Сводные. Дилогия (СИ) - Майер Жасмин

— Я уточняю только, когда есть шанс, что ей сильно меньше.

— Да, блин, сейчас есть такие, что вообще возраст не различишь. Куда мы теперь? — спрашивает, когда садимся за руль.

У меня права отобрали, так что Лука теперь мой водитель. Гляжу на время. Мой объект уже привез детей домой после школы и сейчас как раз должен закончить ужин.

Называю адрес.

— Давно за тачкой следишь? — спрашивает Лука.

— Прилично.

— А какая у нее система защиты?

По дороге объясняю Луке, чем одна сигнализация отличается от другой, которую он никак не может изучить. Взломать систему безопасности несложно, если понимаешь, как она работает. Вот Лука не понимает. Каждый раз совершает одну и ту же ошибку, поэтому все его тачки всегда только с одной системой безопасности, к которой он уже нашел подход.

— Паркуйся, — показываю Луке.

Через полчаса Феррари выворачивает из подземного гаража на дорогу и срывается с места. Лука тоже газует, но я останавливаю.

— Не спеши. Я знаю, куда он по вечерам ездит.

— Куда?

— Ночной клуб «Пламя», знаешь?

— Ага. Надо, кстати, сходить, пока не закрыли.

— Сходи, — отзываюсь, пока курю в окно. — Рядом с мажорами, что там тусят, тебе на пятьдесят грамм виски только бабла и хватит.

— Ну блин! Я не поднимаю за гонку столько, как ты.

— Учись, Лука. Только и всего.

Когда мы подъезжаем, возле «Пламени» Феррари еще нет. Лука паркуется, а я тянусь к новой сигарете. Делаю глубокий вдох и давлюсь горячим дымом.

— Что такое? Приехал? — суетится Лука.

Но здесь не владелец Ферарри, здесь чертов Розенберг на Лексусе.

Из машины с визгом выпрыгивают девочки. По тому, как легко они прыгают на каблучищах, сразу понимаю, что Яков привез балетных лебедей.

Три, четыре… На пятой мое сердце камнем обрушивается в желудок.

Дым щиплет глаза, пока я вглядываюсь в бесконечно длинные ноги, невероятно короткое платье и собранные, как обычно, на затылке в небрежный пучок волосы. Юля совсем без верхней одежды, и это поразительная беспечность. Они с девчонками быстро перебегают дорогу и ныряют в клуб, пока Розенберг паркуется. После он выходит из машины, но не идет в клуб. 

Балерун заскакивает в ближайшую аптеку. 

А у меня дым сейчас из ушей повалит.

Большие планы на вечер, Розенберг? Нашел куда пристроить свой обрезанный гульфик? После реакции Юли, понимаю, что она скорей всего еще не была ни разу и ни с кем. 

И что, если сегодня Розенберг станет ее первым?

Вижу, как Розенберг выбрасывает в ближайшую мусорку упаковку от презервативов и распихивает те по карманам. Но в клуб все равно не идет. Топчется с телефоном на тротуаре и меньше чем через пять минут возле него паркуется бус с надписью «Цветы от всего сердца».

Курьер передает Розенбергу корзину роз. 

Сегодня у Юли было прослушивание и, похоже, завершилось с успехом. Я в ней ни минуты не сомневался.

— О! Вон там твоя Феррари, — кивает Лука. — Это кто-о-о-о? — выпучивает глаза Лукьянюк. — Это Бестужев-младший, что ли? Так это его тачка, Кай?!

— Ну да, и что?

— Как что?! Не мог тебе Маяк эту тачку для второго тура дать!

Лука попал в точку. Маяк дал среднюю тачку, на которой участвовать я смогу, но вот к первым вряд ли приеду. А меня это не устраивает.

— Что ты делать-то будешь, Кай? За произвол Маяк тебя сам потом ментам сдаст!

— Я просто еще раз выиграю. И тогда не сдаст. 

— Зачем тебе это все, Кай? — испуганно шепчет Лука и чуть не ныряет под руль, когда Марк Бестужев проходит совсем близко от нашей машины. Как будто сын когда-то влиятельного политика просто взглянет в нашу сторону и сразу определит, что мы замышляем. — Зачем играть с судьбой? Повезло ведь недавно, целым ушел, а сейчас? Думаешь, так же подфартит? Или думаешь, Дмитриев тебя каждый раз теперь будет вытаскивать, как родного?

