца с матерью, братьям по ушам надаю для профилактики… А дальше – думать буду. А замуж… что-то расхотелось. Вот.

Ах, хорошо в лесу, хоть и на болоте! Солнышко светит, птички поют, травки-цветочки… Благодать! И всё та же старушка-жаба про полеты на юг с утками бает. Ну, ничего. Немного осталось… А назавтра прилетела голубка на поляну рядом с болотцем нашим. Весть принесла, дескать, царь надумал сыновей женить. Давно пора… Байстрюков, поди, целый двор…

Рано поутру в лапу мне между перепонками вонзилась стрела, распугав всю окрестную живность. Ох, и больно было! Знала б, кто нашкодничал, удавила б! Не будь я Василиса Премудрая! А через пару часов стало страшно, потому что как ни старалась – освободиться я не могла…

– Стой, Дымко! – знакомый голос приближался со стороны поляны. Надо мной выросла высокая мужская фигура. – Ты гляди, какая невеста мне сыскалась!

Иван-царевич горько ухмыльнулся. Стрелу он специально послал в сторону леса, в надежде, что там-то точно девушки не сыщется! И жениться не придется совсем.

А куда ему, бесталанному, жениться? Ни одной девушки за жизнь свою не смог заинтересовать. Вот братья его, то ли дело – красавцы писаные, всем девкам нравятся. Отец, правда, покрикивает на них, Ивана в пример ставит. Но и Ивану на орехи достается. Мол, девками не интересуешься, на меня не похож… Благо, что был Иван копией деда своего покойного, Царя Гороха, поэтому не сомневались в его принадлежности к роду царскому.

Стрела залетела в самое болото. Царевич вздохнул, снял сапоги и полез в воду.

Лягушка сидела на листе кувшинки, а в зеленой перепончатой лапе торчало древко его стрелы. Иван вздохнул еще раз.

– Ну, извини, зеленая… – забормотал он, – не знал я, что так получится. Жену себе искал, а нашел лягушку.

Вдруг в голове у парня мелькнула занимательная мысль. Если в женах у него будет квакуша ходить, батюшка же отстанет? Царевич аккуратно сломал стрелу, высвободил лягушку, завернул её в платок и понес к верному коню.

Путь домой занял совсем немного времени…

Повелел царь-батюшка наследникам взять по луку крепкому да стреле оперенной. Выйти в чисто поле и выстрелить в небо синее. Дескать, куда стрела упадет – там и невеста. Благоразумно продумав всё сразу и собрав в некотором отдалении заезжих царевен, купеческих дочек с богатым приданым и стайку боярышень, похожих на белых лебедушек.

Пустил стрелу Василий-царевич. Пролетела она тринадцать шагов да в лужу и шлепнулась. Знать, надо не только девок лапать по сеновалам… Девичий рой встрепенулся и дернулся за вожделенным трофеем всей толпой. Царевны отстали сразу – слабенькие они, диво заморское. Остальные, добежав, устроили повальный бой. В результате Василию досталась дородная боярышня с подбитым глазом! Он сплюнул, но супротив слова царского пойти побоялся.

Андрей-царевич брата не на много превзошел. Упала его стрела в заросли репейника колючего. Невесты, пока искали, так извазюкались, ой-ой-ой!! Стрелу нашла тоненькая англичанка, но, по угрюмому сопению за спиной, быстро всё поняла и уступила дорогу купеческой дочке с внушительными бицепсами и кокошником наперевес… Знать, сыграло зверское выражение расцарапанного лица…

Увидев вышедшего стрелять Ивана-царевича, девки синхронно ахнули. Во-первых, он был совершенно не похож на братьев внешне. Во-вторых, совсем не улыбался, что пугало. Однако он тоже был царевичем, а это кое-что решало. И все вновь приготовились к забегу.

Иван белозубо ухмыльнулся, заколол косу повыше и натянул тетиву. Тонкая белая рубаха натянулась на плечах, обрисовав рельефные мышцы. Женская половина резко выдохнула, разглядев ямочки на щеках, и мгновенно признала родство царевичей как факт! Стрела свистнула и исчезла в стороне леса. Девки разочарованно скуксились и нестройно заругали Ивана дурнем.

– Иди, ищи себе невесту, теперь, – смеялись оба брата. А Ваня только улыбался, глядя на суженых своих братьев.

Весь терем царский гудел, как улей растревоженный. Царевич младший, Иван, лягушку с болота приволок! И сам царь Берендей не рад уже своему указу, но слово государя нерушимо и крепко. А Ваня твердо стоит на своём – женюсь! Хоть зеленая, но моя… Девки по двору ходят, сплевывают презрительно, царевича иначе как дурнем не называют. Фифы заграничные какое-то слово странное придумали – «зоофил» называется. Но не прижилось оно, сильно иноземное.

Решил царь Берендей невест испытать сначала. Заодно и от лягушки избавиться, конечно. Загадал задачу – испечь хлеб к завтраку царскому. А кто не сможет – царевной быть не достоин. И слово царское крепко!

Жалко мне Ванятку. Добрый он. Лапку, вот, мне перевязал.

Ну, притащил меня пред очи царские, показал. Вся челядь над ним потешается, братья зубоскалят, сам царь-батюшка зубами с трона скрипит так, что аж стрельцам у входа боязно. Иван улыбается, а глаза колючие-колючие! Прямо как в детстве голоштанном, когда он возле пруда с книжкой прятался. Ух, огребете вы все у меня за Ваню, не будь я Василиса!

Вечером новый подарок. Пришел Ваня в горницу, которую ему во дворце выделили, пригорюнившись. Косу расплел, гребнем чешет и рассказывает: