Полюс капитана Скотта - Богдан Сушинский

— Так-так, уже проясняется… Что он представляет собой, этот ледовый оазис?

Находившийся к ним ближе всех лейтенант Бауэрс, назначенный помощником командира группы, передал приказ Скотта трогаться в путь, однако доктор и лейтенант Мирз попросту проигнорировали его.

— В том-то и дело, что он не ледовый. Как-то, преодолевая один из хребтов массива Принца Альберта, мы со Скоттом сбились с пути и прошли несколько миль по горному плато в глубь континента. Каковым же было наше удивление, когда, стоя на краю обрыва, на котором едва удерживались под порывами штормового ветра, мы увидели в полумиле от себя обширную долину, совершенно свободную ото льда и снега. Мы конечно же приблизились к этому полярному Эдему, насколько это было возможно, однако сколь-нибудь приемлемого спуска не обнаружили. Хотя он, несомненно, должен существовать.

— То есть вы так и не побывали в нем? Никаких исследований в самом оазисе не проводили?

— Нет, до этого дело не дошло. Осматривая этот оазис в подзорную трубу, мы не заметили какой-либо растительности, но, судя по всему, там вполне можно выращивать, скажем, картофель. Зрелище было поразительное: пиала тепла и жизни — посреди безбрежного океана материковых льдов, толщина которых достигает порой сотни метров; океана вечной мерзлоты[23]. В книге капитана Скотта и в других публикациях этот оазис только упоминается. Причем делается это вскользь, чтобы у читателей создавалось впечатление, будто речь идет об участке Антарктиды, оголяющемся в летнее время, а таких участков на побережье континента, как вы знаете, немало.

— Так, может быть, основные усилия вспомогательных партий нашей экспедиции, таких, как партии лейтенантов Кемпбелла и Эванса, следует нацеливать не на экскурсии по прибрежным ледникам, а на исследование «Оазиса Скотта»? Причем бросить туда нужно было бы всю научную группу экспедиции.

Уилсон как-то странновато оглянулся по сторонам, словно здесь их мог кто-то подслушать, и, уже направляясь к стоянке, обронил:

— Совсем недавно я пытался склонять к такому предназначению нашей экспедиции капитана Скотта. Но он то ли не понимает важности подобных исследований, то ли что-то останавливает его.

— Стремление во что бы то ни стало покорить полюс? Причем обязательно прийти первым?

— Этот «акт покорения» нужен не столько капитану Скотту, сколько самой Британии. Амбиции и лавры первооткрывателя роль свою, естественно, сыграли, но все же в данном случае интересы империи — превыше всего.

— Но вы дали понять, что существует еще нечто такое, что способно останавливать Скотта на пути к покорению оазиса. Что, по-вашему, это может быть? — вкрадчиво поинтересовался разведчик, хотя и понимал, что сам доктор Уилсон считает разговор законченным.

— Например, нежелание преждевременно раскрывать местонахождение и возможности этого антарктического оазиса. Ведь он доступнее полюса, а значит, сами понимаете… Тем более что правовой и административный статус Антарктиды международными организациями пока что не определен.

— Согласен: статус этого континента пока что не определен, — задумчиво согласился Мирз. — Что же касается «Оазиса Скотта»… Вы назвали серьезные аргументы.

— Достаточно серьезные для того, чтобы вспомнить, что пора трогаться в путь, — признал доктор.

Бесконечная снежная пустыня притупляла бдительность и доводила людей до нервного исступления. Усталость, мороз, обжигающий ветер и снежная слепота сплетались в единый клубок ощущений, вызывая тупую боль в голове и особенно в глазах, и порождая самоубийственное безразличие ко всему, что окружало полярного странника, что он делал и к чему ранее стремился. Неудивительно, что, когда средние пары лаек из упряжки Скотта вдруг стали одна за другой проваливаться куда-то под лед, словно в бездну, в течение нескольких минут полярники очумело наблюдали за этим гибельным процессом. Они видели, что каждая ездовая пара старалась зацепиться когтями за ледовые края трещины, чтобы устоять, как это удалось сделать самому сильному из псов, вожаку Осману, но как им помочь, не знали.

Сам Осман успел проскочить снежный мост, скрывавший трещину от глаз и животных и полярников, и теперь изо всех сил пытался устоять на месте, чтобы не уйти в провал вслед за остальными собратьями. Своим мужеством и упорством он словно бы призывал людей опомниться, напрячь свои умственные и физические усилия.

Осознав, что только чудо спасло их от падения в трещину вместе с санками, полярники бурно суетились, пытаясь вытащить собак, спасти от падения сани и ослабить постромки, в которых задыхался Осман. Первым сознание прояснилось у Скотта. Он приказал быстро сбрасывать все с санок и приготовить запасную альпинистскую веревку. Срезав ремни с одного из спальных мешков, капитан с помощью Мирза подвел их под туго натянутую веревку, приподнял и, освободив таким образом Османа, сумел разрезать на нем хомут. Затем, прикрепив альпинистскую веревку к главному постромку, полярникам удалось вытащить и освободить одного пса, но при этом веревка так глубоко врезалась в ледовый склон, что тащить ее дальше люди уже были не в состоянии. Тогда Мирз предложил перебросить освобожденные сани через трещину, чтобы проводить дальнейшую спасательную операцию, находясь по обе стороны трещины.

Обвязав себя страховочной веревкой, Мирз спустился почти на два фута ниже и, находясь на одной из полок, прикрепил альпинистскую веревку к главному постромку. Только после этого спасение пошло активнее.

Но когда уже Мирз поднялся наверх, оказалось, что они спасли только одиннадцать собак из тринадцати. Выяснилось, что паре собак удалось вырваться из хомутов, но при этом они оказались значительно ниже остальных животных и сидели теперь на узеньком карнизике, тесно прижимаясь друг к другу.

Логика подсказывала, что их следовало обречь на гибель, к этому полярные странники и склонялись, однако Скотт решительно обвязал себя веревкой и потребовал спустить его к животным. Все попытки Уилсона и Бауэрса отговорить командира от этой опасной авантюры, при которой следовало спускаться почти на семьдесят футов вниз, ни к чему не привели. Там он снял с себя веревку, и одну за другой собак подняли наверх. Однако спасенные животные неосторожно подошли к соседней упряжке, и там началась такая ожесточенная грызня, что, увлекшись усмирением собак, полярники на какое-то время совершенно забыли о командире, который ждал своей очереди на узенькой полочке, нависавшей на краю настоящей бездны.

— Согласен, джентльмены: это были не самые приятные минуты в моей жизни, — признался потом капитан, когда с помощью товарищей выбрался из ледовой западни. — Но каждый из нас должен запомнить все детали этой операции, чтобы в будущем действовать более осознанно и профессионально.