— Не хочешь помогать или боишься, не держу.

Выхожу из машины, хлопнув дверью.

Угонять машину с парковки клуба я не собирался. Только хотел проверить как она реагирует на мой поддельный пульт.

Но явление балеринки спутало все мои планы. Я теперь смотрю на желтый бок Феррари, а вижу только Юлю и ее короткое платье.

Куда смотрел отец, когда ее из дома выпустил в таком виде?

Да и плевать!

У нее своя голова на плечах. Убежала же из моей спальни? Ну вот пусть дальше сама и разбирается. А рано или поздно окажется под тем, кому не сможет отказать.

Просто, видимо, это не я.

А везучий прыгун Розенберг. 

Недаром же он презервативами затарился по самое не могу.

А мы как были, так и остались из разных миров. Пусть наши жизнь пересеклись, но это ненадолго. Поддерживать видимые братские теплые отношения я не собираюсь.

Я хочу ее до одури, и это совсем не то, что должен испытывать мнимый старший брат к сводной сестренке. Не об этом надо думать за семейными ужинами и не о том, как она в душ бегает рано утром, когда думает, что все еще спят. Как низко на ней сидят ее пижамные штаны, которые она стала носить после той ночи, когда она варит себе кофе в шесть тридцать утра перед тем, как убежать на репетиции.

Мне остается только подглядывать. Только смотреть на то, что я никогда не смогу получить.

А вот Феррари смогу.

Обхватываю пальцами пульт в кармане. Если сигнализация не сработает, это еще полбеды. Худшее, что может случиться, это если система заподозрит, что это взлом и завопит об этом на всю Ивановскую.

Нажимаю на кнопку.

— Ты чего, дура, творишь?!

Разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Розенберг орет на какую-то другую балерину, а моя висит на нем жалкой тряпочкой. Даже в свете фонарей видно, как ей плохо.

— Она ж не ела с утра ничего! Куда ты в нее двести грамм виски вливаешь сразу! 

— Да я ж не знала, Яков!

Срываюсь с места, перепрыгивая через тачку Луки, потому что нет времени ее обходить. 

— Кай, садись! Сигнализация сработала! Тут сейчас полно ментов же будет!

Оглядываюсь на Феррари, а та орет истошным голосом и мигает фарами, как дама в беде. Худший сценарий сработал. Кто бы сомневался.

— Не могу.

— С дуба рухнул?! Как знаешь, а мне лишние приводы ни к чему.

Лука буксует, отдает задний ход, пользуясь тем, что улица еще не запружена зеваками. А те уже валят из клуба. Вдали уже мчатся рыцари в погонах, предусмотрительно предупреждая сонную округу сиренами.

— Юль, Юль! Ты меня слышишь?!

Отпихиваю Розенберга в сторону и ловлю обеими руками балеринку. Как можно было так быстро нажраться?! 

А хотя, чему я удивляюсь. В ней весу-то совсем нет. А с непривычки да на голодный желудок. Неудивительно.

— Какого черта, Яков! — ору на Розенберга.

— Кай, ты откуда? Епт, да я не виноват! Я позже пришел. Это ее подружки вместо сока подсунули, ну она и хлебнула от души чистого.

— Кай? — едва слышно шепчет балеринка. — Это ты?

Вокруг нарастает шум. На звук Ферарри выбегает ее хозяин, пытается открыть машину, но та из-за моих проделок заблокирована. Бестужева окружают прибывшие полицейские.

— Руки вверх!

— Эй? — хмурится Марк Бестужев. — Это моя машина!

— Все так говорят. В участок и разберемся.

— Марк, что здесь происходит? — вмешивается еще один мужчина.

— Ничего такого, Воронцов! Просто меня арестовывают за взлом собственной машины! — хохочет Бестужев. — Ну едем или нет?

Сбитый с толку лейтенантишка выдыхает при виде капитана Морозова. Вот только его не хватало!

Подхватываю балерину на руки, набросив ей на плечи собственную куртку, и говорю Розенбергу:

— Говорить буду я, ты молчишь.

— Мне так плохо, — шепчет Юля. — Я сейчас…

— Я знаю. Ты главное не парься, все нормально.

— Кай…

— Вот так встреча, — раздается громогласное, и я каменею.

— Капитан Морозов? Не могу остаться поболтать, у меня тут сестра перебрала.

— Да уж, конечно. Так я и поверил. Снова ты, Гронский. И снова на месте предполагаемого угона.